Похищенный

Она ненавидела свою жизнь, постылую и унылую жизнь на пособие, жизнь там, где ей укажут. Жизнь, в которой она не имела выбора, права голоса и силы изменить ее. Эмма ни в чем не винила социальных работников, напротив, они всячески старались помочь ей. Но при этом она знала, о чем они думают: «Еще одна мать-одиночка, решившая поживиться за счет государства». Ее собственная мать сгорела бы со стыда. За всю жизнь она не взяла у правительства ни единого пенни, и ее бабушка тоже, пока не вышла на пенсию.

Но даже если она найдет работу, разве сможет она позволить себе нанять приходящую няню? И если даже она станет хорошо зарабатывать, переедет в приличный район, а потом вдруг заболеет и не сможет работать? Как она станет выплачивать арендную плату? Здесь она, по крайней мере, была невысокой. Но мысль о том, чтобы прожить в этой квартире до конца своих дней, была Эмме ненавистна. Замкнутый круг, из которого не было выхода.

В комнате стало светлее. Риччи скоро проснется. И все то, что предстоит сделать сегодня, тяжким грузом навалилось на Эмму. Она должна будет одеть и накормить Риччи. И заняться стиркой, для чего придется спуститься в коммунальную прачечную в подвале с кучей грязного белья, стиральным порошком и Риччи в придачу. Загрузить стиральную машину. Снова вернуться туда часом позже, чтобы переложить выстиранные вещи в сушильный барабан. Забрать одежду и отнести ее в квартиру. Накормить Риччи обедом. Сходить в магазин за памперсами, молоком, «Уитабиксом»^[16] и бананами. Вымыть посуду. Прибрать в кухне.

Эмма лежала в постели, и сил подняться у нее не было.

В семь часов проснулся Риччи и заухал, держась за прутья своей кроватки. Эмма вздохнула и встала с постели, чтобы взять его. Если она этого не сделает, через минуту он разразится плачем.

Боже, сегодня она чувствовала себя совершенно разбитой! Столетней старухой. Она машинально покормила Риччи, одной рукой засовывая ему в рот ложку с размазней «Уитабикс», положив на другую подбородок и невидяще глядя на крошки на полу. Пожалуй, ей срочно нужен пылесос, чтобы убрать в квартире. Одежда малыша была уже сложена в мешок для стирки, поэтому она надела на Риччи вчерашние брючки, на одной штанине которых красовалось пятно от овощной запеканки. А тут еще он ни в какую не соглашался надевать джемпер.

— Грааах…

У Риччи наступил период активности, и он настойчиво требовал к себе внимания. Эмма зажала сына между коленей и силой натянула ему джемпер через голову.

— А теперь замолчи, пожалуйста, — заявила она, — и дай мне одеться.

Принимать душ было некогда. Для этого ей придется вернуть Риччи в кроватку, и он будет стоять там и кричать во все горло, пока она не выйдет из ванной. Да и кто станет рассматривать ее? В конце концов, она всего лишь собирается в универсам «Сэйнсбери», не более того. Поэтому Эмма ограничилась тем, что натянула шерстяной джемпер поверх спортивного костюма, стянула волосы резинкой на затылке и сунула ноги в шлепанцы. Готово. И выглядит она прекрасно.

Впрочем, войдя в лифт, она усомнилась в этом. Зеркало на стене отразило хлопья перхоти, усеивавшие ее волосы, и желтые, нечищеные зубы.

Двери уже закрывались, когда звонкий голос за спиной у Эммы воскликнул:

— Подождите! Подождите секундочку.

Двери снова разошлись в стороны, и в кабину поспешно вошла Розина Алькарес, их соседка, свежая и аккуратная пышечка в строгой униформе медицинской сестры.

— Спасибо, спасибо! — запыхавшись, прощебетала она. — Извините меня, пожалуйста.

Она улыбнулась Риччи.

— Как поживаешь? — поинтересовалась она. — А в гости ко мне ты так и не зашел.

