Поиски в темноте
Шрифт:
Ратлидж понял, что соседка констебля — прирожденная сплетница…
— Я хотел поговорить с Трутом о том дне, когда рядом с Синглтон-Магна убили женщину. Вот интересно, не видели ли тогда в Чарлбери посторонних людей?
Соседка склонила голову набок и окинула его внимательным взглядом:
— Вы, случайно, не из лондонских газет будете?
— Нет, — словно извиняясь, ответил Ратлидж.
Соседка вздохнула:
— Так я и подумала. Должно быть, вы тот самый лондонский полицейский, которого ждали в Синглтон-Магна. — Она подождала, пока Ратлидж не представился. — К Уайетам приезжала гостья. Но ее привезли на машине. А пешком сюда никто не приходил, тем более женщина с детьми,
— В Чарлбери недавно кто-то умер? — спросил Ратлидж, невольно удивляясь нездоровой радости соседки.
— Нет, — разочарованно вздохнула его собеседница. — Одна горничная пропала, но ее вряд ли убили. Миссис Багли говорит: нахалка она была, и хорошо, что пропала.
— Давно она пропала?
— Скоро пять месяцев… нет, уже полгода, — нехотя призналась соседка констебля. — Мне тоже показывали бумагу с фотографией той женщины и детей. Констебль Трут всем такие раздавал. У Бетти волосы были темнее, совсем она на ту женщину не похожа. И потом, она не была замужем, и детей у нее тоже не было. По крайней мере, мы ни о каких детях не знали! Правда, она была хорошенькой и хотела устроиться в жизни получше. Надоело ей, наверное, мыть полы да вытирать пыль… По-моему, она подалась в Лондон. Искать на свою шею неприятностей.
Ратлидж поблагодарил соседку и собрался уходить.
— Приезжайте к нам через месяц — тогда как раз музей откроется, — сказала она ему вслед. Ей хотелось привлечь его внимание. — И прием будет. Может быть, из Лондона приедут важные гости, правда, я сомневаюсь. Мистер Уайет уже умер. Какой смысл? Разве что из любопытства. Кому интересно разглядывать языческие статуи и чучела птиц? Я вас спрашиваю!
Краем глаза Ратлидж заметил, что у кладбища, под деревьями, кто-то стоит и смотрит на него.
— А вдруг…
Соседка хрипло хохотнула — как будто ворона каркнула:
— Нет! Быть того не может!
В последний раз махнув метлой, она скрылась за дверью своего дома. Решила, что последнее слово осталось за ней? И вытянула из него достаточно, чтобы поделиться с соседкой напротив?
Констебль Трут наверняка узнает о приходе Ратлиджа раньше, чем повернет ручку своей двери.
После долгого молчания ожил Хэмиш.
«Если здешний констебль только и делает, что бегает за юбками, он вряд ли заметил что-то важное», — сказал он.
«Зато его соседка заметит все, что нужно, не сомневайся», — мысленно ответил Ратлидж, медленно идя по улице и разглядывая Чарлбери. Как и во многих деревнях, здешние жители предпочитали заниматься своими делами и в чужие нос не совали. Да и весь Дорсет в ходе истории не отличался бурными событиями. Казалось, его жители довольны тем, что все идет как идет.
Рядом с церковью стоял крошечный дом священника; в палисаднике под окнами все цвело, а дорожка, ведущая к дому, была тщательно выметена. Ратлидж остановился, как будто любуясь, и покосился в сторону кладбища.
Стоявший под деревьями человек никуда не ушел. Ратлидж направился к нему. Ему показалось, что здешняя церковь выстроена в норманнском стиле. Его предположение подтверждала усеченная колокольня. Как будто строители неизвестно почему бросили работу и ушли. Скругленная апсида, узкие окна в толстых стенах… Внутри наверняка темно. Ни изящества, ни симметрии, только утверждение силы и мощи. В прежние времена такие церкви часто служили крепостями, если поблизости не было замков…
Краем глаза он
следил за человеком, стоящим среди раскидистых деревьев. Относительно высокий, стройный… молодой. На лицо падает тень. Он что-то держит в сложенных ладонях…Холодок пробежал у Ратлиджа по спине. Он разглядел, что незнакомец держит в руках птицу.
