Поиграйте с Женечкой

Сажусь рядом.

Чувствую его тело. Чувствую, что ему плохо. Рука взлетает сама, проходясь по его спине, вдавливаю пальцы между лопатками. Это почти неосознанно… Так надо и всё. С тихим стоном прогибается навстречу моим пальцам.

— Спасибо… — с облегчением.

Встаю, заглядывая ему в глаза. Все-таки очень хочу его сигарету! Забираю. Дым заполняет легкие. Голова кружится, но становится яснее и спокойнее. Отдаю обратно.

Запал?

Тогда…

— Соглашайся… — мои пальцы гладят его лицо.

Позволяет, утекая туда, куда я приглашала его — к моим ногам. Уверенна, больше не позволяет никому — прикасаться к нему так.

— Крис отправила уговорить меня?

Не о том ты думаешь!

Он чуть заметно подставляет моим пальцам губы. Глажу… Немного обветренны. Я помню наш поцелуй, и их вкус, и ощущение от них.

— Не хочу, чтобы все произошло между нами так, — качает он головой.

— Ничего не произойдет. Секса не будет. Мы только поиграем.

Соглашайся… я чувствую, как тебе хочется… и мне хочется…

Разворачиваюсь, вжимаясь в него спиной. Расслабляюсь, ложась ему на плечо затылком. Наши губы очень близко… И очень правильные ощущения! Мы курим одну на двоих. Я — из его пальцев, обхватив его руку.

— Секс уже был, — его голос о*уительно проникновенен! — Просто мы не закончили…

— Закончите с Крис.

Соглашайся… всем будет хорошо…

— Что ты чувствуешь, когда говоришь мне это?

Что?..

— Что хочу посмотреть…

— Как я буду трахать Крис? — неверяще.

А мне нравится как он говорит это — «трахать».

— Да.

— Женечка… На*ера тебе это всё?

— Потому, что это — вкусно, потому, что это — самоисследование, потому, что мне нравится радовать Крис, потому, что мне нравится пить твои эмоции, потому, что… мне хочется именно так. Не хочу вставать между вами. Но мы ведь можем поиграть так, чтобы всем было в кайф. Ты с нами?

— Ты остановишь меня, если тебе не понравится то, что потребует Крис?

— Нет.

— Какого черта?

Потому что в этом острота!! И ты!…

— Ты же никогда не сделаешь ничего плохого со мной?

— Никогда.

— Тогда, зачем?

Наши тела кайфуют…

Но внутри его ломает.

Ломает, ломает, ломает!!!

Чувствую как все переворачивается в нем! Как поддается и тут же снова закрывается намертво.

— Не хочу! — зло и категорично.

Я могу доломать сейчас, могу!! Но нельзя же такого красивого Зверя так грубо? Живи…

— Жаль… Проехали.

Глава 10 — Показ

За кулисами творится хаос. Девочки пришли не все. Лиля, Анж и Костя не успевают их переодевать.

— Слушай, они оттуда не возвращаются что ли?! — психует Томилин. — Где… эта… восточная девочка? Алия! Сейчас второй блок, она не одета еще.

— Туманова понабрала куриц… — злобно откуда-то сзади.

— Женя, спасай!

Бегу до Ожникова.

— Саня, потяни пять минут, девчонки не одеты.

По дороге забегаю в туалет. Там Алия.

Совсем еще мелкая! Зачем я ее взяла?

Стоит у зеркала. Лицо мокрое. Мейк потек. Бледная.

— Ты как? — разворачиваю на себя.

— Я не смогу выйти еще раз… — отрицательно качает головой.

— Почему?

— Я думала это легко. Они там сидят, смотрят… Мне плохо сразу… Я не могу идти… дышать…

— Социофобия? — поднимаю я бровь.

— Что?

— Тебе страшно, что на тебя смотрят люди?

— Да!! — начинает плакать.

Нет, я могу конечно сейчас наехать, что какого хрена ты сюда поперлась и так далее… Но смысл?! Времени нет!

— Пойдем, не бойся.

Тяну ее за руку.

— Слушай меня внимательно. Там сидят люди. Обычные люди. Когда мне было два года, я думала что взрослые это — всемогущие боги, и я могу чувствовать себя в безопасности рядом с ними. В три я уже поняла, что взрослых не существует. Это те же дети, которые научились играть в игру про то, что они что-то понимают и контролируют. Они ничего не контролируют! Им страшно, они спотыкаются и падают, пачкаются, напиваются вдрызг и ведут себя как свиньи, смотрят тупые сериалы, пресмыкаются перед начальниками. Потом делают вид, что ничего этого не было. Они все делают вид. Они ничем не лучше тебя, а многие гораздо хуже. Они все думают, что есть кто-то выше них, кто все контролирует — ученые, депутаты, врачи. Но те тоже — такие же испуганные дети, которые ничерта не понимают, что происходит, зачем и что с этим делать. Кого бояться? Это всё игра в песочнице!

— Всё равно…

Всовываю в руки в Лиле.

Я словно слепая шарю по ее страхам, пытаюсь вывалить все основания и блоки как можно быстрее.

Вглядываюсь в ее глаза.

Нужно проще!

— А еще они мамы и папы, у которых такие же дети как ты и они будут смотреть на тебя как на девочку на утреннике — забудешь стишок, всё равно будут хлопать и умиляться.

Не резанирует!

— А большинство тебя даже не заметит! Ты вешалка, они будут смотреть на это платье. Ни твоего лица, ни твоих глаз они не увидят.

— А если я споткнусь и опозорюсь?

— Пойдешь дальше! Ты не пьяная, не голая, не грязная! Чего позорного в потере равновесия? Тебя там даже нет. Твое красивое тело просто двигается, чтобы рассмотрели вещь, которую оно несет! — вытираю ее слезы, подтираю тушь, пока Лиля перевоплощает ее.

— Детка, раздевайся! — кричит Крис. — Девочка ногу подвернула.

Костя помогает мне сначала стянуть мое, потом влезть в какое-то другое платье. По скулам порхает кисть.

— Бегом девочки!! — хлопает в ладоши Крис. — Я в зал.

— Мне все равно очень страшно! — трясется Алия.

— Так. Я пойду первой! Обещаю, они будут смотреть только на меня! — улыбаюсь я ей. — А если тебе будет ну прямо о-о-очень некомфортно, просто представь, что они сидят там не на стульях, а на унитазах, — начинаю хихикать я. — Поверь, они делают это каждое утро. Вспомни Раневскую! «Даже под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная…» — подмигиваю я ей.

Алия начинает улыбаться.

— Побежали!

Туфли чуть большеваты. Хоть бы не слетели.