Покажи свою лучшую сторону

– Ты, – она ткнула рукой в лоб Юны, – тварь. Я сделаю все, чтобы тебя выгнали из школы и ни в одну другую не взяли. Я такое про тебя расскажу, ты будешь жалеть, если сама не заберешь документы!

– А ты, – теперь вторая ткнула пальцем в лоб Ани, – тупая тварь. Таких надо изолировать, вы не должны жить в обществе, не должны размножаться, должны жить в камере, чтобы с вами никто не общался, а потом и вовсе…

Удар. Юна со всей силы воткнула острый карандаш в потную руку на столе. Она не стала ждать, пока оскорбления закончатся. Отличница взвыла, вырвалась и побежала из класса, позвав за собой подругу. Юна схватила Анину руку, потрясла ее, и несколько раз повторила, чтобы та скорей собиралась. Быстро закинув все в сумку, они выбежали из класса, кинулись вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и уже через пару минут оказались за воротами школы. Все случилось так внезапно, что Аня ничего толком и не поняла. Словно ее там не было. Поэтому отдышавшись, она уцепилась за рукав Юны и потянула ее на себя.

– Ты что сделала?

– А что такого? – Юна улыбалась и явно не понимала вопроса, – я сделала то, что надо.

– Нет! Так нельзя! Нельзя так поступать с людьми!

– Да какие они люди? Ты слышала вообще, что они говорили?

Аня отпустила кофту новенькой и отвернулась. Юна ее злила и восхищала одновременно.

– Какая разница! Ты бы подумала хоть на секундочку, что теперь с нами будет!

– Все будет замечательно, – Юна засмеялась и закружилась.

– Не уверена. Ты даже не представляешь, на что они способны и что сделают.

– Ну, что? Что они сделают? Я разве сделала что-то серьезное?

– Ты воткнула в человека карандаш. Острый. Очень.

– Не воткнула. Ничего такого не было, – Юна закатила глаза и цокнула языком.

– Но я же видела все вот этими глазами, – Аня зачем-то показала на свои глаза, а потом внезапно добавила, обращаясь уже не к Юне, – блин, ведь они позвонят родителям, только этого не хватало.

– Слушай, ну, прекрати уже. Было и было. Все, ничего не изменишь. Тебе пора жить настоящим, а не прошлым. У нас не было другого выбора.

Слово «нас» приятно отозвалось в душе у Ани. Это тягучее и сладкое слово напомнило любимое клубничное варенье. Его хотелось пробовать снова и снова, слышать еще и еще. Как это приятно, когда есть «мы». Ее словно перезагрузили, и она снизила градус тревожности, фокусируясь на том, что теперь у нее может появиться друг.

– Наверное, ты привыкла к такому обращению, оскорблениям, нападкам, и скрытая агрессия для тебя стали нормальным способом общения, для меня это неприемлемо, – ответила Юна. – Если человек не понимает, что так нельзя обращаться, значит с ним надо разговаривать на его языке, скатившись до его клеточного уровня. Ты-то это понимаешь?

Аня промолчала.

– Не понимаешь же, да?

Юна сняла с руки резинку и сделала хвост. Она уже отдышалась, но щеки еще краснели, словно от мороза, хотя только сменялся сентябрь. Аня осмотрелась и увидела вдалеке тот самый дом, на который недавно обратила внимание. Ей захотелось скрыться – школа была совсем рядом, и они могли встретить одноклассников. Да и в привычном уединении Аня могла бы все обдумать и решить, что делать дальше.

Они шли вдоль улицы. Юна уткнулась в телефон, а Аня замедлила шаг и, отстав, развернулась в сторону парка. Она надеялась, что одноклассница не пойдет следом. Мысли требовали, чтобы с ними поговорили и успокоили их, внутреннее давление съедало остатки разумного. Все произошедшее внезапно стало важным, и вообще жизнь со знакомства с Юной изменилась. Ане, как оказалось, необходимо больше времени, чтобы это принять.

– Я знаю, что о тебе все говорят, но я не считаю тебя такой, – вдруг раздалось сзади, когда Аня зашла в парк. Юна прошла вперед и села на единственную старую лавочку, вытянув руки и ноги. Аня вздохнула и села рядом. Стоять не хотелось.

– Ты не знаешь, что о тебе говорят, да?

– Что я тупая и меня ненавидит собственная мать? – предположила Аня. Она о многом догадывалась и даже слышала обрывки болезненных фраз, но защищалась от оскорблений отрицанием. Сейчас ей захотелось снять эту броню и принять все как есть.

Юна приблизилась к ней и на ушко прошептала все то, что слышала за несколько недель в школе. Хоть в парке кроме них никого не было, эти слова невозможно произносить громко. От них сразу становилось вязко, будто в душу сливают грязь, и ты утопаешь в словах, как в болоте. Юна подняла веточку и стала ей водить по пыльной дорожке, вырисовывая что-то абстрактное. Говорить не хотелось. Слова и правда нечеловеческие, и выдержать их без слез было чертовски сложно. Аня не понимала, почему все это случилось с ней. Она не виновата, что родилась такой: неумной, некрасивой, неталантливой, необщительной.

– Ты меня считаешь странной?

Не отрываясь от занятия, Юна отрицательно покачала головой.

– А почему тогда все меня считают такой?

– Может быть, потому что ты просто другая?

– Просто другая? Это как?

– Ну, – Юна задумалась, ища нужное слово, – не знаю, просто другая. У этого слова нет аналогов. Другая – это не плохо и не хорошо. Другая – это другая.

– Стало намного понятней, – съязвила Аня.

– Я тоже другая.

– Но ты красивая, умная и смелая, ты совсем другая!

– Забавно, что ты так говоришь обо мне, когда сама на самом деле такая же.

Юна закончила рисовать, и Аня увидела самолет, облака, звезды и планеты на грязной земле бескрайнего космического пространства. Как интересно заглянуть на секунду в мир Юны и увидеть, о чем она думает и как выражает свои мысли.

– Я не знаю, какая я на самом деле, – сказала правду Аня, – я с детства только и слышу, что от меня одни проблемы, что я все ломаю, что мне нельзя ничего дать в руки, что я необучаемая, глупая, неусидчивая и лучше бы не рождалась. Мама до сих пор не может простить мне то, в чем я не виновата, например, развод, которого я даже не помню. Ни развод, ни отца. Вся ненависть мира передалась мне по наследству, так как я почти полная его копия.

– А давно они развелись?

– Очень. Я не помню папу, лишь только несколько ранних моментов, вроде объятий и какого-то невероятного чувства, которого нет от мамы. Я вообще очень плохо помню детство, все воспоминания совсем свежие. В доме даже нет фотографий, мать все выкинула, а из совместных с папой не поленилась его вырезать.

– Грустно.

– Да. В общем, с приходом в семью отчима все изменилось. Мама кое-как свыклась с тем, какая я, и перестала что-либо делать. Мы будто договорились жить так, что я существую тихо и не привлекаю к себе внимания, а они живут своей жизнью.

– Если называть человека глупым, то со временем он таким и станет, слышала про такое?

Аня покачала головой, откуда ей это было знать.

– Куда ты будешь поступать?

– Никуда. Меня никуда не возьмут с моими оценками.

– А куда бы ты хотела? Кем бы хотела стать?

Теперь Аня откинулась на скамейку и заложила руки за голову. По небу тихо перекатывались облака, и вдалеке виднелся слабый след самолета.

– Когда-то я мечтала стать стюардессой, чтобы много путешествовать, но этой мечте не суждено сбыться.