Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь
Шрифт:
Жизненное пространство, или закон Мерфи [25]
История четвертая, в которой практикантка узнает, как случается порой пищевое отравление и как с ним нужно бороться, если больной не может быть госпитализирован.
В вестибюле подстанции Ерофеев сказал:
– Иди пополни ящик, а я пока загляну в диспетчерскую. Может, нам пообедать дадут.
Таня, вспомнив их приключения в первый день совместной работы, спросила с усмешкой:
25
Шутливый
– В «Ласточку» поедем?
Ерофеев понял намек, помотал головой.
– Я с собой принес, тут поедим.
Они вновь встретились на том же месте через пять минут. В карманах Таниного халатика при каждом шаге звенели ампулы. Она с лестницы окликнула Ерофеева:
– Ну что, дали обед?
– Они дадут, – проворчал тот, – догонят и еще добавят! Вызов дали. Поехали.
По пути к машине Таня спросила:
– А что на этот раз?
– Отрава.
– Отравление? Чем?
– Пищевое, – пояснил Саша. – ПТИ, или пищевая токсикоинфекция. Знаешь, говорят: «По ком звонит колокол?»
Таня кивнула.
– А еще говорят: «По ком Соколинка [26] плачет?» Трескают тухлятину в жару…
– А сам? Забыл?
– Ничего я не забыл. Я-то знаю, как лечиться… А вот они – нет.
– И что теперь?
Уже в машине Ерофеев ответил:
– Да ничего, свезем на Соколиную гору в инфекцию – и порядок. Потом – обедать.
«Газель» петляла среди домов, дворов и мусорных контейнеров и наконец остановилась у подъезда.
Таня начала вытаскивать из салона ящик, но Ерофеев ее остановил:
26
Инфекционная больница № 2 на 9-й улице Соколиной горы в Москве.
– Возьми тонометр. Остальное не понадобится.
Девушка послушно поставила ящик обратно, извлекла из него прибор для измерения артериального давления и на всякий случай спросила:
– А если там совсем не ПТИ?
– Вот тогда и сбегаешь за ящиком, квартира на первом этаже. Пошли.
Мужчина в одних трусах, держась за стенку, открыл им дверь. И так же, кренясь и цепляясь за углы, побрел в комнату, однако на полпути дернулся, проскрипев:
– Проходите, проходите, – и быстро просеменил в туалет.
– Какая знакомая картина… – задумчиво проговорила Таня. – Где-то я это уже видела…
– Издеваешься?.. – сказал Ерофеев. – Смотри, обижусь.
Мужчина вошел в комнату, присел на краешек стула. Таня, пока он снова не убежал, выяснила паспортные данные, а Ерофеев спросил:
– Ну, и что вы съели?
– Да глупость какая-то получается, – мужчина скривился от боли в животе. – Мы вообще уехали на дачу и живем там. – Опять спазм скрутил его. – Жена перед отъездом еще сварила щавелевый суп, ну и, зная, что мне придется вернуться, оставила его в холодильнике.
Мужчина вдруг замолчал, лицо его стало задумчивым, и он произнес:
– Я сейчас!
И, вскочив со стула, качнулся и побрел к туалету. Ерофеев несколько секунд слушал плеск и кряхтение, потом, обернувшись к Тане, сказал:
– Загляни к соседям. Спроси, не выключали ли свет вчера или позавчера.
Таня ушла.
– Так вот, – продолжил мужчина, вернувшись в комнату, – я приехал утром. На даче не завтракал – боялся опоздать на электричку, поэтому, само собой, голодный был. В общем, налил я себе миску, разогрел все в микроволнушке и срубал…
– Съели? – поправил Ерофеев.
– Ну да. Схомячил, как говорит
моя дочка.– И когда началось? На вокзале пирожки или шаурму не покупали?
– Нет, не люблю питаться на ходу. Вот уже часа три как несет, – ответил больной. – Помогайте.
– Чего уж тут помогать… – сказал Саша. – Собирайтесь, поедем в больницу. Там вас за три дня приведут в полный порядок.
Мужичок снова сорвался к туалету, но на полпути притормозил и, полуобернувшись, сказал:
– Не, я в больницу не могу. У меня сегодня вечером очень важная встреча. Я ради нее и приехал!
Вернулась Таня. Ерофеев вопросительно поднял на нее глаза.
– Ну что?
– Было, – слегка запыхавшись, ответила она. – Позавчера с утра, а может быть, и с ночи отключали на весь день и дали только в девять вечера. Часов двенадцать света или все двадцать не было. Тетенька сказала, что утром проснулись, а света нет, и включили уже когда стемнело. У нее тоже что-то там прокисло.
– Значит, супчик стоял в тепле больше десяти часов. Вполне достаточно. А на вкус он и так кисленький… Вот и не шевельнулось подозрение. Значит, все-таки ПТИ [27] … Что ты думаешь?
27
Пищевая токсикоинфекция – отравление токсинами бактерий, выросших в пищевых продуктах.
– Я думаю, надо исключить ботулизм, – сказала Таня, – и сальмонеллез.
– Валяй, – согласился Ерофеев, – исключай. Только ботулизма тут быть не может, а почему?
Таня сообразила, что малость перестаралась с вероятным диагнозом.
– Ботулинус растет в бескислородной среде. Он анаэроб [28] . А вдруг больной ел консервы [29] ?
– Верно. Спроси на всякий случай, но больше все-таки выясняй насчет сальмонеллы. А мне что посоветуешь?
28
Организм, способный жить, расти и развиваться в бескислородной среде.
29
Консервированные продукты, особенно домашней заготовки, могут испортиться и содержать опасный яд – ботулин или ботулотоксин. На вкус эти консервы ничем не отличаются от годных, но смертельно ядовиты. Признак порчи – вздутость банки или крышки, после открытия раздается «пфф» – выходит газ.
Ерофеев в ожидании ответа молчал и смотрел в коридор, откуда в который уж раз медленно выплывал похожий на привидение мужчина.
– Я пока схожу на кухню…
– Понимаешь, что такое жизненное пространство, – сказал мужчина, – когда оно сужается до размеров туалета.
– Да вы философ, – отозвался Ерофеев из кухни.
Таня не ответила и принялась выспрашивать у мужчины, не ел ли он консервов вчера вечером или утром, не двоится ли у него в глазах и прочее, что могло бы намекнуть на более страшные заболевания, чем ПТИ.
С кухни Ерофеев принес трехлитровую банку. Мужчина посмотрел на него удивленно. Саша спросил Таню:
– Ну, что выяснилось?
– Да ничего особенного: консервы не ел, кур ни в каком виде – тоже, даже в виде яиц… – ответила стажерка.
– А кремовые торты или творог?
– Нет, – сказал мужчина, – ничего такого я не ел. На даче гречка с грибами была, но это проверенные грибы. Подосиновики и белые. Я грешу только на щавелевый суп. Но почему? У нас холодильник – зверь! Огурцы за два часа в стекло превращает на нижней полке! Не с чего было супу прокисать…