Пока не устану жить

Быть может, то, что я держала его жизнь в руках, протянуло какую-то ниточку между нами, но я то и дело чувствовала его словно бы совсем рядом с собой. В первый раз это произошло прямо на занятиях, на уроке практической магии. У меня было полное ощущение, что он подошёл ко мне и наклонился над моим плечом, я даже обернулась, но никого, естественно не увидела. Потом такое чувство возникало неоднократно. Однажды я увидела его перед собой как живого, и вид у него был хмурый и упрямый одновременно. Не знаю как, но я поняла, что у него возникли какие-то трудности, которые он никак не может преодолеть, но намерен сражаться с ними до последнего.

«Ничего, Крис, — мысленно шепнула я, потянувшись к нему своей Силой, словно моя слабенькая магия могла чем-то ему помочь, — ничего, у тебя всё получится».

Кристиан ничего не ответил, и вскоре ощущение его присутствия исчезло, чтобы через некоторое время возникнуть снова. Чаще всего я чувствовала его недовольство, злость, куда реже — радость, но всё равно он постоянно был где-то рядом, сколько бы километров на самом деле нас не разделяло. Иногда я задумывалась, способен ли и он точно так же улавливать мои чувства, и не является ли всё это плодом моего разыгравшегося воображения. Но уж слишком отчётливо я всё это ощущала.

Между тем прошла осень, наступила зима. Снова надвинулась сессия, снова начали набирать желающих для участия в праздничных концертах. На этот раз Катя оказалась среди участников, и теперь клялась и божилась, что эти праздники превзойдут прошлогодние по всем статьям.

— Так это ты из-за них вечно что-то бормочешь? — недовольно спросила Наталья. В последнее время она стала раздражительной и ворчливой. Должно быть, что-то не ладилось на уроках.

— Мне текст учить надо, — виновато сказала Катя.

— Тогда учи так, чтобы не мешать нам, хорошо?

Мне захотелось поддержать подругу, но Катино бормотание отвлекало и меня, поэтому я промолчала. Сейчас я мучилась с, пожалуй, самым трудным заклятием из всех, которые изучала в Школе — с заклятием, позволяющим обнаружить следы других заклятий, сотворённых в прошлом, и распознать их. Вернее, с целой системой, потому что, хотя основа распознающих заклинаний была одна, но вариантов оказалось множество, и теперь мне нужно было изучить если не все, то значительную их часть. Господин Равикович особо подчеркнул, что это умение очень пригодится, если когда-нибудь придётся лечить болезни или травмы магического происхождения.

— Нельзя ведь подобрать правильный способ лечения, если не знаешь, с чем столкнулся, правда? А ваши пациенты далеко не всегда смогут вам сказать, от чего именно они пострадали.

Я кивнула, подумав, что теперь мне очень редко преподавали что-либо, не связанное с моей будущей профессией. Вот и на алхимии меня обучали, как изготовить жидкость, которой можно заменить кровь в теле человека в случае большой её потери. Да и на магии духа мы, наконец, всё же добрались до телепатии, но изучали, в основном, как установить, имело ли место проникновение в чужой разум. Для этого не требовалось глубоко погружаться в человека, но все же распознавать, говорит ли правду стоящий передо мной, я научилась. И тут же обнаружила, что практически все ученики Школы, кроме начинающих, постоянно держат в своём уме щиты, подобные моему, а про преподавателей и говорить не приходится. Не то чтобы я стремилась их читать, но теперь я могла чувствовать такие вещи, не прибегая к сканированию.

Больница в преддверии праздничных дней совсем опустела, но врачи обещали, что после праздника в ней наверняка кто-нибудь да появится. Подвыпив, развеселившиеся маги начинали развлекаться кто во что горазд, так что без травм и несчастных случаев не обходился ни один Новый Год. Впрочем, меня это мало волновало. Всё равно в январе начнутся экзамены, и меня снимут с больничных дежурств до следующего семестра. Однако новый пациент у нас появился ещё до начала года, в самом конце декабря.

Подошло Рождество, меня, как практикантку, освободили от работы даже раньше, чем я рассчитывала, пожелав как следует повеселиться и отдохнуть перед сессией. Но как раз накануне новогоднего праздника я зашла в больницу, чтобы проконсультироваться с госпожой Голино по какому-то вопросу. Не найдя её ни в кабинете, ни в ординаторской, я отправилась её искать, и вскоре нашла в одиночной палате на втором этаже. Заглянув в палату, я увидела, что на постели лежит мальчик лет десяти на вид. Глаза его были закрыты, лицо выглядело бледным и осунувшимся. Вокруг столпились несколько врачей.

— Кто это? — шёпотом спросила я у вышедшей ко мне госпожи Голино.

— Он из Нойедорфа, это деревня неподалёку от нас. Судя по всему, на него навели порчу, очень сильную, так что мы пока не можем её снять. К счастью, в той больнице, куда его поместили, работал маг, он и доставил ребёнка сюда. Здесь ему смогут оказать квалифицированную помощь.

— Порчу? — переспросила я.

— Да, все признаки налицо. Но мы, к сожалению, пока не может точно сказать, какое именно заклинание к нему применено. Ясно только, что он быстро слабеет.

— Он не из наших? В смысле, не из семьи магов?

— Нет, из обычной.

— Тогда зачем на него наслали эту порчу?

Госпожа Голино вздохнула:

— А зачем вообще Тёмные творят свои мерзости? Теперь ещё придётся искать того, кто это сделал… Впрочем, это уже не наша забота.

Я снова заглянула в открытую дверь. Конечно, диагноз ставили квалифицированные специалисты, но всё же меня что-то смущало.

— А можно… взглянуть на него поближе?

— Можно, конечно. Только что вы надеетесь увидеть?

— Пока не знаю, — сказала я, переступая порог.

Как должна выглядеть порча? Наверное, примерно так же, как проклятие, которое я, впрочем, тоже видела только один раз и, если можно так выразиться, изнутри. Но то, что предстало моим глазам, не походило на действие какого бы то ни было проклятия или заклятия. Мне показалось, что детское тело стало клеткой, в которой мечется что-то живое. Выглядело оно как тёмный, с чуть заметными красными искорками, бесформенный сгусток, который тыкался во все стороны, не находя выхода. Чем бы оно ни было, оно, похоже, и само было бы не прочь покинуть своё обиталище, но не могло.

— Почему вы решили, что это порча? — спросила я.

— Юная леди, вы должны были изучить признаки этой заразы, — с лёгким раздражением сказал один из врачей. — Ну-ка, назовите их мне.

— В этом нет нужды, господин врач. Я вижу, что это не она. Это одержимость. Внутри него — какая-то тёмная сущность. Больше всего это похоже на броллахана.

Ответом мне было молчание.

— Почему вы так решили? — наконец спросила госпожа Голино.

— Я вижу. В учебниках их описывают именно такими.

Врачи переглянулись. Ясно было, что до конца я их не убедила.

— Что ж, — сказал один из них. — Можно провести экзорцизм. Хуже, по крайней мере, не будет.

— Кстати, зачем вы меня искали, Александра? — спросила госпожа Голино.

— Я хотела с вами проконсультироваться…

— Тогда пойдёмте.

Мы вышли из палаты и спустились в её кабинет.

— Итак, студентка Чернова сказала своё веское слово, — произнесла госпожа Голино, когда за нами закрылась дверь. Я удивлённо посмотрела на неё.