Обернувшись к нему, он крикнул:
— Вы знаете, когда построили эту церковь?
— Да, знаю, — ответил тот, выходя из-под деревьев на свет. — Это церковь ранненорманнского периода с поздними пристройками. Никто не позаботился о том, чтобы перестроить ее в соответствии с более поздними стилями. Поэтому за шестьсот лет она почти не изменилась. — Собеседник Ратлиджа говорил механически; наверное, его часто спрашивали про церковь и он повторял заученные фразы. Он показал Ратлиджу птицу, которая билась в его руках. — Залетела в церковное окно и ударилась. Если бы я не подоспел, ее бы съела кошка! — Он осторожно разжал пальцы; через миг освобожденная птица взмахнула крыльями и взлетела на ближайшее дерево. Незнакомец улыбнулся Ратлиджу. У него были широко расставленные голубые невинные глаза.
Лицо незнакомца обезображивал ужасный шрам, который начинался от переносицы и шел по лбу к виску. Рубец порос светлыми волосами, жесткими и щетинистыми.
— На фронте? — спросил Ратлидж тихо.
Его собеседник кивнул:
— Все спрашивают одно и то же… Разве я похож на солдата? — спросил мужчина серьезно, задумчиво.
— Да, — не сразу ответил Ратлидж. — У вас хорошая выправка.
Незнакомец горделиво улыбнулся:
— Да, выправка у меня хорошая, верно.
— Мне пора, — сказал Ратлидж. — Спасибо, что рассказали про церковь.
— Мой отец всю жизнь был здесь приходским священником, — сказал незнакомец Ратлиджу вслед. — Он умер от «испанки». Я знаю в церкви все уголки. Такие места знаю, которые не нашел даже он!
Ратлидж обернулся, посмотрел в открытое лицо и вдруг подумал о пропавших детях. Ему показалось, что слова его собеседника лишены двойного смысла. Он просто с простодушным самодовольством констатировал факт: хоть в чем-то он превзошел своего отца.
Идя к гостинице, Ратлидж чувствовал на себе взгляд странного молодого человека. Хэмиш смущенно пробурчал:
«Его не назовешь дурачком… но голова у него не варит. На твоем месте я бы не очень ему верил».
«Он выпустил птицу, — напомнил Хэмишу Ратлидж. — По-моему, такой не способен обидеть детей. Хотя, возможно, его убедили их спрятать…»
Проходя мимо самого большого в Чарлбери дома с пристроенным крылом, он услышал женский голос. Она звала мужчину по имени. Тот раздраженно отозвался:
— Нет, сейчас не приставай ко мне! Мне некогда!
Вскоре из-за угла показался владелец голоса в грязном комбинезоне. Одной рукой он держал стремянку. Он куда больше походил на подсобного рабочего, чем его помощник, который поддерживал стремянку с другого конца. Однако светлые волосы и светлая кожа, покрасневшая от жары, выдавали его. Он не привык заниматься тяжелым трудом на свежем воздухе. Человек прислонил стремянку к стене и крикнул:
— Нет, пусти меня первого! Это сэкономит время!
Он принялся взбираться по ступенькам. Ловкость свидетельствовала о большом опыте.
«Дом Уайетов? — спросил себя Ратлидж. — Только в нем хватит места для музея, пусть даже и крошечного».
Из галантерейной лавки быстро вышла женщина; она передала небольшую коробку другой женщине, помоложе, которая толкала коляску. Они вдвоем проводили Ратлиджа взглядами и начали негромко переговариваться. Весть о его прибытии быстро распространилась по деревне. В таких местах событий мало, и любые сплетни и слухи разносятся будто ветром.