Показной блеск

— Ты сегодня хорошо поработала.

— Не лги. Я была крушением поезда.

Он пожал плечами.

— Могло быть и хуже.

— Верно. Я могла бы сжечь это место дотла.

Все поведение Дакоты изменилось после моего рыдания на кухне. На самом деле мне не хотелось говорить о своих проблемах, поэтому мы сидели там, и телевизор в углу заполнял тишину каким-то спортивным выпуском новостей. И хотя я не призналась во всех своих проблемах, он был прав насчет того, что я хороший слушатель.

Он слышал достаточно на кухне, чтобы понять, что мне действительно нужна была передышка.

Так что уроков больше не будет. Больше никаких инструкций по очистке. Больше никаких советов о том, как лучше всего подавать напитки. Он просто позволил мне посидеть на этом шатком стуле и дать отдых моим усталым костям.

Боже, я хотела в кровать.

Я планировала перенести свои вещи в лодочный сарай сегодня вечером, но это было до того, как Тея и Логан удивили меня своим отпуском. Теперь я была рада, что мне не нужно было собирать свои вещи. Я могла бы просто вернуться и переночевать в их гостевой спальне.

Я даже не собиралась умываться.

И все же, как бы я ни была измучена, как бы легко ни было положить голову на руки и заснуть на стойке бара, мои глаза были широко открыты. И они были прикованы к Дакоте.

Он действительно был чем-то невероятным. Я и раньше видела в городе довольно красивых индейских мужчин. В прошлом году я познакомился с джентльменом-апачом, который стал моделью для нескольких ведущих модельеров.

У этого мужчины были такие же черные волосы и высокие скулы, как у Дакоты. Он был абсолютно красив, но ему не хватало абсолютного блеска Дакоты. У модели не было такой глубины глаз, бесконечных черных глаз, которые раздевали тебя догола. Он не передавал того же уровня запугивания, который был ужасающим и опасно сексуальным.

Наблюдать за работой Дакоты в течение последнего часа было пыткой. Облегающие его джинсы, то, как рубашка натягивалась на его бицепсах и груди, когда он двигался, были не чем иным, как эротикой.

Я так сильно хотела увидеть больше его загорелой, гладкой кожи. От одной мысли о том, чтобы провести ногтями по его голой спине, у меня по спине пробежала дрожь.

— Ты закончила? — Спросила Дакота, указывая на мой полупустой коктейль.

— Да, спасибо. — Я переставила пустую тарелку и скомканную салфетку, надеясь, что Дакота не заметил, как я пялюсь.

Он забрал мой стакан, тарелку и форму для пиццы, унося все это на кухню. Я слушала, как он споласкивает посуду и кладет ее в посудомоечную машину, радуясь, что у меня есть минутка, чтобы успокоиться.

И наказать себя.

Все те же старые трюки. Разве не так было всегда? Я чувствовала бы себя одинокой, или грустной, или сбитой с толку, и в течение недели я бы нашла мужчину, который уделил бы мне немного внимания. Я бы нашла кого-нибудь, кто отвлек бы меня, как это было у меня с обоими моими бывшими мужьями.

Мой первый муж, Кевин, работал биржевым маклером на Уолл-стрит. Мы познакомились через общего знакомого на последнем курсе колледжа, всего за месяц до выпуска.

В то время я испытывала такое сильное давление, что хотела найти работу и использовать свой диплом дизайнера интерьера. Все ждали, что я приму эти важные жизненные решения. Все мои одногруппники принимали предложения и планировали следующие этапы своей жизни.

Но я? Я ничего такого не планировала. Все, чего я хотела, это получить диплом и никогда больше не говорить о различиях между художественным, богемным и ретро-стилями.

Поэтому, когда появился Кевин, он предоставил оправдание, которое я искала. Мы влюбились, быстро и сильно — по крайней мере, я влюбилась в него. Он влюбился в мою фамилию. Но когда он попросил меня выйти за него замуж, я немедленно согласилась.

С этого момента мне не приходилось отвечать на вопросы о моем будущем. Я всем говорила, что начну свою карьеру после свадьбы.

Мои отношения с Кевином длились всего девятнадцать месяцев, пока однажды я не пришла домой рано с занятий йогой и не обнаружила, что он трахает нашу соседку через три дома на кухонном столе.

Я оправилась от этого разбитого сердца, выйдя замуж за Брайсона, художника, четыре месяца спустя. Мой союз с ним закончился незадолго до нашей трехлетней годовщины, когда я обнаружила, что он воровал драгоценности и безделушки из поместий моих родителей, бабушки и дедушки во время наших регулярных обедов. Он закладывал их, чтобы помочь заплатить за квартиру своей любовнице.

Чернила на моих документах о разводе едва высохли, когда я встретила Джея.

И вот я снова здесь, восстанавливаюсь после разрыва, мое представление о себе разлетелось на куски. Первое, что я сделала, это привязалась к своему красивому спутнику на следующие десять дней.

Когда я собиралась учиться?

Одна вещь, которую я поняла за годы наблюдения за игрой Джея в покер? Все, что действительно имело значение, — это количество фишек в вашем стеке. Когда дело касалось моего сердца, я проигрывала фишки в течение многих лет.

Разумнее всего было бы припрятать те немногие, что остались.

Но когда Дакота широкими шагами вышел из кухни, снова держа в длинных пальцах белое полотенце, эти фишки достались ему по праву.

Может быть, он был другим. Может быть, я была так же глупа, как и всегда. Может быть, люди на самом деле не меняются.

Все, что я знала, это то, что если бы он попросил, я бы пошла на все.

Глава 4

Дакота

— Вот так? — София осторожно растерла смесь сахара, лайма, мяты и черники с помощью коктейльной мешалки на дне бокала.

— Ага. Продолжай в том же духе.

Она крепче сжала деревянный инструмент, когда давила, раздавливая оставшиеся ягоды.

— Хорошо, что теперь?

— Наполни его льдом. Рюмкой рома. Залей клубную содовую доверху. Затем перемешай.

Она кивнула, ее брови сошлись в одну линию, когда она сосредоточилась на стакане и точно следовала моим инструкциям.

Я весь день учил ее готовить напитки.

Мы начали с самого простого: наливали разливное пиво и готовили напитки из двух ингредиентов. Но когда она быстро освоила их, я начал давать ей более сложные коктейли. Она схватила все так, словно работала за стойкой бара не один день, а несколько месяцев.

Сегодняшний день настолько отличался от вчерашнего, что в это было трудно поверить.