Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

Положите его в сток и накройте шлангом… Бросьте его пить трюмную воду… Побрейте ему грудь ржавым лезвием… Подвесьте его за ногу на беседочный узел…

И хотя большая часть подобных проделок могла случиться только посреди океана, очевидно, что пережить такое неприятно, даже если человек в прекрасной форме, не говоря уже о похмелье. Даже та скабрезная строчка подразумевает не совсем то, что кажется: оказывается, «капитанская дочь» – это эвфемизм для порки плетью-девятихвосткой.

Конечно, такого рода жестокость на сухой (но недостаточно сухой для некоторых) земле уходит корнями глубоко в ту же землю. Веками мы тратили силы, чтобы придумать мучения для тех, кто и так уже мучается по полной. На ранней заре Османской империи пьяницам заливали в глотку расплавленный свинец. При Карле Великом на первый раз пьянчуг пороли, а на второй – ставили к позорному столбу. В 1552 году нахождение в пьяном виде в публичном месте стало нарушением и по британскому законодательству, и каралось оно не епитимьей, а колодками. С тех пор колодки в английских городах использовались как вытрезвитель, чтобы провинившийся приходил в себя в типичном для средневековья состоянии все возрастающей боли и стыда.

Это было одновременно и телесное наказание, и зрелище, предостерегавшее других, а свисающая из колодок больная голова вполне могла лечь в основу этимологии слова «похмелье» [53] . Учитывая вышесказанное, нельзя не упомянуть и о множестве других вариантов.

В 1555 году изгнанный из Швеции епископ по имени Олаф Магнус опубликовал в Риме очень длинную, очень странную книгу под названием из девяносто девяти слов, первыми тремя из которых были «История северных народов». Главу тридцать девятую книги тринадцатой, озаглавленную «О наказании пьяниц», предваряет следующий рисунок.

53

«Hangover» можно перевести как «свешенный» или «перевесившийся».

«Ни у кого нет разумной причины напиваться, – пишет Олаф. – От частого и неумеренного пьянства изо рта исходит зловоние. Галлы, упившись, становятся дерзкими и нахальными, германцы – вздорными и драчливыми, готы – беспокойными и мятежными, а финны – чувствительными и слезливыми. Такие пороки проявляются у любого пьяного человека, и он заслуживает соответствующего наказания за дурное и непристойное поведение» [54] .

54

Перевод с латинского – Якуб Лапатка. Цит. по: URL:info/Texts/rus17/Olaus_Magnus/texthtm.

И каково же соответствующее наказание? Пьяных «сажают на скамью с острейшим клином, и это сиденье с помощью веревок поднимается вверх. Пьянице предлагают осушить огромнейший рог, наполненный пивом, и чем быстрей он сделает это, тем быстрей покинет неудобное острое сиденье». Таким образом, это еще один вариант (пусть и довольно туманный) происхождения слова «похмелье»: вынужденный опохмел клин клином, будучи подвешенным на остром сиденье.

Потом было пальто для пьяниц – это когда из винной бочки делают смирительную рубашку. Газета времен Гражданской войны в Америке писала: «Одного несчастного правонарушителя совершенно бесплатно обрядили в дубовый макинтош, голову просунули в отверстие, вырезанное в одном конце бочки, а другой конец вынули вовсе. Так бедняга и „шатался“ самым безутешным образом, а со стороны он выглядел как недовылупившийся цыпленок».

В 1680 году губернатор провинции Массачусетс-Бэй Джон Уинтроп упоминает некоего Роберта Коула, который «в наказание за пьянство должен теперь носить на шее красную букву D [55] в течение года». Некоторые ученые считают, что этот уничижительный кулон дал название «Алой букве» [56] . Опять же, свисающая с шеи пьяницы буква могла послужить основанием называть похмелье именно так.

Несмотря на все перечисленные и весьма горькие корни, англоговорящие ученые смогли проследить использование слова hangover как «последствия неумеренных возлияний» лишь до 1904 года, когда оно впервые появилось в шуточной книге, озаглавленной «Дурацкий словарь».

55

Drunkard – пьяница.

56

Роман Натаниэля Готорна (1850).

До Второй мировой войны слово употребляется крайне редко. А потом – понеслась. Настолько, что, если вы вобьете его в Ngram Viewer – гугловский инструмент, составляющий график использования слова в книгах, получите следующее.

Немногие существительные выстраивают такую альпийскую гряду. И перейти ее не так-то просто. И пусть немало времени потребовалось, чтобы найти правильное слово, зато и работает оно безотказно – отчасти благодаря своему, быть может, ненарочному двойному смыслу: озвучивает ощущение остатков, а точнее, обломков прошлой ночи, которыми переполнена ваша голова, безвольно свисающая из отверстия в бочке, ну или над чашей унитаза.

Джеймс Харбек, автор блога Sesquiotica, предлагает более многословное объяснение:

Что же, hang уж точно звучит как надо: отдает казнями и заусенцами [57] , отзвуком напоминает о назидании [58] и всяческих бах, бряк, тарарах [59] и иже с ними. Over имеет нотки окончательности, но вместе с тем и надвигающейся угрозы. Целиком слово начинается с крепкого, ударного первого слога и продолжается двумя безударными долями. Однако это не совсем дактиль, трехдольный размер; звучит скорее как половинная и затем две четвертные ноты. Словно с размаху опустился молот: сильный удар, два маленьких отскока.

57

Hangnail.

58

Harangue.

59

Dang, clang, bang.

Наверняка как-то так и звучат попадание на стул с клиньями, падение оземь в деревянной бочке или болтание кверху ногами в беседочном узле ранним-ранним утром.

Часть четвертая Безумный Шляпник в Средиземье

В которой наш герой оказывается в старой доброй Англии, где кует сталь, кроет крышу и проваливается в кроличьи норы. В эпизодах – кузнец, друид и Перепой, О Боже Похмелья.

Англичане – нация гедонистов, пиратов и авантюристов; когда нам не дают отправиться на завоевание других народов, мы готовы топить наше горе любыми способами.

Джули Бёрчилл [60]

Руки дрожат, голову разрывает на части, а я бью молотом по наковальне. Эхо – большой бабах и два небольших отскока – отдается от наковальни, и молот едва задевает мою заготовку. «Давай снова в горн», – ревет кузнец с длинными волосами и бакенбардами такого же огненно-рыжего цвета, как и снопы искр вокруг нас. Вопреки своей фамилии, Ричард Вуд [61] – человек стали и огня, кузнец-философ, металлург-самоучка, который возглавляет факультет изящных искусств Плимутского университета и, кроме прочего, читает лекции по 3D-печати.

60

Джули Бёрчилл (1959) – британская журналистка и телеведущая, автор нескольких книг. – Прим. пер.

61

Wood – дерево (англ.). – Прим. пер.

«Суть не в том, чтоб все сразу получалось, – изрекает он. – Если не ошибаешься, значит, и душу не вкладываешь. Ценность неудач не всякий способен оценить». Что ж, тогда я безмерно богат. Я вновь закладываю стальную болванку в горн.

В самой горячей точке температура горна составляет тысячу триста градусов, заготовка раскалена добела и сияет, как звезда в ночном небе. Обливаясь потом, вытаскиваю ее и пытаюсь успокоиться, избавиться от звона в голове. Похмелье так не лечится. А на сегодня оно и не планировалось.