Пока в Питере дождь

"Не обижайся, Роз, но пока ты не начал качать права, мы собирались на арену в групповой бой", – объяснил Кабан.

"Да бес с вами… Угробим вечер на арене до конца. Хотел жену сводить под луной в приятное путешествие на развалины, кишащие орками, чтобы хоть как-то уединиться, а вы нас в групповуху тащите…"

"Да, жаль! Мне очень этого не хватало!" – добавила Татитари. – "Вот сидела сегодня и гадала: Мальдивы надоели, Куршевель опостылел… О! Хочу на развалины с орками!"

"Ну, я же знаю, что предложить!" – с той же иронией подыграл Розенлир и добавил отдельной строчкой: – "Вот что значит не поддержать мужа вовремя…"

"Накосячила немного твоя эльфочка, прос-с-с-сти!" – извинилась Татитари, завершая конец фразы смайликом с навернувшимися на глазах слезами, и хозяин Розенлира улыбнулся, бросив в чат нарисованное сердечко.

"Прощу, но не забуду", – добавил он. – "Быстрее тащи свою хорошенькую эльфийскую попку в центр города, а то мы без тебя начнем".

Отрывисто причмокнув, Снежана передразнила в полумраке:

– Прощу, но не забуду… ах, какая спесь!

Нажав на серо-голубое здание, она увидела Татитари в тесной комнате с маленьким квадратным оконцем без занавесок, и компьютерной мышкой начала ее поворачивать на месте. Грубый рубленый стол, жесткая кровать без матраса, глиняный кувшин, деревянное ведро – все, что можно было увидеть в скромной дешевой ночлежке. И Снежану с брезгливостью передернуло, будто она сама прибывала здесь несколько дней. В небрежно обтесанных бревенчатых стенах был широкий проем, загороженный покосившейся дверью. Снежана навела на нее курсор и Татитари оказалась во дворе, где стояла золотистая карета с четверкой белых лошадей. Это был ее личный "Бентли", как она шутила в первый день, получив его в подарок от Северина.

"Чаще дрючь ее, Роз", – с усмешкой повторила про себя Снежана, чуть краснее от этих слов, и открыла карточку персонажа, чтобы посмотреть и проверить состояние доспехов, в которых прибывала Татитари еще со штурма. Лимонного цвета блузка, черные лосины и корсет, кожаные сапожки и перчатки – показывали шестьдесят процентов изношенности. Кольчуга, наручи, диадема, кулон и кольца – восемьдесят пять.

– А мордашка у Тари премиленькая, – прошептала Снежана со вздохом. – Уж симпатичнее, чем у меня.

Девушка наощупь дотянулась до стакана, заранее приготовленного где-то на столе, но не шла с первой попытки и привстала, заметив его чуть справа, скрытым от света монитора.

"Дурацкие мои принципы…" – глотнув воды, продолжала рассуждать Снежана. – "Не знаю, сколько лет и имени не знаю. А сам ведь не представился, хитрец, когда мое выпрашивал. Интересно, кто он и как выглядит? Мужик такой весь из себя, а в реале прыщавый пади пацан тринадцати с половиной лет. Тут, конечно, многие форсят через меру, и даже я, а вот что до реальности… В детстве – гадкий утенок, но сейчас пацаны смотрят, и три-четыре раза даже пытались закадрить. А я только с Пашкой дружила с девятого класса, по большей части, из-за учебы. Решали, учили, доказывали и, как заскучавшие лаборанты, объединились общим опытом. Теперь уже не друзья, но еще не любовники. Плаваем в нейтральных водах и пудрим друг другу мозги. Он даже прикоснуться лишний раз до сих пор стесняется, а я всегда холодна, будто боюсь или мне все равно. Да и, слава Богу. Неуверенность – сестра бережливости, вот и не буду с этим торопиться. Возможно, в университете встречу более достойные и искусные кадры".

Пока Снежана вела свои незамысловатые женские размышления, Татитари, в отличие от хозяйки обладавшая завидной решимостью, частенько граничащей с бесшабашностью, постепенно дошла до ближайшей кузницы, какими был утыкан город, и завернула туда, увидев фигурку безмолвного кузнеца, усиленно стучащего молоточком. Нажав на вывеску "чинить оружие и доспехи" и потратив на это пару сотен игровой валюты, Снежана принялась ждать, читая переписку в чате между друзьями по игре. Розенлир молчал, вероятно, отойдя за кофе. Он всегда его пил в это время.

