Покажи мне любовь

И продолжалось это до тех пор, пока я не нашла у себя в кармане кофты записку, где Томас приглашал меня на свидание. Ночью под старой елью за техническими помещениями.

Это было так страшно. И так любопытно.

Идти и вздрагивать от каждого шороха - я была на грани обморока. Но отказать себе я не могла.

– Боже, Кэти, ты пришла?
– радостно воскликнул Томас, увидев меня.

А я опасливо озиралась. Если нас застукают, то можно попрощаться со школой. А этого мне не нужно было. Но и неизведанная и опасная встреча с Томасом притягивала, словно магнит.

– Тише, Томас! Нас услышат.

Томас сразу кинулся мне навстречу и тут же прижал меня к себе. От волнения мои колени подогнулись, а в горле застрял колючий ком.

– Я не могу поверить! Как ты на это решилась? Ты такая красивая! Такая сладкая, малышка! Можно я тебя поцелую?

– Чтоооо?

Я испугалась. У меня не было первого поцелуя. И я была к нему не готова. Я вообще думала, что мы будем с Томасом разговаривать о книгах и звездах. Но точно не целоваться. По крайней мере, не на первом тайном свидании.

И у меня тогда хватило мозгов, понять, что Томас совсем не тот парень, с которым стоит встречаться по ночам. Я трусливо сбежала.

А на следующий день Томас высказал мне, что я обманщица и динамо. Написала ему письмо, пригласила на свидание, наобещала ему ночь любви, а сама сбежала. Я была в шоке. Потому что ничего никогда ему не писала. И так и сказала об этом Томасу. Но он мне не поверил. И продолжал преследовать. В рамках разумного, конечно. Выпрашивал поцелуи и любовь, а когда я отказала ему и пригрозила пожаловаться учителям, обозвал холодной бездушной стервой. И делал этот каждый раз, когда мы случайно пересекались на территории школы. Доводил меня до такой степени, что я ему начала верить. А когда я была на грани и уже хотела пойти к учительнице с жалобой, в школе разразился скандал.

Томаса Олдриджа застукали с одной из школьниц-выпускниц, целующихся под тем самым деревом. И мне бы обрадоваться, потому что Томаса тут же отстранили от работы, но все было не так просто. Девочка, с которой был Томас обвинила меня в том, что это я заставила ее идти на свидание с ним. И не только ее. А самое страшное, что Томас подтвердил, что его школьницы соблазняли с завидной регулярностью. И эта регулярность полностью зависела от меня.

Боже, какой был тогда скандал.

Меня естественно отчислили без суда и следствия.

Родители тут же забрали меня домой. Обвинили в распутстве и вседозволенности, и в наказание определили меня в обычную школу, одновременно пытаясь тем самым избежать пересудов и сплетен о нашей семье.

Эх, я тогда и злилась. Я была ни в чем не виновата. Но меня никто не слышал. Все поверили этому придурку Томасу и какой-то выпускнице. Ну, конечно, она была старше меня, и все прислушались к ней и ее подружкам, упуская из внимания то, что я в принципе не могла их заставить, хотя бы потому что была младше и слабее. Но меня никто не слушал. Школе не нужна была такая огласка, и от нас быстро и тихо избавились.

А еще мне было обидно. Обидно, что мама и папа не поддержали меня. Не выслушали и не дали совета, как пережить тот факт, что тебя подставили и оболгали. Мне пришлось самой справляться с этим грузом. А это было трудно. Это с виду я была боевая и непотопляемая, а внутри умирала от страха. Мне было всего пятнадцать.

Хорошо хоть, что с Томасом меня связывали только сплетни. Если бы я действительно пошла у него на поводу и позволила ему, все что он хотел, то вряд ли все обошлось. Было достаточно и того, что меня сделали во всем виноватой.

Спустя месяц мне написала Беверли и рассказала, что произошло на самом деле.

Меня подставила Мери Энн. Да, та самая девочка, которую я считала подругой. Она, как кошка влюбилась в Томаса, но он не обращал на нее внимания. А вот мне его внимания перепадало слишком много. Это меня и сгубило. Мери не смогла справиться со своей завистью и самым простым выходом для нее оказалось избавиться от мнимой соперницы.

Это Мери написала мне и Томасу записки и назначила нам свидания друг с другом. Зная о том, что Томас неравнодушен ко мне, и он точно не сможет проигнорировать меня, а я пойду к нему из-за своего чрезмерного любопытства. Мери еще тогда хотела, чтобы нас застукали и меня отчислили. О том, что Томаса выгонят, Мери, кажется, забыла подумать.

В тот вечер ей не удалось меня подставить. Я жутко испугалась слишком ярко выраженных чувств Томаса и сбежала. От страха у меня вся любовь испарилась к нему, и Мери видела, что я бегала от него, как черт от ладана. Но ее это не остановило.

Она нашла старшеклассниц, подружилась с ним, и не знаю, что им пообещала и как все это провернула, но свое она получила. Даже слишком. Томаса тоже выгнали.

А я была разочарована. Мало того, что я с родителями не смогла найти понимание. Так теперь еще и с подругами выходило как-то не очень.

У меня не было никого с кем бы я могла поделиться своими переживаниями, кроме Влада.

Это было так страшно и так стыдно. Но я сумела рассказать ему правду. И он единственный, кто понял меня и не осудил. Разве что разозлился на маму с папой. И даже хотел достучаться до родителей, но я со слезами на щеках упросила его ничего не рассказывать. Может была глупой или слишком обиженной, но мне хотелось, чтобы они услышали меня! Поверили мне! А не директору школы или брату. И если слова чужих людей им были достовернее, чем мои, то это только их выбор. А мне оставалось только радоваться, что вся эта история была лишь вымыслом и клеветой.

Я знала, что Влад ездил в Англию тогда. Я знала, что Томас Олдриж очень долго лежал в больнице после нападения хулиганов. И до сих пор надеялась на то, что это нападение немного научило его жизни. Ведь даже я, еще недостаточно взрослая понимала, что он подтвердил показания девчонок, только потому что я ему не досталась. И он тоже решил отомстить мне. И именно поэтому согласился подыграть Мери и ее новым подружкам. А значит и больницу с переломами заслужил. Жестокая? Ничего страшного. Со мной тоже обошлись не слишком ласково.

После этого случая я повзрослела и теперь надеялась только на себя.

В простой городской школе я нашла себе подруг. Хотя это было сложно. Представляете, как должна была чувствовать себя девочка, выросшая совсем в другой среде. Девочка, которая привыкла, к совершенно другим разговорам, совершенно другим интересам. Но пугало не это. Школьники этого образовательного учреждения тоже привыкли к другому. И для них это было норма. Они ненавидели меня только за одну мою фамилию, за мои дорогие шмотки и мои возможности, которые предоставлялись мне автоматом, достаточно было упомянуть свою фамилию. И им было все равно, что я ни разу в этой школе не воспользовалась этими возможностями. А то, что слава бежала впереди меня и все знали, кто я, так это вопрос не ко мне. Хотя нет, я очень просила папу не подвозить и не забирать меня из школы на дорогом автомобиле класса «люкс». Но когда мои родители меня слышали? Вот, вот. Папа только развел руками и сообщил, что все для моего удобства и безопасности. А то, что многие в этой школе именно за это меня ненавидели - это его не интересовало. Все как обычно.