Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Пока мы рядом
Шрифт:

На тарелке перед ней кусочек пирога.

— Ты уже ешь? — удивленно спрашиваю я.

— Да, я проголодалась, — невозмутимо говорит Кармен.

Наступает тишина.

— Что-то случилось? — наконец говорит Кармен и откусывает пирог.

— Да. Рождество… — смущенно говорю я.

Луна тянется ручками, чтобы передать маме диск в подарочной упаковке и рисунок. У меня в руках две бутылки с маслами. Они завернуты в золотистую фольгу и завязаны кудрявыми красными ленточками.

Кармен спохватывается:

— О… а я вам ничего не купила.

— Это не имеет значения, — сладко вру я.

Луна помогает ей распаковать компакт-диск. Я сажусь за стол и оглядываю кухню. Кругом

свалка. Какие-то диски, журналы, газета, тетрадь назначений из Синт Лукаса. На обеденном столе половинка батона ржаного вчерашнего хлеба, две упаковки мясной нарезки из супермаркета. Открытый пакет молока и банка с арахисовым маслом. Чувствуя уныние, я отрезаю себе кусок хлеба, достаю из холодильника масло, намазываю на хлеб и кладу сверху ломтик холодного мяса. Кармен увлеченно развязывает мой подарок и краем глаза наблюдает за мной.

— Мне следовало бы приготовить рождественский завтрак, да? — робко спрашивает она.

Я не могу сдержаться. Слезы выдают меня.

— Да, — разочарованно произношу я с полным ртом, — это было бы славно, да…

— О, боже… как глупо с моей стороны… о, как ужасно, — бормочет она, теперь уже явно расстроенная. — О… прости, Дэнни…

Мне так жалко ее, я беру ее за руку и говорю, что все это ерунда. Мы держимся за руки и утешаем друг друга. Луна не сводит с нас счастливых глаз.

— У меня идея, — говорю я. — Я позвоню Фрэнку и приглашу его к нам. Потом заеду за ним, и мы вместе сгоняем в ночной магазин, купим чего-нибудь вкусненького. Он сегодня открыт. А потом я вернусь, и мы все начнем сначала.

Фрэнк целует меня три раза, когда я вваливаюсь к нему в пентхаус.

— Счастливого Рождества, мой друг! — радостно говорит он.

— Спасибо. Тебе тоже, — уныло отвечаю я.

Фрэнк пристально смотрит на меня:

— Что, дела не очень?

Глядя в пол, я качаю головой. И вот уже рыдаю у него на плече.

В машине я врубаю погромче «Прямо здесь, прямо сейчас» в исполнении Фэтбой Слима. В ночном магазине на Рийнстраат мы скупаем все, что радует глаз. В цветочном на углу я покупаю букет роз. Подхватив в четыре руки еду, выпивку и цветы, мы с песней заходим в нашу гостиную.

Кармен одета в черные брюки и белый джемпер, который, как мне кажется, больше всего ей идет. Она уже подкрасилась, надела парик. Она подходит ко мне и целует.

— Счастливого Рождества, дорогой, — говорит она, сияя. И добавляет шепотом на ухо: — Сегодня ночью я сделаю тебе лучший рождественский минет.

33

Две тысячи, зеро, зеро, Игра окончена, приплыли… Prince, песня «1999» из альбома «1999» (1982)

Мы встречаем миллениум в Маарсене, городке в центральной части Нидерландов. Вечеринку организуют Томас и Анна. Я никак не пойму, с чего вдруг. Томас не звонил мне, с тех пор как я вернулся из Майами, а Анна, если я подхожу к телефону, сразу же просит передать трубку Кармен. К счастью, приглашены также Мод и Фрэнк и еще кое-кто из наших старых приятелей из Бреды.

