Поиграем с Лайм

— Тогда… Вы не могли бы, скажем, избавиться от нижней части вашего гардероба и сесть на бильярдный стол?

— Вот так? — Догадливая Лайм мигом запрыгнула на стол, избавилась от трусиков и широко раздвинула ножки.

— Хм… Нет, что-то не сходится, — прищурился Ржевинсон.

Лайм кивнула. Сначала она сделала кожу своих ног твёрдой, как борта бильярдного стола. Затем, оглянулась, посмотрела на лузу, взяла в руки ближайший шарик и измерила его диаметр. Затем потрогала у себя внизу и осторожно раздвинула, растянула пальчиками свои половые губы, одновременно меняя свое строение внутри.

— Великолепно, браво! — Ржевинсон засуетился, расставляя шары треугольником. — Ну, господа, пожалуй, я разбиваю.

Меткий удар килем! Шары забарабанили об упругие ножки, забились в коротком танце, и затем пара из них ровной чередой закатились в лоно Лайм — двух — и семиочковый.

— О! Ой! Как интересно! — Лайм раскрыла рот от возбуждения.

Шары были гладкими, тяжёлыми, холодными и очень большими, они сильно распирали внутри, вызывая новые ощущения. Лайм раздвинула ножки еще сильнее, подталкнув выпирающую «семерку». Чпок! Половые губы аппетитно причмокнули, мышцы сжались и протолкнули шары еще глубже — сначала один, потом другой.

Пропустив через тело, Лайм широко раскрыла рот и протянула скольские шарики игрокам.

— Девять! — воскликнул Ржевинсон. — Спасибо, мисс.

Он галантно поцеловал ей руку, затем снова прицелился, пытаясь загнать «тройку», но та не зашла.

— Ваш ход, Майкл.

Майкл успешно отправил «тройку» внутрь Лайм, но следующим шаром сыграл слишком толсто. Снова шары забились о Лайм — о ступни, голени и внутреннюю поверхность бедра.

Третий, похоже, играть не умел — он даже не попал битком по шару. Пришла очередь четвертого, которого звали Джонни Син.

Биток врезался в «тройку», она врезалась в дырочку Лайм, с громким звуком войдя глубже. Затем туда же полетела «пятёрка», «шестёрка», «десятка», Джонни Син только успевал подбегать и целовать ручку всё больше и больше возбуждающейся девушке и вытаскивать у неё изо рта шары. Распирающее чувство внутри настолько возбудило Лайм, что она скинула с верхнюю часть гардероба, обнажив грудь. Когда Джонни всадил уже шестой шар, он поцеловал вместо руки острый, призывно торчащий сосок.

Наблюдающий за триумфом соперника Ржевинсон, похоже, был слегка расстроен происходящим — ведь это была его идея. В то же время вид врезающихся и исчезающих внизу живота у девушки шаров вызывал у него странное, запретное желание. Наконец, он обратился к игрокам.

— Господа… А давайте… давайте её просто оттрахаем?

От неожиданности Лайм выдавила только что принятый внутрь седьмой шар, слезла со стола и схватила клинок.

Игроки вместе с реднеками подошли ближе, оттесняя её снова на центр зала. Лайм сделала несколько взмахов клинком, но силуэты привычно таяли под её ударами.

Круг стал теснее. Бороды, гусарские усы и назойливые пальцы щекотали лицо, соски и бока, липкие пьяные языки прохаживались по шее и подбородку. Скоро фантомы-реднеки обнажили свои «кинжалы», липкие от возбуждения и резко пахнущие, наперебой пытаясь пролезть ими между ног, но это удавалось далеко не всем. Четыре игрока оттеснили их, завязалась небольшая потасовка, но скоро проблема была решена. Второй и третий игрок взяли Лайм за волосы и наклонили, приподняли за бока, Джонни Син грубо вошёл внутрь сзади, а Ржевинсон наклонил голову вперёд и проник в рот. Их члены то пропадали, то вновь материализовывались внутри, заставляя вздрагивать от неожиданности и возбуждения, вместе с этим второй игрок схватил её правую ладонь и вручил ей ещё один горячий орган, который Лайм начала уже почти инстинктивно гладить в такт движения двух своих основных насильников, спустя пару фрикций третий повторил этот трюк слева.