"Розенлир!" – вновь подумала Снежана, – "Ванильный какой-то ник и приторно поэтичный. Нарциссизмом несет за милю. И как это меня угораздило так легко согласиться… Игра игрой, но броситься под венец с незнакомцем по первому же его предложению – идиотизм первостатейный! Он подумает, что я и в жизни такая. Одурманила поведением парадной девочки первого попавшегося холостяка в элитной амуниции, и сижу, жду подарков. Верно говорила Печенюшка – везде понты! Только в игре они более откровенные. Обручальные кольца персональные заказал, салют устроил в городе с сообщением о состоявшейся свадьбе, завалил премиум букетами все мои слоты и подоконники, а еще теперь эта карета… На все тысяч тридцать реальных ухнул, ну не дурак? Для меня это не маленькие деньги, для тринадцатилетнего прыщуна и подавно. А впрочем, почему прыщуна? Он вполне может оказаться скучающим пожилым вдовцом, или обычным состоявшимся взрослым человеком, отдыхающим здесь от семейной нервотрепки. Что для такого тридцать тысяч в утеху собственного самолюбия? Да, тьфу и растереть! Не триста же. Может у него в жизни все прошло более пафосно, вот он и добирает в сказке. С незнакомкой ведь проще воплотить фантазии, хоть я и не нанималась в спутницы его сальному воображению. Но от чего же, черт побери, тогда возникло чувство какой-то обязанности? За что? Я же его не просила! Обошлась бы статичным пиршеством, как большинство игроков". – Снежана ударила себя ладонью в лоб. – "Вот всегда я так! Сижу и накручиваю, пока голова не треснет, а потом удивляюсь, над чем думала, зачем и для чего? Все усложняю! Надо срочно на днях Пашу принять, как микстуру от случайных мужчин. С ним не хочется ничего запретного, и он действует успокоительно, будто валерианка. Поцелуйчики, переглядки, обнимашки, множество сладких слов, и я снова в порядке. Переучилась ты явно, не дрюченная бедняжка, вот теперь сиди и завидуй своей Татитари, которая катается в позолоченной карете, имеет крутого мужика неопределенного возраста, да еще и с врагами разбирается на раз".

Снежана снова посмотрела на свою эльфийку, элегантно дефилирующую по нарисованной улице к городскому Колизею, и выдавила в ночи:

– Дрянь!

Когда обе команды, наконец, собрали недостающих членов и вышли на арену, став напротив друг друга в ожидании таймера, в чате появился Мейнстрим.

"Печенюшка сказала, что вы тут тусите", – написал он, не дожидаясь ответа, и сразу добавил следующее: – "Я забежал лишь на минуту, предупредить, что меня не будет пару дней по причине командировки. Зато в субботу я буду проездом в Питере, где могу задержаться на несколько часов.

"Ты намекаешь на "реалку"?" – спросил Кабан.

"В точку. Желающие есть?"

"Я обязательно приду, хотя бы для того, чтобы намылить тебе шею".

"Это за что же, клыкастый?"

"Мы играем с тобой четыре года, не обессудь, накопилось…"

"Принято. Кто еще хочет поучаствовать в избиении кланового вожака?"

"Жаль, Бешеные не слышат, точно бы нагрянули всей малолетней оравой за замки мстить", – пошутила Интеркиса. – "Я тоже, наверное, присоединюсь".

"Роз, чего молчишь? Ты же питерский!" – поинтересовался Мейнстрим.

"Да у меня в субботу вечер занят, а до вечера от тебя, наверное, не отделаешься", – разъяснил Розенлир. – "А, впрочем, когда мы еще увидимся! Подписываюсь".

"Хорошо, я на тебя рассчитывал. Гримуальду и Аплагалии я напишу на почту, они тоже ваши земляки. Кто там еще был?.."

"Меня забыли!" – напомнила Татитари.

"О, конечно!"

"А ты точно придешь?" – уточнила Интеркиса.

"Если не случится форс-мажор", – ответила Татитари.

"Отлично, подруга!"

"А можно я приеду к вам из Казани?" – встрепенулся Мармелад.

"Ты серьезно?" – спросил Мейнстрим.

"Нет, но я бы очень хотел".

"Тогда лучше не стоит".