Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

Запугивание пагубно сказывается не только на отдельных лицах, но и на обществе в целом. Боязнь попасть под подозрение, страх оказаться под постоянным наблюдением лиц, которым поручено выяснить политические взгляды и связи граждан, считаются «охлаждающим» фактором. Но страх приводит к тому, что граждане вообще перестают участвовать в политической жизни своей страны, а ведь это их право и даже долг.

Фрэнк Аскин, профессор юридического факультета университета Рутджерса, занимался вопросом о том, как сказалась на активности граждан «охота за ведьмами» во времена Маккарти в 50-е годы. В этот период многие начали сторониться тех, кого объявили «подрывными элементами», хотя они занимались вполне законной политической деятельностью. Опасность подвергнуться преследованию только из-за контактов с кем-либо подстерегала людей на каждом шагу. И вступить в открытый бой с этим чудовищем было невозможно, поскольку никто не мог знать наверняка, откуда оно набросится. Человек, который боится запятнать себя дружбой с неблагонадежными лицами, начинает считать «законную политическую деятельность незаконной и отказывается поступать в соответствии со своими политическими убеждениями» [314] .

314

 Frank Askin. Surveillance: The Social Science Perspective. "Columbia Human Rights Law Review", vol. 4, № 1, Winter 1972, pp. 60—88.

Аскин ссылается на работу двух исследователей, которые задали вопрос 70 профессорам, являющимся государственными служащими, и 15 преподавателям университета о том, как они вели себя во времена маккартизма. (Все опрошенные работают в Вашингтоне.) Оказалось, что страх перед перспективой оказаться под Следствием заставил многих из них в корне изменить свое поведение. Они вышли из организаций, занесенных в список министра юстиции, и были предельно осторожны с незнакомыми людьми, когда речь заходила о политике [315] .

315

 Marie Jahoda, Stewart W. Cook. Security Measures and Freedom of Thought. "Yale Law Journal", vol. 61, 1952, pp. 296—333.

Профессор Аскин пишет: «Сущность политической демократии состоит не в том, чтобы граждане были активны постоянно (т. е. занимались активной политической деятельностью), а в том, чтобы они были потенциально активны. Поэтому огромное значение имеет реакция общественности на различные политические шаги, например на электронное наблюдение... В этих случаях потенциальная активность падает, а вместе с нею исчезает и психологическая база политической системы, основанной на активности граждан». «Опасность такого положения заключается в том,— добавляет Аскин,— что отдельные граждане и группы граждан, которые лишь с любопытством наблюдают за происходящим, могут тоже оказаться под подозрением и попасть в списки тех, кто присутствовал при совершении действий, за которыми ведется наблюдение» [316] .

316

 Frank Askin. Surveillance.

Опасение высказал и Швицгебель. Он заявил, что при использовании его системы наблюдения возможны злоупотребления, однако выразил уверенность, что соответствующие установки правительства и жесткий контроль могут свести до минимума вероятность использования его системы для наблюдения за лицами, не являющимися преступниками. Один из противников электронного наблюдения, профессор Северо-Западного университета Бернард Бек, ставит под сомнение заверения Швицгебеля. «Наш век, — говорит он,— не дает оснований рассчитывать на то, что просвещенные, гуманные деятели могут ограничить и направить в нужное русло использование новейшей техники». «Швицгебель, — говорит он, — только предписывает: «мы должны», «они должны». Но нам неоткуда ждать помощи, если мы не можем, а они не хотят. Можем ли мы рассчитывать на то, что технический гений, создающий системы подобные этой, когда-нибудь придумает, как вразумить тех, кто ими пользуется? Или это будет еще один подарок из ящика Пандоры?» [317] .

317

 Bernard Beck. Commentary. "Law and Society Review", vol. 3, 1969, pp. 611—614.

Эти сомнения относительно проектов Швицгебеля— Мейера могли бы рассеяться, если бы власти пошли по пути, указанному Дельгадо. Использование методов воздействия на поведение с помощью электродов, вживляемых в глубокие слои мозга, как это предлагает Дельгадо, могло бы стать в его нынешнем виде действительно лечебным средством. Отпали бы основания для критики по поводу того, что подобные методы ограничивают свободу политических взглядов. Главная и все увеличивающаяся опасность заключается в том, что любые отклонения от нормы — социальные, сексуальные, политические — могут быть истолкованы и преподнесены как нейропсихиатрические. В этом случае психиатрические учреждения и нейрохирурги станут играть все более важную роль в изменении любых форм неприемлемого поведения (бунты, политическое инакомыслие и т. д.). Если все это будут считать заболеваниями, то не исключено, что вопрос о том, следует ли лечить данное правонарушение с помощью электронной стимуляции мозга, будет все чаще решать не судья, а психолог-психиатр.

При этих условиях вопрос о неприкосновенности частной жизни, о нарушении первой, четвертой и пятой поправок к конституции станет несущественным. А какие изменения произойдут в государственном устройстве Соединенных Штатов, когда все больше и больше граждан будут отказываться от политической деятельности,— вопрос особый.

