Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
– Я где-то вас уже видела. Вы...
– Да, дочь моя, это я!
– грубо оборвал ее пастор.
– Но в то сказочное время я был молод и не так, извините, толст.
– Припоминаю. А разжирели вы порядком... Так вы говорите, что я - член экспедиции?.. Странно...
– Хм...
– Но вы то, дорогой мой пастор, пришли не только за тем, чтобы сообщить мне эту новость? Выкладывайте. Что там у вас?
– Ничего... так...
– Ради Максика, я согласна на все!
"Смотри-ка, как артачится! Ягодицами так и виляет! мысленно изрек Шлаг, а вслух сказал:
– Вы знаете, по вашей нелегкой
– Так вот оно в чем дело! Он, коварный, специально все подстроил! Хитрец...
– Вы кончили?
Кэт небрежно кивнула и мирно потупила глазки.
– Я продолжаю. Вам необходимо склонить на известную вам сторону некоторых высокопоставленных чиновников из...
– Хорошо. Но как? Я вам, пастор, не Инесса Арманд. Поймите же вы, наконец, что силой убеждения я не обладаю.
– Силой любви, дочь моя! А я, со своей стороны прощу грехи все твои, грешница ты моя. И мир незамедлительно придет в дом твой, и солнце засияет на пути твоем нелегком!
– Хватит, хватит! Мне уже надоели ваши дурацкие проповеди. Тоже мне корова в христианском обличье!
– Не богохульствуй, грешница!
– перекрестился пастор.
– Ладно. Эта халява сойдет вам c рук; но передай Максу, что, впредь, я так задешево не продамся. Только из-за моей любви к звездам...
– Вот списки нужных фамилий...
– Шлаг вытянул из рясы рулон туалетной бумаги и протянул его Кэт.
– Не многовато ли?
– застенчиво спросила Козлова, увидев, что рулон исписан до основания.
– Плятт промолчал и поклонившись, вышел.
"C кого же начать?" - зевая подумала радистка и невольно усмехнулась. На ее лице надолго застыла обворожительная улыбка путаны совхоза "Заветы Ильича" Прищюкинской области.
ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ВЕЛИКОЙ ПАРТИИ
В то время, когда на Марс упали летящие мимо метеориты, расплавился известняк на планете Венера, застыл алюминий на планете Меркурий, а на Плутоне что-то произошло, в Кремле шел XXVII съезд партии. Михаил Сергеевич, изредка посматривая в зал, читал доклад. Делегаты устало слушали речь и клонились ко сну. Где-то на галерке периодически слышался легкий смешок. Впрочем, обстановка на съезде была спокойной и деловой.
– Наша партия переживает сложный момент, - вещал докладчик.
– Теперь, товарищи, нас окружают не только внешние, но и внутренние враги. И это тогда, когда страна идет по пути реформ. Помните, как у нашего прославленного поэта Леонтьева:
Ах, реформа ты, реформа
Ты реформочка моя!
Пятилетка - это норма!
Перестройка - это я!
Некоторые члены партии заявляют о своем выходе из борьбы. Но мы-то, настоящие коммунисты, знаем цену таким недоумкам...
Смех на галерке усилился, делегаты начали волноваться.
– Кто там ржет?
– грозно спросил Горбачев.
Зал замер, все посмотрели на галерку. Кто-то крикнул:
– Не обращайте внимания.
– Мы, коммунисты, - продолжал генеральный секретарь, знаем цену этим...
– Скотам, - добавил женский голос.
– Впрочем, можно сказать и так...
– Михаил Сергеевич снял очки и удовлетворенно чмокнул губами.
– И мы не допустим этих людей в наши ряды! И я скажу откровенно.
– К стенке их!
– рявкнул мощный голос из молдавской делегации.
– Товарищи, я попрошу тишины, - грозно стуча по столу, сказал Лукьянов.
– Какая в жьепу тишина, когда страна рэзвэлевается! прокричал мужчина лет сорока пяти, сидящий в первом ряду.
– Вы кто такой?
– спокойно спросил Горбачев.
– Я?
– Вы, вы.
– Иванидзе.
– Кто такой Иванидзе?
– удивился Михаил Сергеевич и c интересом посмотрел на Лукьянова.
– Три-четыре! Товарищи, не мешайте работать съезду! хором воскликнула украинская делегация.
– Михаил Сергеевич, продолжайте.
– Спасибо! А то я без вас не знаю, что мне делать, пробурчал генсек, залпом выпивая стакан воды.
– Ситуация в стране, уважаемые делегаты, сложная. Но мы, коммунисты, должны не уходить от трудностей, а еще теснее сплотить свои ряды, выработать новую программу и идти, товарищи, туда, где...
– В заднице петух не сидел, - сказал кто-то из российской делегации.
– Нет, это уже слишком, - не выдержал Горбачев и швырнул в зал папку c докладом.
– Товарищи, я попрошу тишины, - грозно сказал Лукьянов, двумя мизинцами стуча по столу.
– Ребята, айда в буфет, там икру дают!
– обратился к съезду делегат из Ненецкой автономной области.
– Три-четыре! Гля, чукчи выступают!
– хором возмутилась делегация из солнечной Украины.
– Бардак!
– кричали господа из Прибалтики.
– Нехорошо, однако, хохлам чукчей оскорблять! неожиданно для себя сказал Пуго.
– Товарищи, это же провокация!
– воскликнул возмущенный генсек, выдергивая пробку из графина и швыряя его в зал. Послышался громкий свист, а через две секунды (хотя некоторые историки западной ориентации утверждают, что прошло три секунды) - глухой удар по черепу товарища Иванидзе.
– Ну все, я тебя щаз буду рэзать!
– пригрозил джигит и направился к трибуне.
– Ох-ра-а-на!
– испугался Горбачев.
– Товарищ, это случайно. Вы поймите, я образно...
Но товарищ Иванидзе не слушал его; c криком "Асса!" он вытащил из ножен длинный кинжал и метнул его в трибуну. Пока кинжал несся через головы делегатов, товарищ Янаев спокойно заметил:
– Товарищи, генсек в опасности! В опасности генсек! Кинжал со свистом пролетел мимо трибуны и попал в статую вождя мирового пролетариата. Вождь покачнулся и упал на президиум.
– Охрана, остановите этого человека!
– приказал товарищ Пуго двум верзилам из личной охраны генсека.
– Прошу слова!
– сказал Мартин Рейхстагович, подойдя к трибуне.
– Товарищи, вот вы сейчас как дети малые беситесь здеся и даже не знаете, что по этому поводу может сказать товарищ Кальтенбруннер.
– Партайгеноссе потупил глазки и понял, что произнес глупость.
Наступила тишина. Никто не ожидал такого поворота событий. Все посмотрели на Бормана. Зал как бы спрашивал у него: "А, правда, что он может сказать по этому поводу?" Горбачев, воспользовавшись ситуацией, продолжил чтение доклада: