Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

В Канаде есть места, где в силу особенностей рельефа, гравитации и вселенской магии вода, которой следовало бы превратиться в лед, не замерзает, а низвергается со скал – и так тысячелетиями. Вода точит камень и образует ледниковые бассейны, глубокие настолько, что даже дна не достать – по крайней мере, не замерзнув до смерти. Если вам приспичило окунуться в жидкий лед, то это идеальное место. А лучшего повода, чем разогнать похмелье после мальчишника, и не придумаешь. Во всяком случае, так мне тогда казалось.

Однако, прежде чем мы доберемся до водопада и спустимся по последнему склону к бассейну, позвольте поведать вам, что я узнал с тех пор. В самом первом эпизоде телешоу National Geographic «Укуси себя за локоть» два здоровых молодых человека провели интенсивную тренировку, куда входили бег на короткую дистанцию, силовые упражнения и как можно больше отжиманий. Затем героям дали двухминутный перерыв, при этом одному из участников пришлось нырнуть в ледяной океан. При повторном выполнении того же комплекса упражнений участник, который мерз в океане, сделал куда больше отжиманий, чем его партнер. На этом, насколько я помню, дело не закончилось, однако результаты и выводы были примерно следующие: низкие температуры активируют то, что мы называем механизмом «бей или беги», который провоцирует выброс адреналина.

Доктор Герман Хайзе и его коллеги в статье, опубликованной в «Журнале Американской медицинской ассоциации», пришли к заключению, что в условиях чрезвычайной ситуации индивид в состоянии опьянения действительно способен проявлять себя с более сознательной и на первый взгляд трезвой стороны. «Причина быстрого отрезвления, – отмечают они, – в эпинефрине, который в большом количестве выделяет надпочечная железа. Гормон временно нейтрализует действие алкоголя, но не снижает его процентное содержание в биологических жидкостях организма».

Эпинефрин – это адреналин. Поэтому создается впечатление, по крайней мере у меня, что «период быстрого отрезвления», вызванный реакцией «бей или беги», для похмелья значит не меньше, а то и больше. Доктор Стивенс из Манчестера признает, что моя теория не лишена смысла: «Если организм испытывает стресс, сердце начинает биться быстрее и кровообращение ускоряется. Следовательно, глюкоза, которой вам так недостает при похмелье, попадает всюду, где она так нужна. Это не лишено смысла». Итак, может ли всплеск адреналина (например, во время купания в жидком льду или прыжка с очень высокого здания) привести к полной физиологической перезагрузке? «Вполне вероятно, – отвечает Стивенс. – Но не представляю, как это можно доказать…»

На следующее утро после мальчишника мы, петляя и спотыкаясь, спустились по обрамленному деревьями утесу вдоль тридцатиметрового водопада, пока не достигли его бурлящего ложа. Затем, мандражируя каждый по-своему, мы махнули в ледяной водоворот. Никогда не забыть мне лицо Ника, брата Майка – татуированного чертяки спартанской закалки, – и как он с воплями карабкался из воды! Глаза у него выглядели как у песчанки в колесе под напряжением. Лично меня холод ошеломил и взбодрил аж до боли. Нас было десять человек, и мы все прыгнули, ошпарились холодной водой и заорали.

Потом мы вылезли и пустились в долгий обратный путь. По дороге мы смеялись, умиротворенные и помолодевшие, расслабленные и счастливые, так что идти наверх оказалось несравнимо легче, чем вниз. Мы были готовы встретить новый день.

Мне кажется, в этом и есть суть заплыва моржей.

Нас собралось примерно две сотни, кто в купальных костюмах, кто в вариациях на тему. Справа парень в смокинге и еще несколько мексиканцев в шлемах викингов, слева – компания тощих блондинок в сомбреро. Люди вразнобой поют футбольные песни и «We Are the Champions», атмосфера в целом праздничная. Создается впечатление, что среди нас больше еще пьяных, чем уже похмельных. Тем не менее все в ожидании. Нас ничто не держит, но мы ждем свистка. Это похоже на старт забега быков, только вместо быков – моржи. И ледяной океан обжигает так, как испанское солнце не обжигает – ладно, это совсем не похоже на забег быков, но свистка мы все равно ждем.

Наконец он раздается, и мы с криками и воплями несемся навстречу волнам. Лора, я, оба Васко и остальные наши друзья бежим впереди всей стаи и на первых парах успеваем забежать довольно далеко в воду, пока холод не пробирает нас до костей. Я погружаюсь с головой, выныриваю и обнимаю Лору, которая ловит ртом воздух. Мы остаемся в окружении ревущих моржей, а вот Ник, а затем и Майк выкарабкиваются на берег. По сравнению с погружением в ледниковый бассейн тут не так уж и холодно – но достаточно, чтобы плоть онемела и спала пелена новогодних возлияний. Когда дрожь Лоры приобретает почти эротический оттенок, мы скачем к берегу и присоединяемся к парням.

Васко потерял сандалию. Он делает вид, что все в порядке, но я слишком давно знаю и его, и эти сандалии, чтобы понять: он все же расстроился. И пока все хватаются за свои полотенца, я сканирую поверхность воды, высматривая ту самую особенную походную сандалину. Вижу пластиковое леи, пивную банку, что-то похожее на пластмассовую фигурку пса Снупи… и тут, бах! – вот она, качается на волнах, как отрубленная ступня утопленника.

– Хм-м-м, – протягивает Васко, но не так гладко, потому что у него зуб на зуб не попадает и потому что его сандалия довольно далеко от берега. – Может, и бог с ней…

У меня не так уж много талантов. А с тех пор как я приступил к своему исследованию, их с каждым днем становится все меньше. Однако один – бросаться навстречу трудностям – будет со мной всегда. Поэтому я бросился в волны и вынырнул уже с тапкой в руках.

Когда я протянул ее Васко, он заключил меня в моржовые объятия. Я пожалел, что не прихватил из Торонто своих сандалий: мы направляемся обратно к дому, а натягивать носки и ботинки на мокрые ноги в песке – сплошное мучение. Так что я бросаю эту затею и решаю идти по улицам босиком.

– Ты об этом пожалеешь, – каркает чертяка Ник, указывая на мои ступни.

– Этот парень – эксперт по сожалениям, – поставленным баритоном изрекает мой лучший друг Васко и хлопает меня по спине.

Отличная шутка, все смеются. Но это слишком похоже на правду. Придет день, и на своей визитке прямо под словами «писатель» и «исследователь похмелья» я укажу: «эксперт по сожалениям». Пока мы переходим улицу, я сжимаю руку Лоры и даю себе первое новогоднее обещание: я уйду из клуба, то есть с должности управляющего. Лоре потом расскажу. Решение принято, и это освежает лучше любого антипохмельного коктейля.

Мы идем к Васко, чтобы выбить пару клинышков. Мой первый опохмел за долгое время. Я остановился на ирландском виски, просто потому что мне так захотелось: «Опохмел, – как отмечает Кингсли Эмис, – может быть любой масти: нет никакой нужды глушить того же зверя, на которого ты налегал вчера».

Не могу не согласиться, особенно по части «налегания». Ненавижу, когда спрашивают: «Какой твой любимый напиток?» Это все равно что спросить, какую музыку слушаешь.

Свой первый в этом году виски я полирую пивком, а симптомов азиатского синдрома все не наблюдается. Ни покраснения, ни зуда. Ни даже пятнышка. Может, Тихий океан просто вымыл из меня эту напасть.