Показной блеск

Это был невидимый груз, который невозможно было сбросить.

— Я понимаю. — Ксавье кивнул. — Мне потребовалось много лет, чтобы забыть об этом. Хотел бы я сказать тебе, что это было легко. Это не так. На это потребуется время.

— Да. Может быть, со временем мне будет уже все равно. Но дело в том, что прямо сейчас я это делаю. Меня волнует, что мои родители считают эту жизнь неудачной. Что мои сестры не смотрят на меня снизу вверх, как раньше. Может быть, если я смогу показать им, что я успешен, доказать, что это был правильный выбор, они посмотрят на вещи по-другому.

— Чушь. — Ксавье встал со стула и подошел к дивану. Он положил руку мне на колено. — Они могут и не сделать это. Независимо от того, насколько ты успешен, они могут никогда не прийти в себя.

Он говорил, исходя из собственного опыта. Он сделал все, что намеревался. Ксавье стал полицейским и переехал в преимущественно белый город. Он боролся со стереотипами и предрассудками, чтобы стать шерифом. Он был чертовски хорош в этом. Но независимо от того, как долго он занимал свой пост, независимо от того, сколько похвал он заслужил от населения Ларк-Коув, это никогда не было достаточно хорошо для нашей семьи.

Никто из них даже не потрудился прийти и познакомиться с его женой.

Если Ксавье и был обеспокоен, он никак не обмолвился об этом. Он потерял надежду на них давным-давно.

Но я не был готов признать свое поражение. Пока нет. Я верил, что если мне удастся убедить папу, все остальные согласятся.

— Стоит попробовать.

— Тогда попробуй. Ксавье похлопал меня по колену. — Как это относится к Софии?

— У нее так много денег. Столько гребаных денег, что у меня даже в голове не укладывается. И если бы я был с ней, как бы я доказал папе, что я успешен сам по себе?

В комнате воцарилась тишина, пока Ксавье осмысливал мои слова. Он размышлял над ними несколько долгих минут, пока, наконец, не заговорил.

— Ты гордый, Дакота.

— Так и есть.

Ксавье хлопнул меня по плечу, затем встал с дивана. Я подумал, что, может быть, он вернется в свое кресло, но он этого не сделал. Он вышел из гостиной и направился к входной двери.

— Никаких советов? — Позвал я.

Он остановился в прихожей, глядя на меня через плечо.

— Ты знаешь, что тебе нужно сделать. Выбери свой путь.

Я опустил глаза в пол, когда он открыл и закрыл за собой дверь.

Выбери свой путь.

Он был прав. Я должен был сделать выбор и жить с последствиями.

Моя семья может и не прийти в себя. Они могут не принять мой образ жизни и выбор, каким бы успешным я ни стал. Но они также могут. Все еще оставался слабый шанс, что они откроют свои умы и придут в себя.

Если бы я вовлек Софию, этот шанс был бы упущен.

Почему я вообще переживал из-за этого? Это больше не имело значения. София Кендрик больше не была важной, потому что она ушла и нашла другого мужчину.

Я видел это своими собственными глазами сегодня утром.

Так что я продолжал идти своим путем, навстречу будущему, которое видел ясно, как день.

Я собирался работать изо всех сил, сделать все возможное, чтобы вернуть благосклонность моей семьи, все еще живя в Ларк-Коув, а затем путешествовать по миру.

София когда-нибудь станет далеким воспоминанием. Я не мог позволить женщине, с которой я провел всего две недели, заставить меня усомниться в решениях, которые я принял много лет назад.

Я вскочил с дивана и провел рукой по лицу. Она ушла. Двинулась дальше. Хорошо для нее.

Я стащил свой телефон с кофейного столика и просмотрел свои контакты. Я нашел ее имя, но не смог заставить себя стереть его.

Вместо этого я набрал ее номер — тот, к которому я прикасался всю прошлую ночь, — и слушал, как он звонил.

— Алло? — ответила она.

— Привет.

Она была тихой.

— София.

— Я здесь.

Да, так оно и было. Она была в Нью-Йорке и вне моей досягаемости. Вероятно, она была в объятиях того, кем бы, черт возьми, ни был этот парень. Вероятно, он не собирался что-то доказывать своей семье. Ему, вероятно, было наплевать на то, что София была богаче греха.

Он, вероятно, не знал, как ему повезло.

— Ты в порядке?

— На меня напали, — прошептала она.

Мое сердце оборвалось.

— С тобой все в порядке?

— Он забрал мою сумочку, телефон и прочее.

— Но с тобой все в порядке?

— Он поцеловал меня. — Ее голос дрогнул. — В висок. Где ты поцеловал меня. Он…

— София, — оборвал я ее. — С. Тобой. Все. В. Порядке?

Мне нужно было услышать эти слова. В конце концов, просто видеть ее было недостаточно.

— Да, я в порядке.

Мое тело откинулось назад, пока мои колени не коснулись дивана, и я рухнул на сиденье. Я уронил голову на свободную руку и ущипнул себя за переносицу.

Где, черт возьми, был ее парень, когда на нее напали? Как он мог допустить, чтобы это случилось с ней? Как я мог допустить, чтобы это случилось с ней?

— Мне очень жаль.

— Почему? Ты украл мою сумочку? — поддразнила она.

Уголок моего рта приподнялся.

— Какого она была цвета? Твоя сумочка.

— Черная.

— В следующий раз возьми розовую.

Она хихикнула, звук был таким волшебным, что заполнил пустоту в моей груди.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. — Чушь собачья. — Этим летом в баре было много народу, так что я провел там большую часть своего времени.

— Я тоже много работала.

— Как дела в студии?

— Отлично. Мы думаем расшириться.

Я ухмыльнулся.

— Видишь? Ты сделала это. Я знал, что так будет.

— Спасибо. — В ее голосе прозвучала улыбка. — Как поживают твои владения? Как поживает Артур?

— Хорошо. Он в порядке. Счастлив с тех пор, как я наконец-то выгнал своего другого жильца. В последнее время он надирает мне задницу в шахматах. Я отвлекался, так что мои игры были проиграны.

— Отвлекся? Почему?

Из-за тебя.

— Просто у меня много всего на уме.

— О.

Между нами повисло неловкое молчание. Я ненавидел светские беседы. У меня это ни с кем не получалось, не говоря уже о ней. Мы зашли слишком глубоко. И все, чего я действительно хотел от нее, — это правды. Я хотел, чтобы она призналась, что встретила кого-то. Чтобы избавить меня от моих страданий.