Покори меня

Я смеюсь.

— Если бы ты был натуралом, сомневаюсь, что ты был бы таким милым.

Макс хихикает.

— Ты права. Я бы, наверное, каждый день выводил тебя из себя своей тактикой соблазнения и попытками залезть к тебе в трусики.

— Фу, — говорю я и качаю головой. — Никогда больше не намекай, что хочешь залезть ко мне в штаны. Это жутко.

— Договорились. — Он отстраняется и улыбается. — Теперь ты готова идти домой?

Откидываюсь на спинку сиденья.

— Да. Мне нужно докопаться до сути.

— Все образуется, Холл. Поверь.

Подъехав к моему дому, Макс обнимает меня и желает удачи.

Я захлопываю за собой дверцу машины и смотрю на дом, в котором прожила всю свою жизнь. В гостиной горит свет. Папа, без сомнения, ждет подробностей того, что произошло в полицейском участке. Он понятия не имеет, что не сегодняшняя драка будет главной темой нашего разговора.

Если то, что говорит Грейс, правда, я не знаю, как буду реагировать. Не могу принять мысль о том, что моего отца больше не будет на этой земле.

Я оглядываюсь, когда Макс выезжает с подъездной дорожки. «Мустанга» не видно и это большое облегчение. Не думаю, что смогу справиться с обеими проблемами одновременно.

Заставляю себя подняться по ступенькам на крыльцо. Дверная ручка гладкая в моей руке, но я не могу заставить себя повернуть ее. Страх охватывает каждый дюйм моего тела, и я начинаю дрожать. Меня одолевает желание повернуть назад и избежать всей этой ситуации, но я знаю, что не смогу жить с этим. Не в моем характере двигаться дальше, не решив проблему.

Прежде чем я успеваю открыть дверь сама, папа открывает ее изнутри.

— Холли? — Его взгляд обшаривает гравийную площадку позади меня. — Милая, почему ты стоишь здесь совсем одна? Где Трип и Макс?

— Макс подвез меня домой, а где Трип я не знаю. — Смотрю через его плечо в дом, и внезапно мысль о том, что именно там, в замкнутом пространстве, я услышу информацию, которая разрушит мою жизнь, кажется мне невыносимой. Я указываю на скамейку на крыльце. — Мы можем сесть?

— Конечно. — Папа выходит на улицу, на его бледном лице написано беспокойство. Тени от света на крыльце делают его скулы еще более впалыми. Я смотрю на его нетвердую походку, когда папа подходит к скамейке и садится.

Он определенно слабее, чем я когда-либо видела. Думаю, в глубине души я уже пару месяцев назад перестала верить, что это был грипп. Ни одна обычная простуда не длится так долго. Честно говоря, я боялась, что у него рак. Мне никогда не приходила в голову мысль, что у него может быть смертельная болезнь, да ещё и передающаяся половым путем. Но, думаю, большинство людей не подумали бы об этом.

Подхожу и сажусь рядом с ним, чтобы посмотреть папе прямо в глаза.

— Я видела маму в участке.

Он поднимает брови.

— О? Что она там делает?

Делаю глубокий вдох.

— Её снова оформили, но я не об этом…

— Черт побери, — бормочет папа. — Я сказал ей, что у меня нет денег, чтобы выручать ее. Но придется придумать, как вытащить ее оттуда.

Как и предсказывала Грейс.

— Ты сам себя слышишь? Почему ты не можешь просто оставить ее там? Она именно там, где ей самое место. Там она не может навредить себе или кому-то еще. Грейс должна остаться там и обратиться за помощью.

Папа качает головой.

— Мы уже говорили об этом, милая. Я не могу оставить ее там.

— Почему? — Я бросаю ему вызов, желая, чтобы он признал то, что я уже знаю. — Почему ты должен заботиться о ней?

— Холли… — Его голос затихает, как будто он хочет, чтобы я оставила эту тему.

— Нет, пап. Я устала от того, что она использует тебя и выходит сухой из воды. Она испортила твой бизнес из-за постоянной потребности в деньгах для удовлетворения своей привычки и склонности постоянно попадать в тюрьму. Я хочу, чтобы ты перестал ее спасать, — требую я.

— Я не могу! — Его глаза расширяются, как будто он не может поверить, что только что наорал на меня. — Разве ты не видишь, что я не могу?

Слезы жгут мне глаза, и я боюсь, что ложь Грейс может оказаться правдой.

— Нет. Скажи мне, что это неправда.

Взгляд голубых глаз отца смягчается.

— Она тебе сказала?

Моя нижняя губа дрожит, и все мое тело начинает трястись.

— Значит, это правда. Ты болен.

— Да. Я ВИЧ-положительный, — говорит он, и его лицо искажается.

— Нет. — Я яростно качаю головой, мое тело немеет. — Нет! Почему ты позволил ей передать его тебе? Как она могла это сделать?

Из меня вырывается всхлип, и я хватаюсь руками за горло. Эгоистичная сука. Пусть гниет в этой камере, мне все равно.

Папа берет меня за руку.

— Мы не знали, что она больна, пока не стало слишком поздно. Она заразилась после того, как у нее был роман, ты тогда была совсем маленькой. Мы еще жили вместе в то время. Когда врачи сказали ей, что она ВИЧ-инфицирована, она ушла от нас. Твоей матери пришлось смириться с тем, что она вынесла нам обоим смертный приговор за то, что спала с кем-то вне брака. В тот день, когда Грейс ушла, она сказала, что ей невыносимо смотреть на тебя каждый день. Она знала, что из-за ее глупости ты потеряешь обоих родителей. Вот почему она начала принимать наркотики. Не то чтобы я одобряю ее метод обращения с нашей реальностью, но понимаю, почему она это делает. Чувство вины берет свое.

Слезы текут по моему лицу. Это происходит не со мной. Когда же я проснусь от этого кошмара?

Папа сжимает мою руку.

— Я знаю, тебе трудно понять все это, потому что ты знаешь ее только как подлую наркоманку, но она любит тебя, Холли. Так было всегда. Она много раз умоляла меня позволить ей вернуться домой, но я всегда отказывался, потому что она не могла бросить наркотики.

— Она даже не пыталась, — шепчу я.

На его лице появляется печальное выражение.

— Много раз. Грейс никогда не обладала достаточной силой воли, чтобы сопротивляться тому, чего она действительно хочет.

Я вглядываюсь в его лицо.

— Почему ты не рассказал мне это, когда я подросла?

— Я не хотел, чтобы ты знала о нашем состоянии здоровья. Не хотел, чтобы ты жила в постоянном страхе, что мы умрем. Не легко быть ребенком. Тебе не нужно было взваливать эту ношу на свои плечи. Я люблю тебя, Холли. И всегда буду защищать.

Обнимаю его за шею. Ощущаю, как костлявое плечо прижимаются к моим рукам. Он жил с этой тайной, пока она медленно убивала его на моих глазах. Мне бы хотелось знать правду, но не уверена, что, узнав об этом раньше, я испытала бы облегчение. Все, что я могу сделать — это дорожить каждым днем, оставшимся ему на этой земле.