Покаяние. История Кейса Хейвуда

руке. – Теперь попался!

Черт, небольшая ухмылка пересекла мое лицо от гениального хода.

Другой мальчик начал заваливаться назад на секунду, но потом восстановил

равновесие, пока держался за свою руку. Его лицо было в ярости и внезапно, они оба

побежали, все время крича друг на друга.

Их взаимодействие заставило меня задуматься обо всех тех разах, когда мы с

Джеттом гонялись друг за другом на переменах. Мы были в разных классах на

социологии, но это не останавливало Джетта от встреч со мной на игровой площадке и

формированию крепкой связи, которая никогда не нарушится.

Мы прошли через многое вместе, и даже не смотря на наши драки, наши

разногласия, мы всегда четко понимали, что что бы ни случилось, всегда будем

поддерживать друг друга.

Это соглашение вступило в силу в прошлом году. Джетт никогда не оставлял

меня в начале моей боксерской карьеры. Он был движущей силой позади меня,

убеждался, что я верен себе. Когда я все потерял, лишился своей карьеры, он поддержал

меня, поверил в мою невиновность. Когда я забрал человеческую жизнь, он прикрыл мою

вину. Он забрал меня и обеспечил укрытием, местом для моего раскаяния.

Он поддерживал меня в такие дни, как сегодня, когда желание замучить себя

давило тяжелым весом на мои плечи.

– Знаешь на каком поле? – спросил Джетт, подтягиваясь ко мне и надевая

солнечные очки.

– Нет, – ответил я, оглядываясь.

– Уверен, что хочешь сделать это? – спросил Джетт, положив руку на мое плечо.

– Я должен. И это не обсуждается.

– Почему ты мучаешь себя?

Я заговорил так мягко, как мог, под шумные крики родителей на краю поля.

– Ты можешь пойти со мной на поле и стоять рядом, или можешь убираться.

Вопросы не приветствуются. Я, твою мать, сделаю это, потому что хочу. Смирись.

Не говоря ни слова, Джетт коротко кивнул и последовал за мной, когда я

направился к полям в поисках женщины, которая прочно укоренилась в моей голове.

У нее длинные, каштановые волосы, которые струятся по ее плечам. Ее хрупкое

телосложение не так уж сложно заметить, поскольку эта женщина была высокой. Ее

угловатые плечи и узловатые колени так же несложно найти, но то, что он никогда не

забудет – темные круги под ее глазами.

Линда Дункан, чья–то мать и ничья жена.

Я просканировал родителей, которые сидели на складных стульях, растянувшись

у вентиляторов, и разговаривая друг с другом, пока их дети пытались играть в бейсбол.

На первом поле было две команды, одетые в непонятное месиво из одежды, но

можно сказать, что одна команда была в желтом, а другая – в оранжевом. Я не заметил

никого, похожего на Линду Дункан, поэтому перевел свое внимание ко второму полю, где

друг против друга играли команды в сером и фиолетовом. С краю стояла группа

родителей, смеющихся и попивающих воду из бутылок, но и здесь я не увидел Линду. Я

собирался переключиться к третьему полю, когда услышал, как толпа родителей

захлопала и начала подбадривать Мэделин.

– Порви их, Мэделин! – проорал мужик, одновременно размахивая кулаком в

воздухе.

Я увидел девочку, которая преследовала меня во снах. На ней была пара

джинсовых шорт, которые определенно слишком велики для нее, и удерживались на

талии розовым ремнем. Ее огромная фиолетовая джерси была заправлена в шорты, а

белые ботинки с розовыми шнурками были испачканы грязью.

Она схватила биту с земли и поправила шлем, чтобы видеть куда идет. Она была

крохотной, чертовски крохотной. Это разбило мое сердце на части.

– Давай, Мэделин. У тебя получится, детка, – сказала женщина позади меня.

До того, как я оглянулся, Линда Дункан проскользнула мимо меня по пути к

полю, неся с собой пакет с апельсиновыми дольками. Мое сердце вырвало из груди, когда

вдова человека, которого я лишил жизни, прошла мимо меня, ее каштановые волосы

развевались от небольшого ветра. Она была все еще слишком худой, но при мимолетном

взгляде на ее лицо, темные круги исчезли, а она ярко улыбалась.

Смятение жестко ударило по мне, и я заинтересовался – почему она выглядела

такой свободной, такой счастливой. Я оглянулся на Мэделин, которая держала одной

рукой алюминиевую биту и снова поправляла свой шлем другой рукой. Веснушки

рассыпались по ее щекам, и крошеная улыбка растянулась на ее лице, когда она увидела,

как ее мать подходила к полю. Мэделин подняла руку и возбужденно помахала своей

матери. Линда показала ей большие пальцы вверх и указала на поле.

Мэделин решительно кивнула и подняла биту, едва ли способная удерживать

металлическую трубу в своих ручонках

– Это они? – спросил Джетт.

Не способный произнести ни слова из–за комка в горле, я кивнул и шагнул

ближе, пока Мэделин ждала, когда перед ней встанет подающий.

Бегуны наполнили базы, в ожидании, когда Мэделин получит свою возможность

размахнуться.

– Подача, – крикнул один из тренеров.

Подняв биту вверх, она замахнулась прямо по направлению к подающему и

промахнулась.

– Страйк, – засчитал судья, бросая обратно мяч подающему.

Мэделин склонила голову, когда поняла, что промахнулась.

Мой желудок перевернулся от ее пораженного вида.

Линда подошла ближе к краю поля и нагнулась, чтобы Мэделин могла видеть ее.

– Детка, у тебя получится. Смотри на мяч и сильнее размахивайся, как мы и

тренировались. Ты сможешь сделать это, детка.

Мэделин подняла свои глаза к матери, снова поправляя свой шлем, и кивнула.

Она подняла биту, которая определено слишком большая для нее, и заняла позицию.