Поход клюнутого
Шрифт:
Настала очередь гоблина замяться.
– Ну, даже не знаю. Это ж я пришел, а не какой-нибудь там этот. От меня хорошо редко случается.
– Ну, нам будет хорошо, – поправился культист технично. – Мы же за тебя, а остальным ты сейчас же устроишь... всякое!
– За мной не заржавеет.
– Вот и отлично! Не мог бы ты начать с мельника Пархома?
Престарелые культисты оживились и зашебуршались, даже строй сломали и мелкими шажками начали приближаться к долгожданному благодетелю. Бинго, со своей стороны, начал смекать, что что-то тут не так, но что – с ходу не сообразил. То есть, конечно,
– Поставим мельника в очередь, – дипломатично предложил гоблин и, дабы не упускать инициативу, указал на девицу в путах: – Почему не по форме одета?
– Так это ж для тебя. – Предводитель нервно оглянулся на нарушительницу. – В полном соответствии с заветами, да... девственница для ритуальных нужд.
– Пострашнее не нашли?
– Помилуй! Девственницу в таких-то летах? Мы ж не педофилы поганые!
– Тоже верно. Ладно, давай ее сюды.
Прыщавые юнцы нервно вскинулись, да и сам старший, сколь можно было судить по выражению его капюшона, нахмурился.
– А как же это... ритуальные нужды?
– Так я ж уже пришел!
– Ну, ты-то пришел, но она ж не тебе... а для тебя! В твою, то есть, честь! Как глава общества я прямо-таки обязан это... сам!
– Хорошо устроился. – Бинго сурово свел брови. – Тебе девственница, а мне мельник Пархом? Он хоть это... симпатичный?
– Хромоног и сквернословит без устали, а еще цены на мукомольные работы сбивает.
– И не забудь, батюшка, старую дуру Ульпию! – визгливо вступила крайняя слева бабка.
– Не боись, Ульпия, не забуду.
– Тьфу ты! Да не я Ульпия! Ульпия через дом от меня живет, и кажинный раз, как меня видит или каво из внуков моих, так плюется и говорит, что мы сквернавцы, а сама молится таким идолам, что как еще лоб не разбила!
– А мне б, командир, хоть на старости лет побыть деревенским головой! – не отстал и старикан с козлиной бородкой. – Уж я научу этих халупников истинной вере!
– А мне новую лодку справить бы, совсем прохудилась!
– А моей корове бы удои повысить!
– Кормить не пробовал? – Бинго инстинктивно начал пятиться от наступающих на него широким полукольцом просителей.
– Разное пробовал, а теперь-то зачем, когда ты явился?
– А ну цыц! Тоже мне, покорные слуги! Давайте по одному! Вот ты, к примеру, – чего тебе надобно, старче?
Ткнутый наугад дедок, подслеповато трясущий головой, судорожно сглотнул.
– Смилуйся, государыня рыбка! Пуще прежнего старуха бранится!
– Его мы для ровного счета взяли, – пояснил очумевающему гоблину предводитель. – Он уж лет сорок как не в себе, с тех пор как последнее евоное корыто треснуло.
– Не везет мне со слугами, – констатировал Бинго убито. – Может, все-таки поделитесь девственницей?
– Да ну тебя, ей-богу! Весь мир у ног твоих, а ты у нас, верных последователей, норовишь последнее отобрать?
– Да пускай берет эту жирную дуру! – потребовала старушка с бусинами в седых космах. – Все б тебе, Ширак, похоть свою тешить – у самого Шао-Кана кусок изо рта норовишь выдернуть!
– Именуй меня грандмастером, старая курица!
– Я тя еще не так поименую! Вот выдам ремня, как в детстве, то-то
знать будешь!– Ах, так?! Вот попроси только у меня муки взаймы!
Лошадь над плечом Бингхама сочувственно всхрапнула, когда культисты от слов перешли к делу. Узловатые клюки старцев и скрюченные пальцы стариц обратились на грандмастера Ширака. Тот отпихнул одного и второго, но палка третьего проехалась по его голове, откинув капюшон и явив раскормленную физиономию, обрамленную вкруг обширной лысины венчиком жестких курчавых волос. Малолетние участники воровато переглянулись, прихватили с двух сторон безучастную девственницу и повлекли ее в высокий малинник по соседству. На полянке образовалась куча-мала, в которой взбрыкивались костлявые ноги и под болезненное оханье хрустели артритные кости.
– Беда просто, – сокрушенно вздохнул Бинго. – А все они... забурления. Ведь как славно пели, я ж всего-то хотел слова узнать, чтоб тоже так – вечерней порой, под гусли... Пошли отсюда, лосиха.
И они пошли, аккуратно обойдя побоище по краешку. Сколько ведь мог всего наворочать, попадись покорные слуги посознательнее! – закралась упадническая мысль, но тут же и канула где-то между извилинами. Пожалуй, нисколько: слуги – это не та сила, которая позволяет совершать великое, а на мелкое размениваться – себя не уважать.
– Куды пошел?! – просипел из свалки Ширак. – Мы ж тебя ждали! На это ты не смотри, это временные организационные трудности!
– Пойду гляну, что с Пархомом сотворить можно, – откликнулся Бинго. – Вы вот что, вы свои молебны не бросайте! Тока для ритуальных нужд впредь завещаю заместо девственниц пользовать грандмастера. Кто во что горазд. Который ни во что не горазд – того исключить с позором да принять двух гораздых. Вернусь вскорости, проверю!
– Пархом не в той стоООО...!!!
Судя по деревянному хряску и надсадному пыхтению, кто-то уже приступил к исполнению Бингхамова волеизъявления с помощью клюки.
– Пути мои неисповедимы, – успокоил Бинго через плечо и поволок лошадь за собой, пока культисты не перестроились и не взялись опять за него.
Около кузницы развернулось суечение. Рансер величаво взирал на него, позволяя паре подмастерьев наколачивать на его обширное копыто подкову. Еще двое колупались в небольшом хозяйственном сарайчике, разбрасывая полосы кожи и металлические детали, в поисках чего-то шибко важного. Через распахнутую дверь кузни видно было, как сам хозяин и Торгрим в компании старшего ученика корежат на наковальне кольчугу, рассекая ее по бокам. Давешний Бингхамов собеседник перебрался за поленницу, откуда мог наблюдать за работой, не попадаясь отцу на глаза; при виде гоблина с добычей уважительно присвистнул.
– Я уж думал – не догонишь!
– От меня не уйдешь, – ответствовал Бинго зловеще. – Чё они там затеяли? Долго будут? А обедать вы во сколько садитесь?
– Полдник вы пропустили, а вечерять будем, как положено, на закате.
Бинго с тоской покосился на предательское солнце, словно прилипшее к небу еще весьма высоко. Прямо не знаешь, то ли терпеть стучание молотов в надежде, что пригласят к ужину, то ли поторопить Торгрима и податься дальше, в город Прузен, где авось удастся облапошить кого-нибудь с конституцией пожиже кузнеческой.