Пока мы не встретимся вновь
Шрифт:
— Мари-Фредерик, я предупреждаю тебя в последний раз. С меня хватит того, что выкинула Дельфина. Я не сделаю дважды одну и ту же ошибку. Если ты думаешь, что можешь делать все, что заблагорассудится, и тебе это сойдет с рук, ты полностью заблуждаешься. Ты поступишь так, как я говорю, или немедленно уйдешь из этого дома и не вернешься, пока не одумаешься. Я не потерплю, чтобы дочь ослушалась меня. Поняла?
— Да, папа, — она повернулась и вышла из комнаты.
— Фредди, куда ты?
— Собирать вещи, мама. Это займет не много времени.
Фредди торопливо побросала
Родители были в гостиной, когда Фредди тихо вышла из дома, положив ключи от своей комнаты и от Евиной машины на столик у входной двери.
Не колеблясь, Фредди поймала попутную машину до Сан-Фернандо. Она знала, куда ей ехать. Спустя сорок пять минут она уже шагала по дорожке к маленькому домику Мака вблизи аэропорта Драй-Спрингс. Фредди никогда здесь не бывала, хотя и знала адрес.
Уже почти стемнело, но свет в доме еще не горел. Зато гараж был ярко освещен. Подойдя ближе, Фредди услышала, как Мак насвистывает мелодию и стучит молотком. Каштановые волосы Мака упали на лоб и почти касались его длинных ресниц. Он трудился над одним из своих последних приобретений, редким экземпляром «Фоккера Д.VII» с крестами на хвосте и длинном остром фюзеляже. В фильмах о войне часто снимали самолеты «Кертис Хокс» и «М.В.З», замаскированные под «Фоккеры», но это всегда выглядело фальшиво. Все больше и больше ценились настоящие самолеты, особенно с тех пор, как Говард Хьюз снял настоящие самолеты в «Ангелах преисподней».
Большая коллекция самолетов времен мировой войны, собранная Маком и сильно разросшаяся за последние шесть лет, постоянно пополнялась, поскольку любой самолет можно было восстановить, если он, конечно, не превращался после катастрофы в груду обломков. Макгиру пришлось взять себе нескольких помощников. Но самую ответственную работу он делал сам.
Фредди поставила чемодан и, небрежно засунув руки в карманы кожаной куртки, вошла в гараж.
— Привет, Мак. Тебе помочь?
Он в изумлении опустил молоток.
— Черт побери, что ты здесь делаешь?
— Я могла остановиться в гостинице, но эта идея мне что-то не понравилась.
— Ты ушла из дома? — недоверчиво спросил он.
— Меня попросили уйти, сказав: «Чтоб ноги твоей в доме не было».
Фредди произнесла это с бравадой и усмехнулась, однако это могло обмануть кого угодно, только не Мака.
— Подожди, что произошло? Твои родители не могли выгнать тебя на ночь глядя. Что же ты натворила, если такое произошло?
— Сказала им, что решила не учиться в университете. Я не могла иначе, Мак, просто не могла. От одной мысли об этой учебе я чувствовала себя заживо погребенной под библиотечной пылью. Это совершенно не для меня.
— Господи! — с возмущением сказал он. — Какая странная реакция!
Понимаю, что они расстроились, это естественно, но отнестись к этому как к концу света — чистейший абсурд.Отложив молоток в сторону, он выключил в гараже свет.
— Пойдем в дом, малышка, и ты мне все расскажешь. Уверен, ты сможешь все уладить дома без всяких драм. Они знают, где ты сейчас?
— Нет. Они не спросили, а я не сказала.
— Я должен им сообщить, чтобы они не волновались, но сначала давай поговорим.
Взяв чемодан, он провел девушку в темный дом и зажег свет в гостиной.
— Садись, будь как дома. Хочешь «коку»? Нет? Ну а я чего-нибудь выпью.
— У тебя не найдется бутерброда? — спросила Фредди, наблюдая за тем, как он наливает себе виски с содовой.
— Ты ушла из дома до ужина? Плохое же время ты выбрала. Идем на кухню, я посмотрю, не найдется ли там корочки хлеба.
Фредди с любопытством осмотрелась. Все безупречно чисто, аккуратно, но как-то безлико. Присутствие в доме Мака, конечно, ощущалось, но она предполагала увидеть что-то похожее на офис Свида Кастелли: беспорядок, дающий понять, что здесь живет мужчина, какие-нибудь сувениры. Но в комнате не было ни фотографий, ни картин, ни цветов. Судя по книгам на стеллажах, их постоянно перечитывали. Она никогда не видела этих книг в конторе Мака в аэропорту. Так же ясно, что мебелью в комнате никогда не пользуются. На кухне, такой же аккуратной, как и гостиная, заметны были хоть какие-то следы жизни: удобный старый крашеный стол, на котором стоял кувшин; большая плита и рабочий стол со всевозможной кухонной утварью. На плите — кастрюля внушительных размеров. Мак зажег под ней газ.
— Тушеное мясо. Повезло тебе, малышка. Сейчас подогрею.
Фредди села в одно из четырех виндзорских кресел, стоявших вокруг стола. Вплоть до этой минуты она не чувствовала, насколько устала и проголодалась. Она все еще находилась во власти эмоций и после бурного объяснения с родителями не могла ни о чем думать и ничего делать.
— Можно мне немножечко? — показала она пальцем на стакан Мака.
— Ты что, спятила, Фредди? Это же виски. Если хочешь пить, налей себе «коку».
Фредди вспыхнула от злости.
— Я уже сыта по горло разговорами о том, не спятила ли я и отдаю ли себе отчет в происходящем. Я никогда еще не рассуждала так здраво, и мне хочется виски, профессор.
Мак, следивший за кастрюлей с мясом, резко повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Знаешь, мне надоело, что меня называют «профессор».
— Да я никогда еще тебя так не называла.
— И одного раза более чем достаточно. Прекрати.
— Ладно, пусть будет «консерватор».
— Нарываешься на неприятности? — мягко спросил он. — Не удивительно, что отец выставил тебя за дверь. Его ты тоже назвала «консерватором»?
— Нет, хотя это тебя не касается.
— Еще как касается, после того, как ты появилась здесь. Давай-ка, ешь мясо и молчи. Ты просто голодная.
Фредди с жадностью проглотила две порции такого вкусного тушеного мяса, какого ей никогда не приходилось есть. Сидя напротив, Мак потягивал виски и бросал взгляды на ее рыжую голову, склоненную над тарелкой. Пусть сначала поест, думал он, а потом вправлю ей мозги и позвоню родителям.