Похождения робота

Як Яклич берет трубку и наводит справку у Петренки. И Петренко хоть под сильной мухой по случаю обеденного перерыва, но дает обоснованное объяснение:

— Это ж у робота устройство такое… Робот же послан опыт накапливать! Вот и накапливает опыт… Услыхал — все матерятся, потому что без этого на производстве никак нельзя, давай и он! С практицкой жизнью, значит, столкнулся. А жизнь, она научает… Валерка-инженер на что лопух лопухом, интелленкт, одним словом, а уж стал поругиваться. Правда, плохо у него получается. Несмотря на диплом — слушать противно… А дядь Ваня — парень толковый, мигом перенял… Ладно, я с ним потолкую…

Таким образом, данный производственный конфликт разрешился, но к концу месяца поступает от жильцов ряд жалоб. Такой уж клиент пошел: грамотный, и все ему нипочем. Потому излагает в своих кляузах: дядь Ваня вымогает взятки, по трояку и более.

Як Яклич удивился: все ж таки человек железный, водки ему не требуется, жены нет — на что ему трояки? Однако Петренко, будучи почти в норме, разъяснил:

— Практицкую жизнь осваивает!.. Практицкая жизнь, она научает! Об взятках и разговору не может быть!.. Вот ежели начальство берет, тогда это будет взятка, а у простых работяг зовется отблагодарить… Или, по-устарелому, магарыч… По-научному называется материальный стимул… Без стимула все производство может развалиться!

А лично Як Яклич за роботом ничего не замечал: к работе относится добросовестно, как ни приди на объект — он на месте, сидит с ребятами — козла забивает. По отзывам, он так эту игру освоил, что никто с ним сравниться не может, кроме, конечно, Петренки — у него тридцатилетний стаж по строительству и ремонту. Показали роботу «морского», он и «морского» освоил, а это — игра сложная, требует большого умственного развития.

К концу квартала стали такого рода сведения поступать: дядь Ваня свел дружбу с зеленым змием и дефицитный материал налево загоняет. И сам Як Яклич собственными глазами наблюдал: идет робот, спотыкается, а под мышкой левую арматуру тащит.

Бригадир Петренко, крепко насадившийся в связи с близким завершением рабочего дня, данный факт подтвердил:

— Освоил, как же! Без этого на производстве никак нельзя!.. Оно как дело было. Раз застроились, и он с нами сидит. Просим — хучь сто грамм, он — ни в какую! Обидно нам стало, ухватили мы его за руки, за каждую — по три человека, а Васька — он в технике здорово петрит — открыл ему заглушку на голове и плеснул туда грамм двести… Там химия зашипела, пар пошел, глядим: закосел наш дядь Ваня! Рассуждать принялся, начальство ругать, потом песни запел со всеми… «Арлекину» освоил — слух имеет! Потом еще добавили, разбрелись кто куда, он под забором проспал, даже заржавел малость, потому — дождь шел… Утром мы его керосинчиком почистили, похмелили — порядок! Теперь — со всеми нами наравне, и даже любит это дело! А то — зачем же тогда жить? Валерка-инженер на что лопух, а уж красненькое начал потягивать…

Як Яклич от принятия мер по данному сигналу воздержался, тем более никаких ЧП не произошло. Хотел с Васьки стружку снять за спаивание молодого кадра, да Ваську не смутишь: у него и так трудовая книжка уже исписана всякими статьями. Еще обидится — уйдет в другую организацию, куда его давно сманивают.

А тут вскорости робот и на ЧП нарвался: производственную травму получил, потому как во время рабочего дня это произошло.

Они с Петренкой крепко заложили: Петренке — ничего, в форме, а робот пришел в состояние сильного опьянения: шатался по территории, песни горланил, к девушкам приставал, а потом вступил в драку с бригадиром соседнего объекта и наколотил его. Он, бригадир этот, тоже не разобравшись, крепко измолотил робота — у него рука оказалась вывихнута и голова кулаком прошиблена.

По причине этого ЧП пришлось робота отправить в НИИ для ремонта с сохранением оклада.

Характеристику Як Яклич написал по форме: относился добросовестно, устойчив, работал над собой, уровень повышал, нагрузки нес, не злоупотреблял.