Когда часы бьют полночь, меня с Кармен охватывает волнение. Мы несколько минут стоим обнявшись. Мы не знаем, что пожелать друг другу. Потом я подхожу к Фрэнку и тоже держу его в объятиях целую вечность. Он желает мне, чтобы наступающий год был лучше, чем прошлый. Мод целует меня и гладит по щеке. «Я гордилась тобой в этом году, Дэнни», — шепчет она.

Чуть позже ко мне подходит Томас.

Он хлопает меня по плечу, желает счастливого Нового года и спрашивает, как дела. Я смотрю на него испытующе. Неужели он не знает? Или просто не хочет знать? Я в замешательстве. Что, играть с ним в прятки или честно сказать, что дома все хреново и что я по-настоящему сердит на него за то, что он ни разу не позвонил мне после Майами? Мы ведь знаем друг друга уже тридцать лет. Наверное, я имею право объясниться с ним начистоту.

— Не все так здорово, Томас, — начинаю я.

— Что ж, это жизнь, ничего не поделаешь… Как отметили Рождество?

Я предпринимаю новую попытку:

— Не лучшим образом. Рождество скорее огорчило. Раньше я как-то не задумывался, сколько символики в этом празднике…

— Да, слишком много хлопот, не так ли? — перебивает он меня. — У нас то же самое: Рождество у стариков Анны, день рождественских подарков — у моих. Я всегда называю эти праздники Днями национальной скуки, ха-ха-ха.

— Я на самом деле имел в виду кое-что другое, — говорю я. Пора менять тему. — Скажи мне, Фрэнк, ты действительно считаешь, что мне не следовало ехать в Майами?

Он удивлен. Нервно озирается.

— Послушай, это… О черт, мне нужно снять… как их… пончики со сковородки. Иначе они почернеют, как Нванко Кану [23] , и никто не станет их есть, ха-ха-ха. Извини. Я буду… через минуту.

Томас исчезает. Я смотрю ему вслед и так крепко сжимаю бокал с шампанским, что он едва не трескается в моей руке. У моей жены вовсе не грипп, который пройдет через неделю, после чего жизнь вернется в свою колею, — у нее рак,ты, мерзавец! Р-А-К. А это значит, что она безнадежно больная, лысая, с ампутированной сиськой, в постоянном страхе смерти. И как ты думаешь,какие у нас дома дела, ты, тупая башка?

23

Нигерийский футболист, любимец публики, во времена, когда «Аякс» играл на стадионе «Де Меер». Выписывал ногами такие кренделя, что клоун Коко отдыхает.

Томас возвращается с пончиками. Я беру один, хватаю со стола бутылку шампанского и скрываюсь на улице. Со всей силы швыряю пончик в забор. В окно я вижу, как Томас, со счастливой улыбкой на лице, обходит гостей со своим угощением. Я сажусь на деревянную скамейку. Глядя на догорающие в небе звезды, вспоминаю прожитый год, искалеченный раком.

— Ты все еще любишь меня? — спросила Кармен в тот рождественский вечер, после того как вручила свой подарок.

— Конечно люблю, дорогая, — ответил я и улыбнулся.

Я привирал.

Правда в том, что я не могу сказать с уверенностью, действительно ли я люблю ее. Да, мне больно, когда я вижу Кармен в слезах, когда она страдает, мучается, боится. Но разве это любовь? Может, просто жалость? Нет, я не хочу ее бросать. Но разве это любовь? Может, просто чувство долга?

Но мы не можем расстаться, даже если захотели бы. Я, и только я нужен Кармен, если ее состояние ухудшится. Никто не понимает меня так, как ты, говорит она.

Я слышу, как в доме звучит песня Принса, который поет о том, что партия сыграна. «Тыеще будешь тыкать меня носом», — ворчу я про себя. Я всегда жил по принципу Дэна: если меня что-то не устраивает в жизни, я ее меняю. Работу, отношения, да что угодно. И вот сейчас, на пороге нового тысячелетия, я впервые в жизни несчастлив. И ровным счетом ничего не могу с этим поделать.

Поделиться с друзьями: