Поход клюнутого

– Охотно признаю в вас поэта, мой друг, и если потребуется моя рекомендация для вступления в рыцари, можете на нее смело расчитывать.

– Вот спасибо, но я за время нашей беседы как-то передумал в лы-ы-ы-ыцари. Прекрати хрюкать, полуборода, прояви к сэру коменданту сочувствие.

– И правда. Может, мы лучше Бинго настропалим устно пересказать ваши устремления, сэр комендант?

– Про меч пусть лучше напишет. Это же придется в наглядных образах, а после моего меча, – гоблин потыкал пальцем в сторону Рансера, у седла которого немереной оглоблей висел именитый прузенский клинок, – всякое впечатление будет смазано. Так, о музыке, о мечах... надо воспеть ейную красоту!

– Превосходная мысль! Диктуйте, я запомню.

– Да я ж ее не видал. Ты хоть опиши, чтоб было за что зацепиться.

– Она... о, она такая... такая...

– Сиськи есть?

– Сэр Бингалахад!..

– Есть?!

– Есть, разумеется, но...

– Пиши про сиськи.

– Да как же такое можно?!

– Очень хорошо можно. Ну, типа: «Если мне суждено быть подавленным грудью рухуджийского солдата, то согласен только на вашу!»

– Да ты и впрямь поэт, а с виду и не скажешь, – подивился Торгрим. – Это чё, вот так ты с кузнечихами и договариваешься?

– Не надо о кузнечихах. У нас ответственное занятие, а из тебя похабель лезет. Тут некоторые есть пытаются!

– Какое великое счастье миру, что ты неграмотен! Сколько бы иначе несчастных дев вверг в заблуждение своей изящной словесностью, за которой на поверку такое мурло скрывается [17] .

– Грамота – костыль для лы-ы-ы-ыцарей. А наше щасте на бумаге не выпишешь. Глазомер, быстрота, натиск... и опять быстрота, пока дрова колоть и воду носить не приставили.

17

Торгриму невдомек, но многие гномы уже в ту древнюю пору этим вовсю пользовались, нахально представляясь наивным девушкам разухабистыми ухарями, а честным, и потому доверчивым, потенциальным партнерам по бизнесу – заслуживающими доверия коммерсантами. А один предприимчивый темный эльф пытался ограбить банк с помощью письма, в котором излагал угрозы и требования, но был настолько витиеват и непрост в выражениях, что остался непонят и взамен мешка золота получил работу швейцара. Тоже неплохо, кстати.

– Не забыть бы все это. – Лукас озадаченно перебрал в уме перечисленные абзацы, проникаясь все большим уважением к зеленому безобразнику, походя разрешающему проблемы, для рыцаря непреодолимые. – Бегу писать. Вы уверены, что это, про грудь, не слишком... фривольно?

– Настолько не слишком, что я б добавил чего-нибудь про другие части.

– Сэр Бингалахад, независимо от исхода дела, мне еще жить с такой репутацией.

– С какой – такой? Что, мол, грамотный? Я ж говорю, мешок – лучший вариант.

– Ладно, будем считать, для первого раза достаточно. Бегу! Марк, выдай сэру Бингалахаду лук, какой ему понравится, и если еще в чем-то нуждаетесь – не стесняйтесь, берите, у нас запасов достаточно.

– Пеорский возьмете? – Вялый интендант, давно уже наблюдавший во все глаза за небывалым оживлением коменданта, повел рукой в сторону предмета, который легко можно было бы принять за оглоблю в руку толщиной.

– Вот спасибо, нам лук бы, а не катапульту.

– Это лук? – не поверил Торгрим. – Да он же прямой, не изогнутый даже!

– Это лук и есть, с самых наших Железных Гор. У пещерных орков единственное развлечение, оно же смысл жизни, – стрелять из таких удрючищ. Изогнутым он становится, когда ты его… гм… изогнешь и тетиву нацепишь.

– И далеко стреляет?

– Говорят, что на лиги. Я лично ни разу его и наполовину растянуть не смог, силенки не те. Пеоры, они всю жизнь спину качают, в чем другом слабы могут быть, но только не в этом.

– Ты там посмотри нам чего попроще, уважаемый! Вот, к примеру, от тех же наших лесных братьев поделку – отличные композитники делают, твою вот, полуборода, кольчугу прошибет за милую душу... это так, чтоб разговор поддержать, не парься.

– Есть и такой. – Интендант скрылся в палатке, пошурудил там и вынес короткий толстый лук, облицованный рогом. – Насчет кольчуги я б поспорил, раз на раз не приходится, но случись в умелых руках, добавки никому не потребуется. Дать вам бронебойных стрел или обычные клинковые предпочитаете?