ПОД НОВЫЙ ГОД

Святочный рассказ

Врач грохнул Сапожникова на операционный стол и какой-то блестящей стамеской начал поддевать и выламывать ему ребра, бормоча:

— Ребров понаставили… Возись тут с ними… Ишь, как крепко присобачены…

Несколько штук он небрежно бросил в ведро, стоящее возле стола.

— А эти-то? — с беспокойством спросил Сапожников, жалея свое добро и боясь обидеть врача.

— Эти ни к чему… — буркнул врач. — Наши ребята давно смеются, зачем столько ребров ставют? Тоже, наверное, план. А нам одна морока с ними… Пяток, ну десяток от силы — все равно будут держать…

Он заглянул в Сапожниковую грудь и спросил:

— Сам, что ли, ковырялся тама? Ты, хозяин, в медицине петришь?

— Не… — беспомощно ответил Сапожников. — Я на комбинате работаю. По телевизорам, приемникам… Холодильники тоже… Импортные марки могу чинить!.. А в медицине — не…

— Оно и видно! — кивнул врач. Он налил стакан спирту и, сказав: «Чтой-то стало холодать!», опрокинул себе в рот. Потом закурил и, не вынимая папироски изо рта, опять заглянул в грудь Сапожникова.

— Ну, брат, у тебя там и дела-а!.. — покачал он головой. — Мотор сработался, не рулит… Менять нужно! Еще кой-чего… Тут работы хватит… Ну-ка, покажь паспорт!

Он развернул сапожниковский паспорт и сказал:

— Гарантийный срок кончился… Тут, конечно, один срок проставлен, а у нас считается по-другому. У нас считается — до тридцати лет, а потом — шабаш! Потому — организм изнашивается… Они и там срок ставют, а того не понимают, что человек, может, еще и водочкой увлекается, а через это — расстройства всякие… Ну что ж, хозяин, будем менять?

Он запустил обе руки в грудь Сапожникова и принялся выдирать сердце.

— Э, браток, ты — легче! — испугался Сапожников, но врач невозмутимо ответил:

— Не учи! Все будет в ажуре!

Он извлек новенькое на вид сапожниковское сердце, спрятал к себе в чемоданчик, потом пошарил по углам и, приоткрыв дверь, крикнул:

— Кланька! Где тут сердце было — в зеленом сундучке прибрато? Кто взял? Цветков? Ну, с ним я еще поговорю! Для него оставлено, что ли… От — народ! Так и тянут! Что плохо лежит… Ну, ладно!

Он на некоторое время отлучился, вернулся с каким-то стареньким сердцем, в котором Сапожников вдруг узнал сердце известного алкаша Петьки Одуванчика, спившегося по случаю празднования Дня рыбака.

— Петькино? — с опаской спросил он. — А оно годное?

— Еще поработает, — успокоил врач. — Он больше от почек помер, потому как денатурку глушил, одеколон, пустырники всякие… А с этим сердцем ты еще погодишь… У тебя жинка где работает?

Узнав, что сапожниковская жинка работает на колбасной фабрике, врач оживился:

— Слушай, хозяин… Не может она мне на Новый год колбасы копченой достать, килограммчиков сколько-то, а? Я отблагодарю, не думай… У тебя тут знаешь сколько делов? У тебя организм устарелый, сейчас таких мало осталось… Сейчас все запчасти по размеру больше… Ак-се-ле-рация, словом… Ну, ежели поискать, можно устроить… Ты с этим пока походи, потом я тебе другое приспособлю. Век благодарить будешь!.. Импортное сердце хочешь? От негра-футболиста! Четырехтактное! С чугунок хороший!.. Он тут с насморком лежал, ну ребята его и раскулачили: все как есть позаменили… Сердце его сейчас у Лешки, за пару пузырьков отдаст… Ты с бабой, значит, своей потолкуй, а уж я не обижу!.. Хочешь — добавочных пару почек поставлю! Для гарантии!.. Мустафаева из торговли знаешь? Совсем доходил, поставили ему шесть штук: сейчас и бражку садит, и самогонку, и даже «Вермут»… Ты приходи без очереди, спросишь Сашку, а то прямо домой приходи… Я жинке своей два желудка оборудовал… Ну-ка дохни!.. Чегой-то не выходит, контактов нету… Великовато малость…