Похититель снов

— Тогда я могу идти? — с надеждой спросил Пакер. Он находился под стражей уже более трех часов и устал.

— Боюсь, все не так просто. Верю я вам или нет, на самом деле не имеет большого значения. Видите ли, Уильямс подал официальную жалобу. Директор должен рассмотреть ее и решить, что делать.

— Но директора Сандерсона нет. И неизвестно, когда он вернется.

— Значит, вам придется дождаться его возвращения, или…

— Или что? Если есть другой способ уладить недоразумение, я только «за».

— Или доктор Уильямс отзовет свое заявление.

— Так давайте с ним поговорим и все уладим! Я уверен, он прислушается к голосу разума.

Рэмм поднял руку.

— Не так быстро! Доктор был изрядно взволнован. Я бы дал ему сначала немного остыть.

— Но мне надо отсюда выбраться. У меня эксперимент идет!

— Ну, придется вашим людям немножко поработать без вас. А вам надо было подумать, перед тем, как исполнять «Лебединое озеро» в лазарете.

— …

— Я сам переговорю с Уильямсом через некоторое время и посмотрю, что можно сделать.

— Буду признателен, мистер Рэмм. — Пакер поднялся и побрел к дверям. — Видит Бог, во всем этом есть что-то странное. Никогда не слышал, чтобы кому-то после электрошока давали успокоительное! Я думал, что это довольно безопасная штука, если вы понимаете, о чем я.

— Возможно, этому есть объяснение. Я проверю. А вы пока подождите в приемной. Я не собираюсь сажать вас в камеру.

Пакер кивнул и ушел. Начальник службы безопасности Рэмм вернулся в кресло, взял отчет офицеров и еще раз просмотрел его. Бросил бумаги на стол, сцепил руки за головой и откинулся на спинку кресла. Некоторое время он размышлял, а потом отодвинул кресло, встал, надел фуражку с золотым гербом и отправился на поиски врача.

Ари никогда не видела отца в таком состоянии. Он сгорбился в кресле рядом с ней, бледный, как четверть диска луны в иллюминаторе самолета. Отец сидел с закрытыми глазами, но Ари видела, что он не спит. Он просто хотел отгородиться от окружающей реальности.

В маленьком самолете похитители сидели вокруг них, не сводя глаз с пленников. Им не запретили разговаривать, но о чем можно говорить в окружении злодеев? Отец и дочь изредка перешептывались и кивали.

Ари понимала, что происходящее означало нечто большее, чем ей до сих пор представлялось. Спенс, безусловно, находился в центре всей этой авантюры. Ей показалось, что отцу что-то известно, и это знание как-то влияет на него. Это пугало.

Она задремала, гадая, что же он такое знает и не хочет или не может ей сказать.

Самолет летел всю ночь, сделав лишь одну посадку для дозаправки на аэродроме в Германии. Ари проснулась и сонно посмотрела в окно. Она увидела золотисто-серое предрассветное небо и команду мужчин в синих комбинезонах, управлявших оранжевыми машинами вокруг их самолета. Через поле виднелось здание с надписями на крыше на немецком языке. Так она догадалась, что они где-то в центре Европы.

Когда она снова проснулась, в голубом небе ярко светило солнце, а под крыльями простиралось поле серых облаков. Земли не видно, так что она понятия не имела, куда они направляются. Впрочем, вряд ли это что-нибудь изменило бы.

Вскоре ей и отцу предложили простой завтрак: апельсиновый сок и черствую булочку. Остальным не досталось ничего, из чего Ари сделала вывод, что к ним относятся все-таки лучше. Она не ела целый день и расправилась с булочкой очень быстро, а затем повернулась к отцу.

— Папа, ты не ешь.

— Я не голоден, дорогая. Можешь взять мою булочку, если хочешь.

— Съешь сам. И сок выпей. Силы нам еще понадобятся. Неизвестно, когда удастся поесть в другой раз, а мы же должны быть начеку, чтобы не упустить шанс сбежать.

Отец ничего не сказал, но по выражению его лица Ари поняла, что он даже не думает о побеге.

Самолет пронзил облака и приземлился на бетонной площадке возле небольшого городка на краю пустыни. Ари видела вдалеке пустынные холмы и белые оштукатуренные здания города, напоминавшие выбеленные на солнце кости. Приземистые пальмы с пышными верхушками и невысокие пыльные кустики окаймляли посадочную площадку, словно одинокие путники, ожидающие рейса, который почему-то задерживается. С ее стороны в иллюминаторе не видно было ни других пассажиров, ни комитета для торжественной встречи.

Открылся люк и в прохладный салон корабля ворвался горячий сухой воздух пустыни. Ари с отцом оставались на местах, пока Тиклер не приказал им выходить. Они покинули самолет и прошли несколько шагов по бетонной посадочной площадке.

— Стойте! Ждите! — распорядился Тиклер. Никто не обращал на них внимания.

Хокинг с подручными совещался с группой из пяти человек в черно-белых бурнусах. По виду Ари решила, что видит контрабандистов. Над кустами на краю площадки поднялась верблюжья голова.

— Интересно, где мы? — шепнула Ари отцу. — И что вообще происходит?

— Какая разница, — равнодушно ответил директор Сандерсон. Тон его настолько поразил Ари, что она порывисто повернулась к отцу и схватила его за руки.

— Папа, я же вижу — ты что-то скрываешь. Расскажи мне, я должна знать. Вряд ли твое молчание способно меня защитить. Я у тебя уже большая девочка.

Ее слова странно подействовали на директора. Он взглянул на дочь так, словно впервые увидел ее с тех пор, как начались их испытания.

— Конечно, моя дорогая, — мягко сказал он. Он огляделся. За ними никто не наблюдал. — Я скажу тебе все, что знаю и о чем думаю. — Он помолчал, вглядываясь в лицо дочери.

— Ты хочешь сказать что-то о Спенсе? Говори. Я готова выслушать любые подробности, даже если они мне понравятся.

— Спенс? О, нет. То есть — да, началось все с него. А теперь он уже не важен.

— Как это «не важен»? Что ты такое говоришь?

— Мне сказали, что он тебя похитил, и что они с Аджани украли какие-то секреты, что-то насчет передовых технологий. И собираются их продать. Я думал, что помогаю тебе, Ари. Мне и в голову не приходило…

— Не понимаю. Как ты мог им поверить? Разве ты не знал…

— Нет, — коротко ответил отец. — Я… я должен был им поверить. У меня не было выбора.

— Папа, кто эти люди? Чего они хотят от нас?

Он с грустью посмотрел на дочь.

— Эта история началась почти год назад. Он пришел ко мне, — директор Сандерсон мотнул головой в сторону Хокинга, — и сказал, что есть люди, которые готовы заплатить за правду о твоей матери. Ты же понимаешь, я не мог допустить этого. Моя карьера на этом бы закончилась. До выборов в правление оставалась всего пара недель. И так наиболее консервативные члены правления высказывали недовольство; мое назначение на пост директора было под угрозой.