Покойная жена бывшего мужа

– А разве это они здесь фотографировались? В этой комнате?

– Здесь, я сам их и снимал.

Я снова посмотрела на фотографию. Видно было не так уж много, но диван, на котором расположились Наташа с Аллой, явно не тот, на котором я сижу сейчас. И стена на фотографии была ровного бежевого цвета, а передо мной сияют зеленые «королевские» обои, украшенные золотистыми лилиями.

– Это все уже потом, мы ремонт сделали. – Хотя я не произнесла ни слова, Олег Борисович понял меня правильно. – Обои наклеили, потолок натяжной, окна пластиковые. Мебель сменили… Знаете, Наташа с таким удовольствием этим всем занималась! – Он вынул фотографию из кармашка и посмотрел надпись на обороте. – Да, это как раз за несколько дней до нашей с Наташей регистрации. Алла пришла, чтобы помочь Наташе со всякими такими делами – платье, цветы, ужин праздничный. Мне-то все это, сами понимаете, было не нужно, и большого приема мы не устраивали. Но оставлять Наташу совсем без свадьбы тоже было бы нехорошо, вот мы и нашли разумный компромисс. Ресторан снимать не стали, собрались дома, узким кругом. Наташины родители приехали, несколько подруг, кое-кто из моих родных… – Олег Борисович слегка поморщился, словно вспомнил что-то неприятное.

– Кое-кто, – многозначительно повторила я. – Ваши родные и друзья, очевидно, без особого энтузиазма отнеслись к этой церемонии?

– Большинство из них эту церемонию просто проигнорировали. Вы же понимаете, что мои родственники не были в восторге от Наташи, а друзья тем более. С некоторыми мы еще с института дружили. Естественно, они не могли принять… впрочем, теперь это не важно.

– Кстати, о друзьях. Вчера я познакомилась с Семеном Евгеньевичем.

– Ну уж этого я точно на нашу с Наташей свадьбу не приглашал. Он ведь в Лизу влюблен я уже не знаю сколько лет. Всегда. Когда в моей жизни появилась Наташа, Семен пришел ко мне, устроил безобразную истерику. Даже на дуэль пытался вызвать.

Я сочувственно улыбнулась, хотя в этот момент мои симпатии были скорее на стороне Ставровского. Значит, дуэль? Оказывается, тщедушный Семен Евгеньевич способен на героические поступки.

– Такой нелепый человек! – продолжал изливать душу Олег Борисович. – И поверьте мне, очень утомительный. Я, конечно, терпел его присутствие из уважения к Лизе, но вы не представляете, как он мне за эти годы надоел! Все эти его позы, ужимки театральные, он же слова в простоте сказать не может! Все время на высокий стиль сбивается!

– Так ведь театральный человек, – нейтрально ответила я. – Артист.

– Да уж, артист, – фыркнул Перевозчиков, – погорелого театра!

– Зачем вы так? – Я все-таки решила заступиться за Ставровского. – Нам он понравился. Правда, мы так и не вспомнили, где он снимался? Кажется, я его в каком-то сериале видела, вот только в каком? Не подскажете? А то у него самого неудобно спрашивать.

– Семен Евгеньевич? Снимался? В сериале? – Олег Борисович расхохотался неприятным каркающим смехом. – Глупости! Неужели этого болвана кто-то близко к съемкам подпустит?

– Но как же? Я не смогла сдержать удивления. – Он же сам нам сказал, что народный артист…

– Народный! – Перевозчиков снова засмеялся. – Народный, конечно! Потому что из народа. Семен Евгеньевич у нас – великий артист художественной самодеятельности. И мне ради Лизы приходилось ходить к нему на премьеры, в самодеятельный театр! Ужас!

М-да. Надо же, самодеятельность. А мы-то с Ниной… Впрочем, что такого? Ну самодеятельность. Это еще не повод, чтобы отказывать человеку в праве называть себя артистом. Я быстро справилась с разочарованием и возразила совершенно искренне:

– Почему ужас? Пусть самодеятельность, но все-таки театр. Благородное искусство.