– Я б охотничьи взял, если есть, широкие. – Бинго разлапил пальцы, обозначая ширину с полфута. – Мы ж по кольчужным стрелять не собираемся, на то у дварфа топор имеется. А вот зверушку какую подбить на пропитание – милое дело.

– Поищу. – Интендант озадаченно почесал спину. – На складу таких не держим, но вроде у наших разведчиков видел. Еще что-нибудь?

– Шлем бы мне, а то шляпа с головы постоянно падает. – Торгрим с отвращением пихнул положенную на стол капеллину.

– Она с тебя падает, потому что ты меня ею дубасишь без перерыва. Главное, рукавиц железных ему не давайте!

– А что, есть рукавицы? Я бы взял.

– Молчу, молчу, пока про шпоры не проболтался.

Колбаски вскоре кончились, Бинго доразлил остатки местного варева и, покуда делать было нечего, улегся всем фронтом на стол. Толком передохнуть после кораблекрушения им не удалось – едва отбившись от команды подожженного тендера, Торгрим сразу погнал его через лес, где лошадей пришлось вести под уздцы. Несмотря на то что солнце было отлично видно, им довелось заплутать, – впрочем, на иное никто и не расчитывал. Если бы не леший, сунувшийся к ним на привале покопаться в сумках, и не узнали бы, где тут что; хорошо хоть, не подвело коммуникативное умение, подкрепленное свирепой Торгримовой рожей, – лесной дух доходчиво объяснил, куда идти, а на третий раз даже перешел с анатомических координат на географические и вывел на неприметную тропку. Ночь тем не менее пришлось провести в лесу, и поспать особо не удалось – выли волки, а зажигать костер Торгрим из суеверного ужаса перед гоблинскими пиротехническими способностями запретил. Трижды приходилось бегать за маленькой лошадкой, которая порывалась умчаться в чащу, хотя и была привязана. Бинго все же прикорнул на пару часиков, а железный Торгрим так и просидел, пережидая самую темень, на своем верном тюке, без устали дымя трубкой и чиркая точилом сперва по топору, а потом и по мечу Бингхама, которого, надо отметить, одного хватило бы на неделю работы. Едва начало рассветать, как дварф снова поднял поредевший отряд в путь, и вот к полудню удалось добраться до заставы с дружелюбным, хотя и озабоченным комендантом. Бинго подумал было задержаться здесь до завтра, отоспаться и отожраться, а заодно войти в доверие, выпросить все, что отдадут добровольно, и спереть все остальное, но, услышав о заставе на рухуджийской стороне, поколебался в своем намерении. Можно ведь и там, у них, тоже пообщаться, тем более если у них командир – приятная тетенька. Правда, как еще она отреагирует на послание от здешнего лы-ы-ы-ыцаря. Может ведь и погнать взашей, если, к примеру, он пишет так же коряво, как говорит, а она из тайной секты граммар-наци и примет каждую неверную буковку за личное оскорбление.

– А сколько, Бингхам, той Рухуджи от нас и до потребного моря? – полюбопытствовал Торгрим, неспешно прихлебывая из кружки.

– В лигах не считал, а так примерно четыре часа ходу.

– Ходу?

– На драконе. Как там капитан говорил: дерьмо летает, мы ходим.

– Дерьмо не летает.

– Вот вступим в летунговые земли, и ожидает тебя несказанное удивление.

– Умеешь вдохновить, и не только рыцарей. А какова драконья скорость?

– Такова, что все рухуджийские земли за четыре часа покрывает.

– Исчерпывающе. Ладно, дорогу осилит идущий... ходящий... короче, рано или поздно доберемся. А там опять на корабль... Что ты вынес из минувшего плавания?

– Карман копченой тараньки, но мы ее еще в лесу схомячили. Соли также прихватил в тряпочке, захочешь лизнуть – только скажи.

– Важное решение, на опыте этого плавания основанное, – на корабле ты сразу садишься в уголок, сидишь молчишь, ничего руками не трогаешь, никуда ногами не ступаешь, ни на что не дышишь и не смотришь, кроме своего пупа, и по нужде во время плавания не отлучаешься.

– Да я вроде всегда так и делаю.

Интендант вернулся с расшитым кожаным колчаном, набитым стрелами.

– Срезней раздобыл всего с полдюжины, вот эти, с серыми перьями. Остальное набил обычными, но если вдруг там соберетесь буянить против официальных властей, лучше подберите тамошние стрелы – на наших клейма и оперение характерное. Рукавицы могу дать джутовые в кольчужной оплетке, на такую-то лапищу цельнокованых не подобрать. Шлем же найдется хороший, барбют, – остался от прежнего коменданта, личный его, не служебный... Сами понимаете, правила такие, что нашей формой светить на той стороне строго возбраняется. Если вдруг велик будет – головастый был мужик прежний комендант! – то к нему и подшлемник вязаный имеется, и еще дополнительная вязаная шапочка.