Эмма и вправду собиралась заглянуть к соседке. Но Розина целыми днями пропадала на работе, и ей не хотелось заявиться в неурочный час, чтобы хозяйке пришлось скрепя сердце приглашать их войти, а потом еще и развлекать. Время шло, и постепенно поход в гости, как и разговор с женщиной, которую она почти не знала, стал казаться Эмме бессмысленным и обременительным.

А Розина, между тем, как-то странно поглядывала на Эмму. Устыдившись своих грязных волос, Эмма отвернулась, но Розину это не смутило. Она по-прежнему не сводила с нее глаз. Не суйся не в свое дело, в сердцах подумала Эмма.

— С вами все в порядке? — вежливо спросила Розина.

— Да, вполне, — коротко бросила Эмма.

На первом этаже лифт вздрогнул и остановился. Не успели двери открыться, как Эмма рывком толкнула коляску через порог и быстро зашагала прочь.

К тому моменту, когда она выскочила на улицу, комок в горле ей уже удалось проглотить.

* * *

В универсаме «Сэйнсбери» она не поднимала глаз, стараясь не вступать в разговор с кассиром-индийцем. Возвращаясь домой, она остановилась у банкомата, чтобы проверить баланс на своем счету.

Кошелька в сумочке не было.

Эмма перерыла ее заново, на всякий случай, чтобы быть уверенной, что не пропустила его. Потом наступил черед карманов, коляски и всех ее пакетов с покупками.

— Отлично, — выдохнула она, выпрямляясь. Должно быть, она оставила кошелек в «Сэйнсбери».

Развернув коляску, Эмма отправилась обратно.

— Я не оставляла здесь своего кошелька? — спросила она у кассира.

Он был занят, обслуживая еще одну покупательницу, даму в розовом пончо, которая величественно развернулась, чтобы бросить уничтожающий взгляд на Эмму.

— Ваш кошелек, мадам? — переспросил кассир.

— Да. — Эмма слишком расстроилась, чтобы помнить о вежливости. — Мой кошелек. Я доставала его, чтобы заплатить за товар, который только что купила у вас. Меньше пятнадцати минут назад.

— Одну минуточку, сейчас посмотрю. — Кассир внимательно оглядел прилавок и даже наклонился, чтобы заглянуть под стойку.

— Вашего кошелька нет, — сообщил он, снова выныривая из-под прилавка. — Мне очень жаль, мадам.

Проклятье! В кошельке у нее лежало сорок фунтов наличными. Этой суммы хватило бы на неделю, чтобы купить продукты для нее и Риччи. Может быть, она обронила его на улице? Эмма пустилась в обратный путь к банкомату, внимательно глядя под ноги. Кошелек как сквозь землю провалился. Она еще раз проверила все пакеты и карманы. Потом достала из сумочки мобильный телефон. Ей нужно аннулировать потерянную кредитную карточку.

— Служба работы с клиентами, добрый день. Меня зовут Дениза. Назовите номер вашей карточки, — жизнерадостно защебетал голос в трубке.

— Э-э… — Эмма заколебалась. — Три. Нет…

Три или восемь? Она знала этот чертов номер наизусть. Так почему же сейчас она не может вспомнить его?

— Я не могу его назвать, потому что не помню, — сказала она.

— Боюсь, что в таком случае ничем не могу вам помочь, — пропел далекий голос.

— Но мне нужно аннулировать карточку, — запротестовала Эмма. — Думаю, ее у меня украли.

— Мне нужен номер.

— Я могу назвать вам свою фамилию. И адрес моего филиала в Бате. — Эмма принялась по памяти перечислять все подробности.

Из трубки донеслось щелканье клавиатуры, потом голос сказал:

— Мне очень жаль, но у нас нет доступа к базе данных вашего отделения.

— Вы должны мне помочь! — Эмма едва не рассмеялась, настолько нелепым показалось ей все происходящее. — Я держу там счет с тех самых пор, как мне исполнилось пятнадцать.

— Назовите код банковского отделения.