Похититель талантов

– Разумеется...
– вставила мадам Флоранс.

– Но все-таки назовите сумму.

– Полмиллиона франков...
– сказал Риффо.

– Господи!..
– воскликнула госпожа Флоранс.

– Речь идет о вашей дочери, мадам, - обернулся к ней гость.
– Или она останется...

– Нет, нет, что вы!
– соглашается госпожа Флоранс.

– Месье Риффо, - задает вопрос хозяин дома, - где гарантии?..

– Научные достижения нашего века, - отвечает профессор. Человеческий мозг...

– Господин Риффо!
– Мадам Флоранс не терпит сухих рассуждений.
– Вы сказали, что сделаете ее поэтессой!

– Как будет угодно, мадам!

После этого они завтракают.

– Естественно, - говорит Риффо, - сделка должна оставаться в тайне. Я вам оказываю благодеяние.

– Когда вы начнете?
– спрашивает мадам Флоранс.

– Скоро. Операцию произведу во время сна вашей дочери. Где она?

Супруги Флоранс смущаются. Лет шесть уже Клотильда совсем не дает отчета в своих действиях и поступках.

– Ничего, - замечает гость.
– Когда-нибудь же она бывает дома?

Чек был подписан. Аккуратно положен господином Риффо в бумажник.

– Позвоните мне по номеру...
– Номер телефона тщательно записан господином Флорансом.

– Только не сделайте девочке больно, - просит мадам Флоранс.

– Конечно, нет!
– обещает Риффо. Кажется, теперь лицо его не выглядит столь костлявым и глаза - нормальные глаза у господина Риффо!

Пора было подниматься из-за стола, как вдруг дверь в столовую отворилась, на пороге возникла Клотильда. Взбитая шевелюра, нетрезвый взгляд. Блузка в пятнах, прожженная папиросой. Такой он и ожидал ее видеть. Такова собранная о ней информация. Господин Риффо знает, на какую дичь он охотится.

– Кло!
– говорит мадам Флоранс, приглашая дочь сесть рядом с собой.
– Мы тут о твоей судьбе.

– Еще чего!..
– Клотильда поворачивается на каблуках. Расклешенные брюки негодующе метут ей вслед.

Возобновились случаи потери памяти. Два, один за другим, произошли в театре "Гранд-Опера", затем переместились в кинозал "Ирабель". Как будто злой рок обрушился на незаметный кинотеатр: профессор истории, художник, опять художник. Комедийный артист Клермон. Если в случаях с профессором, с художниками нить расследования не далась в руки, то с Клермоном агент Франка Этьен получил наконец козырь. Профессор, художники заходили в кинотеатр одни, Клермон смотрел фильм с женой.

– Зал, - рассказывает Люси Клермон, - был полупустым время между десятью и одиннадцатью утра. Мы сидели в одном из средних рядов. Господи, зачем мы сели в этом ряду?

– Не волнуйтесь, мадам Люси, - успокаивает женщину Этьен.

– В зале столько рядов!

– Мадам...

– Да...
– Люси провела кончиком батистового платка под глазами.
– Перед этим мы позавтракали в ресторане Плиссо.

Ресторан невдалеке от кинотеатра.

– Настроение у Оскара было превосходное. Только что он подписал контракт с Римским комедийным театром на полугодовые гастроли, договор был у него в кармане.

– Немножечко ближе к делу...

– Начался фильм. Название я забыла.

– "Все, впереди".

– Ничего нет впереди!
– зарыдала Люси Клермон.

Этьен опять утешал ее, пережидая, пока женщина успокоится.

– Ну а дальше... Мы разговаривали. О том же - о контракте, поездке в Италию. Вдруг Оскар замолчал. Странно как-то, на полуфразе. Я думала, он захвачен действием, стала смотреть на экран. Ничего примечательного там не было. Изредка поглядывала на мужа. Он сидел, устремив взгляд перед собой. А когда зажегся свет, я увидела, что у него пустые, неживые глаза. "Оскар!" - закричала я. Он поднялся и пошел от меня, спотыкаясь, между рядами стульев.

Донесение Этьена в тот же день легло на стол Бертье. Инспектор читал и перечитывал каждое слово. Особенно значимым ему казался конец разговора Люси Клермон с Этьеном.

– Вы не заметили, кто сидел рядом с вами?

– До этого мне было!

– Вспомните.

– Оскар! Мой Оскар!..

– Мадам Люси, это очень и очень важно!

– Впереди, через два ряда, - вернулась Люси к рассказу, сидела парочка. Справа от нас был проход. Слева, на самом конце ряда, пожилая дама...

– Позади, мадам Люси, позади!

– Я не оглядывалась.

– Вспомните.

– Да, да... Старик. Худой, в черной шляпе.

– Еще, мадам Люси.

– Ничего не помню.

– Высокий старик?
– подсказывал Этьен.
– Полный, седой?..

– Рыжий! Рыжий!
– вспомнила Люси Клермон.
– Ненавижу рыжих!..

Очень слабая нить, думал Бертье: худых стариков в Париже полмиллиона. В черных шляпах полмиллиона...

Но случай с женой и мужем Клермон давал кое-что. Во-первых, определенность места - кинотеатр "Ирабель". Во-вторых, старик был рыжий.

Подумав над этим, Бертье нажал клавишу общего вызова, чтобы отдать распоряжение.

Вечером, перед уходом домой, инспектор получил еще одно донесение - разговор, услышанный в вагоне подземки:

– Этот паршивец Мишель начал вдруг рисовать, как Брайан!

– Мишель Комбье? Идиот?..

– О ком я еще могу! Неожиданная говорят, вылечился. И знаешь, манера, ну точно как у Брайана! К+раски, полутона!

Инспектор наклонился над пультом и отдал второе распоряжение - о Мишеле Комбье.

Утром следующего дня в кабинет инспектора без стука ворвался Франк:

– Новости, шеф!

– Жду, - поднял глаза Бертье.

– Возродилась Мадлен Прево!

Франк подал инспектору экземпляр "Паризьен" со стихами на первой странице.

– Под чужим именем?
– полувопросительно, полусогласно сказал Бертье, взглянув на подпись под колонкой стихов.

– В том и штука, Бертье!
– воскликнул Франк.
– Стихи Мадлен, подпись - Клотильды Флоранс! Наконец у нас ключ к этому делу.

– Отмыкайте им двери, Франк.

– Отомкну!

Телефонный звонок прервал диалог.

– Мишель?..
– спросил Бертье, переключил телефон на динамик. Донесение они стали слушать вдвоем с Франком.

– Двадцать два года, - продолжался доклад через динамик. "Леклюз, девятый участок, площадь Вогезов", - отметил Франк.
– Умственно дефективный с рождения. Нигде не учился, - продолжал говорить Леклюз.
– Неожиданно обнаружил талант в живописи. Манера, краски - как у Брайана. Будут приказания, шеф?