Похорони Меня Ложью

— Еще раз спасибо, что остался.

Это тщетная попытка сохранить мир, попытаться сделать оставшуюся часть этой ночи только с нами двумя менее неловкой.

Баз проводит рукой по этим непослушным темным прядям, и я думаю, что впервые вижу его одетым так небрежно. После нашего купания и ужина он надел черную футболку и пару спортивных штанов, которые почему-то до сих пор выглядят на нем потрясающе. Он выглядит так, будто собирается на пробежку, и это резко отличается от костюмов и обычной рабочей одежды, в которой я всегда его вижу.

Раздражение мелькает на его лице.

— Перестань благодарить меня, Маккензи.

Я качаю головой, грустная улыбка кривит мои губы.

— Я не могу. У меня все это, — я обвожу рукой комнату, — Благодаря тебе. Если бы сегодня была обычная ночь, я бы лежала в постели с Авой, крепко обнимая ее. И ты причина, по которой это возможно.

Все его существо смягчается. Раздражение, которое только что было на его лице, смягчается. Я думаю, что это первый раз, когда я вижу его таким непринужденным и нежным.

— Ты заслуживаешь счастья.

— Ты тоже, — возражаю я.

— Видеть тебя счастливой делает меня счастливым.

Мы сидим тихо, просто смотрим друг на друга, не торопясь, пока наедимся досыта. Прошло слишком много времени с тех пор, как я могла просто сидеть здесь и восхищаться им. Даже когда притворялась, что ненавижу его, я крала моменты, когда он не думал, что я смотрю, и глазела на него, запечатлевая его в памяти.

После того, как тишина затягивается, он спрашивает:

— Каково это быть мамой? Изменить чью-то жизнь?

Моя улыбка появляется на лице при мысли об Аве. Я говорю о ней в течение следующих пятнадцати минут, и, к моему удивлению, Баз сидит и слушает с легкой усмешкой на лице. Его глаза скользят по моему лицу, останавливаясь на губах, пока я рассказываю.

Жар приливает к моим щекам от интенсивности его взгляда, поэтому я кашляю, пытаясь сменить тему.

— Что насчет тебя? Как на Бали?

Он ухмыляется, ясно понимая, что единственный способ узнать, что он был на Бали, это если почитать в Интернете. И это именно то, что я делала.

— Было хорошо, — неопределенно отвечает он, без конца раздражая меня.

Я ерзаю, пытаясь вытянуть из него больше ответа.

— Ты...? — я осекаюсь, пытаясь найти лучший, менее заметный способ спросить.

Он закатывает глаза в ответ на мою слабую попытку.

— Просто спроси, что у тебя на уме.

Я нервно сжимаю руки, ненавидя, что он видит меня насквозь. Расправив плечи, я смотрю ему в глаза и выплевываю вопрос, который мне до смерти хочется знать.

— Хорошо, зачем ты полетел на Бали и... встретил ли ты там кого-нибудь?

Он молчит.

Мертвая тишина.

Вздох срывается с моих губ, когда Баз протягивает руку, обхватывая мое лицо ладонью. Тепло нарастает у основания моего позвоночника, и эти надоедливые бабочки с ревом оживают в животе, их крылья дико трепещут, что перехватывает дыхание. Его большой палец скользит по коже моей щеки дразнящими движениями.

— Я все время говорю тебе, что больше никого нет, только ты. Никогда не было никого, кроме тебя, грязная девочка.

Мое сердце разрывается, смятение мелькает на моих чертах.

— Но ты же сказал... ты сказал, что был с Мией и теми девушками в твоей постели... Я не понимаю.

— Я солгал. Чтобы держать тебя на расстоянии вытянутой руки.

— Зачем?

Он пожимает плечами, кажется, глубоко задумавшись.

— В то время это казалось хорошей идеей. Давая тебе шанс найти себя самостоятельно.

Я сглатываю, странно довольная тем, что он сделал все возможное, чтобы позволить мне уйти, даже когда не хотел.

— Что сейчас?

Его пристальный взгляд врезается в меня, у меня перехватывает дыхание, ускоряя ритм сердца. Большой палец База нежно проводит по моей нижней губе, посылая мурашки по всему телу.

— Я больше не хочу этого. Я просто хочу тебя. Сломанную или нет.

В этот момент мое сердце совершает что-то странное. Такое чувство, что оно трещит по швам и на грани, чтобы вырваться из моей грудной клетки. Вот как безрассудно оно бьется. Схватив его за руку, я наклоняюсь к его телу, вдыхая его темный запах, и целую. Наши губы мягко прижимаются друг к другу, мучительная встреча душ, прежде чем она станет грубой. Горячей и тяжелой.

Его рука скользит в мои волосы, дергая за пряди, пока он работает с моим ртом с изяществом мужчины, который знает, как поставить девушку к ней колени. Мои руки скользят по его плечам, и я впиваюсь в него подушечками пальцев, пытаясь слиться с его телом. С рычанием, которое я чувствую в его груди, он поднимает меня на руки, вставая с дивана. Мои ноги обвиваются вокруг него, а руки обхватывают его шею для поддержки.

Мы вваливаемся в мою спальню, стараясь вести себя тихо, чтобы не разбудить Аву. Как два магнита, щелкающих друг о друга, наши рты сливаются, языки переплетаются, и все это время мы пытаемся снять одежду. Когда Баз бросает меня на кровать, его большое тело нависает над моим, все тревоги и вся боль медленно отступают, оставляя только нас двоих. И когда он скользит в меня впервые за несколько месяцев, я чувствую, как его душа вплетается в мою. Чувствую, как его сердце вырывает мое из груди и заявляет, что оно принадлежит ему навсегда.

Любовь капает из моего сердца, будто оно было погружено в океан, наполненный другими потенциальными душами. Баз требует меня — разум, тело и душу — всю ночь. У меня никогда не было сомнений в том, что я не принадлежу ему.

Как только мы ложимся, запыхавшись, с мокрой от пота кожей, он притягивает меня в свои объятия, и я засыпаю, обхватив его своим телом.

Никакого звонка в дверь.

Никого страха.

Никакой печали.

Никакой тоски по нему.

Вот по чему я скучала. И я не готова это отпустить.

Глава 31

Маккензи

У меня весь день была дурацкая улыбка, и все благодаря Базу. Вот уже два дня я имею удовольствие крепко спать в его объятиях и без нежелательных гостей. Кажется, что все постепенно выравнивается, когда здесь Баз. Аве, похоже, тоже нравится, когда он рядом. Он смотрел с ней телевизор прошлой ночью, прежде чем она заснула, и когда я стояла в коридоре, подслушивая, я слышала, как они говорили о плавании и рисовании, о том, чем она внезапно стала одержима, и мое сердце наполнилось до краев счастьем.