Поход скорпионов

– Какое? – вытянулся Глаз.

Нет, возможно, сломанная челюсть заставит его заткнуться?..

– Во-первых, змееносцы, – сказал слегка заплетающимся языком Эписанф, и я приспустил веки. Будь что будет… – Сильно сомневаюсь, что змееносцы с умилением вспоминают о племенах, выкинувших их со своей земли, словно нашкодившего котенка. Думаешь, увидев татуировки на ваших лбах, они с почестями проводят вас в храм?

– В храм? Зачем в храм? – Гиеагр тоже привстал. – Не сочтите меня излишне любопытным, но, по-моему, ребята, у вас есть что нам рассказать.

– Тебя это не касается, варвар! – надменно заявил Глаз. Наверно, и до него дошла неуместность и несвоевременность его вопросов. Но недовольство собой он обычно с завидной легкостью переносил на окружающих.

– Напротив, Глаз, – неожиданно сказал Эписанф. – Я считаю, Гиеагр и Мильк должны знать всю правду.

– Я могу заставить тебя разучиться считать, – зловеще пообещал Глаз.

– Подумай сам, – увещевал Эписанф. – Помощь Гиеагра нам еще ой как понадобится. А действовать вслепую он вряд ли захочет.

Старик был логичен. Его беда в том, что он очень плохо знал Глаза. Логика – последнее, что может подействовать умиротворяюще на моего друга, когда он находится в подобном состоянии. Эписанф между тем гнул свою линию, очень последовательно доводя ситуацию до критической точки:

– Я совсем не уверен, что даже все вместе мы сможем пробиться к Зеркалу…

Больше ничего старик сказать не успел. Глаз рванулся к нему, перескочив через меня – я аккуратно подобрал ноги, чтобы он не споткнулся, – и схватил за горло.

«Что ж, все во власти богов», – подумал я, услышав сдавленный хрип. Эписанф должен будет винить только себя, попав в мир теней. Впрочем… да, так и есть. Быстрый шорох, глухой звук удара и стук падающего тела. Боги благосклонны к Эписанфу, и по большому счету меня это радует – привязался я к этому нелепому старикану.

Повернув голову набок, я увидел с трудом втягивающего в себя воздух Эписанфа, потирающего костяшки пальцев Гиеагра и лежащего на полу Глаза, равнодушного к мирской суете. Хорошо, что гигант не схватился за меч, Глаза бы мне не хватало еще сильнее.

Черепушка Глаза не предназначена для хранения ценных вещей вроде мозгов, но удивительно крепкая. И если ему понадобилось около получаса, чтобы прийти в себя после удара по голове булавой тельца, то кулак даже такого силача, как Гиеагр, не смог ему заметно повредить. Не прошло и минуты, как Глаз начал подавать вполне очевидные признаки жизни в виде сдавленных стонов и шевелений, а затем и вовсе сел на полу, осторожно ощупывая правую скулу.

Надо сказать, что при всей моей злости на Глаза я был ему благодарен за столь быстрое возвращение в мир живых. Пауза становилась весьма неприятной, Гиеагр очень подозрительно поглядывал на меня, видимо, формулируя в голове кое-какие вопросы по поводу моей очевидной пассивности в случившемся переполохе. А я не имел подходящих ответов на эти вопросы.

– Ты что… ты что это делаешь, варвар?! – прошипел Глаз, прожигая взглядом Гиеагра.

Гигант презрительно фыркнул, снова сжимая руку в кулак.

– Если ты настолько туп, что не понял с первого раза, я с удовольствием повторю.

Глаз медленно поднялся на ноги, бессознательно шаря правой рукой в районе пояса. Увы, свой кистень он потерял еще в горах, а все до одного метательные ножи остались в сумасшедшем лесу – просто не было времени извлекать их из туш мелких монстров и тем более разыскивать в траве те, что прошли мимо цели.

Впрочем, даже если бы это было не так, я не поставил бы на своего друга и медяка против полной пригоршни золота.

– Не советую, Глаз, – громко сказал я.

– А? – Он повернулся ко мне.

Несмотря на недостаточно четко сформулированный вопрос, я счел необходимым на него ответить:

– Я говорю, что ты сейчас встал на дорогу, ведущую прямиком в Тень Зодиака, и я бы порекомендовал тебе свернуть как можно скорее.

Какое-то время Глаз помолчал, сморщив лоб, и я собрался уже облечь свои слова в более простую форму, доступную для понимания моего друга. Но он заговорил:

– Если бы ты не был таким паршивым трусом, Бурдюк, вдвоем у нас было бы куда больше шансов заставить этого вонючего варвара жрать собственные кишки.

Я поморщился – цветастые выражения Глаза всегда вызывали у меня такую реакцию, хотя бы по причине крайней скудости ассортимента. Оставив без внимания грубое оскорбление со стороны друга – при всех обстоятельствах у него имелись причины быть расстроенным, – я улегся на спину, подложив под голову руку, и широко улыбнулся.

– Ты знаешь, как я тебя люблю, Глаз. Мне не раз уже приходилось рисковать жизнью ради тебя, и я не колеблясь сделаю это снова. Но когда ты сам, добровольно и без какой-либо причины собираешься свести счеты с жизнью, добрый совет – это самое большее, что я могу для тебя сделать.

– Без причины?! – взревел Глаз, вычленив из моей тирады главное для себя. – Ты считаешь, что…

– Да! – Я повысил голос. – Гиеагр ударил тебя, это факт. Но это был самый гуманный способ помешать дурацкому, бессмысленному убийству.

– Дурацкому?! Бессмысленному?! – Глаз хватал воздух подобно выброшенной на берег рыбе.

Я подождал немного, однако более развитой мысли так и не дождался.

– Благодаря нашему общему другу Тарантулу я не могу убить Эписанфа… безнаказанно, – сказал я. – Однако ничто не мешает тебе сделать это. Но ты выбрал для этого совершенно неподходящее время.

Глаз снова сморщил лоб, пытаясь осмыслить мои слова. Разумеется, это представляло для моего друга непосильную задачу, поэтому спустя несколько секунд я сжалился и снизошел до объяснений:

– Зачем ты хотел убить Эписанфа? Чтобы помешать рассказать о Зеркале? Но в таком случае ты опоздал – Гиеагр уже услышал и о храме, и о Зеркале. Возможно, наш герой и не гений, но сложить два и два он сможет, поверь мне. Так что с убийством по этой причине ты слишком замешкался.

Я усмехнулся, оглядев присутствующих. Все слушали меня так, словно я изрекал божественную истину, а не рассказывал об очевидных в общем-то вещах. Гиеагр даже присел на лавку рядом с Мильком.

– Мог ты убить Эписанфа и из мести – за то, что он рассказал. – Я широко зевнул. – Но в таком случае ты явно поторопился. Выждав, когда Эписанф и особенно Гиеагр заснули, ты воплотил бы задуманное без особых проблем. А теперь… Теперь Эписанф может рассказывать все, что угодно. Я лично хотел бы вздремнуть, с вашего позволения.

С этими словами я повернулся набок. Хотя, если честно, меня уже не так сильно клонило ко сну, как всего несколько минут назад.

– Должен тебе сказать, Бурдюк, – очень медленно сказал Гиеагр, – что ты все-таки редкостный ублюдок.