Перевозчиков презрительно отмахнулся:

– Где-нибудь во МХАТе оно, может, и благородное, а эти… Собралась компания психов, и изображают гениальность через край. А сами – обыкновенные неудачники. Да если бы Семен как артист хоть какую-то искру таланта имел, пусть самую маленькую, давно бы уже в настоящем театре работал, и заслуженным был бы, и народным… при его-то упорстве. Знаете, сколько раз он в театральный поступал? Тридцать шесть!

– Сколько? – не поверила я. – Что он, тридцать шесть лет поступает? Как после школы начал, так до сих пор остановиться не может?

– Нет, – засмеялся Олег Борисович. – Нет, конечно. Он только двенадцать лет ездил экзамены сдавать. Но зато каждый год в три вуза сразу. Вот и вышло тридцать шесть раз.

– И никуда не взяли?

– А кому он нужен? Вы бы его видели на сцене – кошмар полный. Последний раз мы с Лизой на «Маугли» ходили. И Семен там вожака стаи изображает, Акелу. Все по полной программе: бегает в меховых трусиках, зубы скалит и ногами, вроде как задними лапами, по сцене скребет. Вот не поленитесь, сходите посмотреть. Там билеты почти даром – не то пятьдесят рублей, не то тридцать. Или скажите Семену, что посмотреть хотите, так он вас бесплатно проведет и на самые лучшие места устроит.

– А что, может, и схожу. И знаете, по-моему, вы не правы. Даже если Семен Евгеньевич и не слишком талантлив…

– Бездарность он, полная и окончательная!

– Хорошо, пусть бездарность. Ну и что? У человека увлечение есть, любимое дело! И как бы он там ни играл, все лучше, чем водку пить.

Олег Борисович немного помолчал, обдумывая мои слова, потом покачал головой и уверенно заявил:

– Нет, это вы не правы. Я же говорю, сходите на «Маугли». Посмотрите, как он там своей седой гривой трясет и пытается благородное рычание изобразить, сами скажете: чем так играть, лучше водку пить. По-черному.

Я не стала продолжать спор. Семен Евгеньевич, конечно, личность колоритная, но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать его актерские возможности. Поправив на коленях альбом, я показала пальцем на снимок, где Наташа обнималась уже с двумя женщинами:

– А здесь она с кем?

– Из кредитного отдела девочки, это Надя, а это Лариса. – Перевозчиков перевернул страницу. – Здесь снова с Аллой, а эту я не помню как зовут, но тоже из нашего банка.

– Можно я и эту фотографию возьму?

– Да забирайте какие хотите. Зачем они мне? А вам, может, пригодятся.

– Спасибо. – Я быстро выбрала несколько снимков. – И еще у меня к вам будет просьба. Мы с напарником вчера были в банке, хотели поговорить с Аллой, с другими сотрудницами. Но нас дальше порога не пустили.

– Естественно. Вы меня извините, Рита, тут ничего личного, но банковское дело не терпит суеты и посторонних людей. Присутствие в банке сыщиков никакое руководство не одобрит.

– Я бы согласилась с вами, если бы речь шла о тайне вклада. Но в данный момент расследуются обстоятельства смерти вашей жены. И честно говоря, мы рассчитывали, что вы, как заинтересованное лицо, поможете нам, – осторожно намекнула я.

– Появление частных сыщиков в любом случае сказывается на репутации банка не самым лучшим образом, – кисло возразил Олег Борисович.

– Частные сыщики – это не самый плохой вариант, – заверила я. – Поверьте, мы будем действовать деликатнее, чем следователь, который сейчас ведет дело Елизаветы Петровны. Сотрудникам милиции, кстати, разрешение руководства на разговоры с сослуживцами Наташи не потребуется.

Олег Борисович достал из пачки очередную сигарету, закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Я молча ждала.