Глава 9. Это не просто теория

В другое время противники психохирургии могли бы сказать, что Национальная комиссия защиты людей от биомедицинских экспериментов «слишком поторопилась» одобрить психохирургические операции, и на этом бы успокоились. Через несколько месяцев или лет, если бы результаты не оправдали ожиданий, эту методику признали бы еще одним «магическим средством», с помощью которого так и не удалось добиться быстрого исцеления. В конце концов, таких неудач было много.

Известны случаи, когда в течение многих лет врачи причиняли ущерб здоровью тысяч пациентов (которые, между прочим, еще и платили им за это издевательство и причиняемую боль), а потом оказывалось, что эти операции и препараты были совершенно бесполезными. Так, до сих пор делают тонзиллэктомию — около миллиона операций в год,— операцию, которую Френсис Мор, главный хирург бостонской больницы Питера Брента Брихэма, считает «бесполезной и нецелесообразной» [318] , а другие специалисты — предосудительной. Перестали делать «замораживание желудка», которое было очень популярно в начале 60-х гг. как средство против язвы, но опять-таки уже после того, как огромное число пациентов подверглось этой мучительной и дорогостоящей процедуре.

318

Experiments and Recearch with Humans: Values in Conflict. National Academy of Sciences, Washington, D.C., 1975, pp. 44—45.

Однако правительственная поддержка психохирургии и желание государственных органов распространить эти операции на заключенных и лиц, принудительно помещенных в психиатрические лечебницы, приобретают политическое значение. Как бы члены комиссии ни доказывали, что медицинские и юридические гарантии предотвратят злоупотребления, факты говорят об обратном — взять, к примеру, получившие широкую огласку злоупотребления в использовании антибиотиков, атомной энергии и пестицидов. Один ученый отметил, что, «как только психохирургия займет прочные позиции, о побочных эффектах и неблагоприятных последствиях будут писать лишь в примечаниях, как это было с пестицидами», а на различные ограничения «сторонники широкого применения психохирургии будут смотреть как на помеху» [319] .

319

Из беседы автора с Ричардом Левинсом, февраль 1977 г.

Более чем вероятно, что для лечения психохирургическими методами гомосексуалистов, лиц, отличающихся буйным темпераментом, и политических диссидентов будет придумано оправдание. Этого уже несколько лет добиваются некоторые психохирурги [320] . Все громче будут звучать голоса тех, кто выдвигает требование воздействовать психохирургическими методами на грабителей и непокорных заключенных. Такое средство без труда найдет сторонников среди значительной части населения, настаивающей на скорейшем решении проблемы преступности, поскольку других кардинальных способов борьбы с нею пока не найдено.

320

Psychosurgery: Proceedings of the Second International Conference on Psychosurgery. Springfield, Illinois: Charles C. Thomas, 1972.

Безработица продолжает расти. Особенно высока она среди национальных меньшинств (по официальным данным, не имеют работы 45—50% цветного населения в возрасте от 18 до 25 лет). Соответственно возрастает и количество преступлений, совершаемых на улицах городов. Такие способы решения проблемы, как программа срочных экономических мер (в духе «плана Маршалла»), которая была предложена еще в 1968 г. комиссией Кернера, созданной по решению президента Джонсона, откладывались всеми администрациями в связи с экономическим спадом. Вместо этого те, кто находятся у рычагов власти, упорно продолжают рассматривать проблему преступности как бы через повернутую другим концом подзорную трубу— они сосредоточивают внимание исключительно на физиологических и психологических особенностях индивидов, сбившихся с праведного пути.

Вполне очевидно, что такой подход не может привести к снижению преступности, напротив, она продолжает расти. Например, преступность в Нью-Йорке в 1976 г. побила все рекорды. Каждый час совершалось 75 фелоний (Категория тяжких уголовных преступлений.— Прим. перев.), а всего 1798 преступлений в день. В общей сложности за этот год в Нью-Йорке было совершено 658 147 тяжких преступлений [321] . А ведь Нью-Йорк занимает примерно четвертое место по преступности среди городов США. Примечательно, что рост количества насильственных преступлений «относительно невелик», зато резко возросло число берглэри. Газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Многие высокопоставленные и местные полицейские чины связывают рост числа берглэри и краж с ухудшением экономического положения в городе и высоким уровнем безработицы». Заместитель начальника полиции Джозеф Хоффман заявил: «Каждый раз, когда происходит экономический спад, возрастает количество имущественных преступлений». Количество же насильственных преступлений, например убийств, по заявлению полиции, сократилось, причем в большинстве случаев «убийца и жертва были знакомы» [322] , а такие убийства обычно совершаются в припадке ярости и объясняются не корыстными мотивами, а тем, что под рукой оказывается оружие.

321

1976. Crime Index. New York City Police Department.

322

Selwyn Raab. Felonies in New York City in 1976, Up 13. 2%, Worst Rate on Record. "New York Times", March 4, 1977.