Насильников? Да, именно это и происходило в этой злосчастной таверне.

«Нет, это уже слишком,» — озвучил мысль колдун.

И вправду, слишком, поняла Лайм, испытывая первый, неправильный и очень несвоевременный оргазм. Она подняла взгляд выше, чтобы посмотреть на лицо Ржевинсона, который тоже уже подходил к точки кипения. Его офицерский сюртук и рубаха под ним были расстёгнуты, а на груди…

На груди у него болтался тот самый бронзовый ключ с порнографическим орнаментом.

Гусар-призрак издал сдавленный звук, во рту взорвалось что-то липкое и засверкавшее как тысяча маленьких светлячков, и в этот же момент Лайм освободила руку от призрачного члена и резко дёрнула за шнурок, на котором висел ключ.

… И тут же упала на пол, болезненно ударившись головой.

Насильники исчезли. В тишине послышался звук упавшей и разбившейся бутылки — это исчез одинокий бармен, разливавший в этот момент какое-то пойло за своей стойкой. Лайм подняла голову и оглянулась вокруг — в салуне не было ни души. Все призраки исчезли, растворились навсегда — потому что Лайм разрушило древнее проклятие, которое сдерживал ключ на шее у похотливого гусара.

Подбежавший Микки лизнул в лицо, Лайм поднялась, привела в порядок одежду и, собравшись с силами, шагнула за дверь.

Теперь они прошагали коридор с пиками в обратную сторону. Прошли ещё небольшую полосу препятствий — с вылетающими из стены гигантскими шипастыми шарами, — и нашли мрачный склад с низким потолком, заваленный коробками и пахнущий пылью.

Порывшись в коробках, Лайм с Микки обнаружили тысячи, десятки тысяч порнографических манускриптов — голые простолюдинки, принцессы, эльфийки, гномихи и — о ужас — гномы, смотрели на них со страниц журнала.

«Да уж, ну и вкусы у этого прохвоста,» — проворчал голос колдуна.

Никакого ключа не обнаружилось, и Лайм уже думала покинуть помещение, как вдруг Микки заворчал и подбежал в дальний угол склада.

— Хм, что тут у нас…

Лайм провела тонкими пальцами по косяку и нащупала зазор. Достала кинжал, поддела — и внезапно увидела сочащийся из-за щели свет. За складом оказалась тускло освещённая лестница, поднимающаяся наверх.

— Опять вверх? Сколько можно-то?

Пара сотен шагов, десяток разворотов и площадок. Похоже, они поднимались в одну из башен замка. По ту сторону от двери, находящейся за лестницей наверх, доносилась тихая, спокойная музыка. Наконец-то никаких боёв, разборок и прочего, от чего Лайм уже изрядно успела устать.

Дверь открылась в большое круглое помещение, в котором тускло горело несколько свечей.

Лайм с Микки сделали пару шагов в центр комнаты, зеленая ладонь нашарила выключатель на стене, как вдруг послышался щелчок закрывающейся двери.

Включился свет, и Лайм поняла, что окружена. Только вот окружали ее не люди, не эльфы и даже не гремлины — бездушные автоматы. И у всех этих автоматов сверкали огромные дилдаки — резиновые, стальные и стеклянные.

— Больной… ублюдок, это же его комната наслаждений! — проборомотала Лайм и хотела уже было выхватить кинжал, но не успела.

Щёлкнула огромная удавка, потом вторая, третья — руки оказались связаны вместе прочным узлом, а ноги растянуло отдельно. Лайм ойкнула, и её зелёное тельце притянуло на выдвинувшееся из стены неудобное, обтянутое искусственной кожей потёртое ложе. Манипулятор, держащий удавку с руками, прижал её вниз.

— Отпустите меня! Отпуст-ом-ом, — последняя фраза оборвалась, потому что из стены вылез и вонзился в зелёный ротик здоровый резиновый член, намазанный скользкой смазкой с клубничным вкусом.