Пока муж в командировке

Договорить она не успела. Я прыгнула в кабину лифта и попрощалась. Двери захлопнулись прямо перед изумленной соседкой, и только тут я сообразила, что она тоже собиралась спуститься вниз.

Я нервно засмеялась. Одним свидетелем стало больше. Не убрать ли и Нину Ивановну? Как говорится, аппетит приходит во время еды!

Я выскочила из подъезда. Увидев меня, пожилой таксист заметно обрадовался.

– В обменник!
– сказала я, едва захлопнув за собой дверцу.
– Вы не знаете, тут поблизости круглосуточного нет?

– Должен быть!
– ответил шофер, трогая машину с места.

– Здесь центр! Тут все должно быть!

И не ошибся. Еще через десять минут мы уже летели обратно к автомойке, на которой томилась моя подруга.

– Успела?
– крикнула я, выскакивая из машины.

Катька обернулась и сообщила, что рабочий уже пошел выписывать счет.

– Кузов мыть не стали, - сказала Катя.
– Изнутри, я имею в виду. Там не грязно. Внутри вымыли только салон. Слушай, ты не догадалась захватить мне что-нибудь на ноги? Сама-то переобулась!

– Кать, это последние ботинки, - оправдывалась я.
– Остались только туфли на шпильках. На носок не влезут.

Катька еще раз осмотрела свою обувь и решила:

– Ладно. В носках поеду. Не пачкать же педали!

Машин на дороге изрядно прибавилось, скорость пришлось сбросить до сорока километров в час.

– Я сейчас умру, - сказала Катька и широко зевнула.
– От недосыпания!

– Не вздумай!

– Что, испугалась? Сама-то машину водить не умеешь!

– Я не поэтому, - тихо ответила я.
– Кать, не умирай, пожалуйста. Я без тебя не смогу.

Катерина посмотрела мне в глаза. Тут же отвела взгляд, нахмурилась и за оставшееся время не произнесла ни слова.

Мы припарковали «Газель» возле подъезда. Соседи разъехались по своим рабочим делам, и двор опустел.

– Надеюсь, этот кретин заберет машину до вечера, - сказала Катерина.
– А то вернутся обитатели дома, скандал устроят.

Я отперла замки, и мы ввалились в коридор. Катерина швырнула на пол кроссовки, которые несла в руках, потянулась, разминая косточки.

– Все, - сказала она.
– Слава богу, вот и все.

– Носки тоже лучше снять, - посоветовала я.
– Подъезд у нас далеко не стерильный.

Катерина стащила с себя носки, бросила их на измазанную обувь. Я подошла к подруге, крепко обняла ее за шею. Катька замерла в неудобной позе, но сама до меня так и не дотронулась.

– Ты чего?
– Она мягко оторвала мои руки, отодвинулась в сторону.

– Кать, я этого никогда не забуду…

– Зря.

– Нет, ты не поняла. Я не забуду, как ты мне помогла…

– Хватит!
– перебила Катерина.

Мне показалось, она сердится. Вот глупая! За что сердиться? За мою бесконечную благодарность?

Тем не менее спорить я не стала. Я просто не умела спорить с подругой. Достала из кармана две помятые бумажки по сто долларов, протянула Катьке.

– Вот. Должок! Ты же расплатилась с гаишником!
– напомнила я.

Катерина потянулась к деньгам, но тут же отдернула руку и с подозрением спросила, осталось ли у меня на жизнь.

– У меня еще есть, - заверила я подругу.
– Мне хватит.

Я выгребла из кармана остатки наличности. В обменнике я разменяла сто долларов. Получила две тысячи семьсот рублей. Почти тысяча рублей ушла на помывку «Газели». Еще восемьсот - таксисту. Значит, у меня осталось девятьсот рублей и сто долларов.

Катерина постучала пальцем по моей голове.

– На целый месяц? Приди в себя, подруга! Тебе этого хватит на две недели!

– Перебьюсь, - ответила я упрямо.

Катерина с жалостью посмотрела на меня, но спорить не стала. И на том спасибо.

– Давай поделимся, - предложила она.
– Сто долларов я заберу, у меня с деньгами напряженка, а сто ты себе оставишь.

Я разозлилась, но не на подругу, а на себя. Что же я за создание такое? Вечный балласт на шее у родных и близких! Когда это кончится?!

– Нет!
– отрубила я.
– Деньги ты возьмешь! Без разговоров! Свои материальные проблемы я буду решать самостоятельно! Я взрослый человек! Понятно?!

Катька молча сгребла с моей ладони двести баксов и сунула их в карман плаща. Я немного успокоилась.

– Вот так. Извини, что наорала: я не на тебя, я на себя злюсь.

Катерина кивнула с какой-то странной полуулыбкой. Похоже, ее насмешила моя претензия стать самостоятельным человеком.

Я поспешила перевести разговор на другую тему:

– Ладно, займемся уборкой. Или ты устала? Хочешь, пойди прими душ. А я пока посуду соберу. На выброс…

Катерина оглядела себя и неожиданно согласилась, заметив при этом, что мне тоже не мешало бы потом принять душ.

– Я после тебя.

– Ладно. Давай полотенце.

Через две минуты Катька закрылась в ванной, а я пошла на кухню наводить порядок.

Я села за стол, оглядела остатки пиршества.

На тарелке незваного гостя лежали нетронутый кусок сыра, огрызок яблока и сигаретный бычок. Фу, какая мерзость! Ненавижу застоявшийся запах табака!

Я уже было хотела выкинуть окурок, но… Нет. Нельзя ни к чему прикасаться. Надо надеть резиновые перчатки, собрать посуду, которой пользовался незнакомец, сложить ее в отдельный пакет и вынести на улицу. А перед тем как бросить в мусорный бак, хлопнуть пакетом о его железную стенку, чтобы посуда разбилась. Иначе это будет выглядеть более чем подозрительно: нетронутый мейсенский фарфор и богемское стекло на помойке!

Я осмотрела тарелку, которую мне предстояло разбить и выбросить. Хорошая тарелка. Это из сервиза на двенадцать персон. Сервиз практически целый, не хватает одной десертной тарелки. Теперь не будет хватать еще одной: обеденной. Ну и что? Подумаешь, трагедия!

А вот стопку очень жалко.

Я наклонила голову, оглядела сине-золотую стопку на толстой слоновьей ножке, в которой плескались остатки жидкости. Приблизила нос к хрустальному краю, осторожно принюхалась.

Кажется, виски. Ну да, виски! Ничего другого у меня вчера не было. Мы с Пашкой алкоголь дома не держим: если есть повод, покупаем бутылку вина и выпиваем ее за один вечер.