Покойник с площади Бедфорд

– Доброе утро, – угрюмо ответил суперинтендант. Он стоял, выпрямившись и сжав челюсти. – Сколько детей сейчас в вашем приюте, мистер Хорсфолл?

– Не знаю… человек, наверное, пятнадцать, – ответил директор с удивленным видом. Затем он бросил быстрый взгляд на Телмана и сглотнул. – Нам очень повезло, и мы смогли найти места… для нескольких из наших воспитанников.

– Отлично, – сказал Питт. – И где же?

– Простите?

– Где? – повторил Томас чуть громче.

– Я не совсем вас понимаю… – Теперь руководитель приюта занервничал, однако совсем чуть-чуть.

– Где вы нашли им места, мистер Хорсфолл? – повторил свой вопрос суперинтендант, а его помощник передвинулся к двери, как будто отрезая директору путь к бегству.

– Э-э-э… вам нужны точные адреса? – замялся начальник приюта. – Мне придется посмотреть в своих записях. А что, что-то случилось? Кто-то кому-то не подошел?

– Не подошел? Странное слово в отношении ребенка, – сказал Томас ледяным тоном. – Звучит как будто вы говорите о найме слуги.

Хорсфолл еще раз сглотнул. Он несколько раз поднял и опустил плечи, словно разминая плечевой пояс.

– Да… очень глупо с моей стороны, – согласился он. – Но вы знаете, я чувствую себя ответственным за наших детишек. Иногда люди ожидают лучшего поведения… чем то, на которое дети вообще способны. Новое окружение… незнакомые… новые люди… не все дети это адекватно воспринимают. Дело в том, что они привязываются к нам здесь, в приюте. Привыкают к нашему обращению. – Теперь директор говорил чуть быстрее, чем было нужно. – Не всегда понимают, почему что-то меняется, даже если эти изменения к лучшему.

– Я знаю, – голос Питта стал еще холоднее. – У меня у самого есть дети, мистер Хорсфолл.

– Ах, вот как… – Директор побледнел и облизал губы. Полицейский не сказал ничего угрожающего, но одного его взгляда было достаточно, чтобы вызвать у стоящего перед ним мужчины стойкую ненависть. – А… в чем, собственно, проблема… мистер… э-э-э?

– Так куда же были помещены дети? – вернулся к начальному вопросу суперинтендант.

Хорсфолл сжимал и разжимал кулаки:

– Я же уже сказал вам… Мне надо посмотреть записи. Я плохо запоминаю адреса… а там их так много… этих адресов.

– Ну хотя бы приблизительно! – настаивал суперинтендант.

– Ах, приблизительно… Ну, по-моему… Линкольншир, Сполдинг… И еще несколько… туда, на север, ближе к Дурхэму, да.

– И Ноттингемшир? – подсказал Питт.

– Ах да, ну конечно. Ноттингемшир тоже, – брови директора поползли вверх.

– А как насчет Уэльса? – продолжал Томас. – Южного Уэльса? Там ведь тоже очень много шахт.

– Ш-ш-шахт? – Хорсфолл побелел, как полотно, и на лице его выступил пот.

– Ну да, – усмехнулся суперинтендант. – Детей ведь можно использовать во многих местах… в шахтах, для чистки труб, уборки закоулков, куда взрослым просто не добраться… особенно если детишки совсем маленькие и худенькие. Даже трех-четырехлетних можно научить подбирать мусор, собирать пеньковые очесы или послать их на работу в поле. Ведь многие растения приходится собирать руками… а детские ручки при этом ничуть не хуже взрослых, и платить малышам не надо. Не тогда, когда вы их купили…

– Это же… – Хорсфолл попытался сглотнуть и поперхнулся.

– Рабство, – закончил за него Питт.

– Вы… Вы не сможете ничего доказать… – Директор задохнулся. Пот уже тек по его лицу ручьями.

– Да бросьте вы! Конечно, смогу, – улыбнулся Томас, показывая зубы.

Хорсфолл провел пальцами по брови.

– Вы знаете Эрнста Уоллеса? – неожиданно спросил суперинтендант, меняя тему разговора. – Такой невысокий, щуплый, с очень плохим характером.

Сомнения Хорсфолла были написаны на его лице. Он не мог понять, как может повлиять на его собственную ситуацию признание или отрицание такого знакомства.

Питт спокойно ждал, не чувствуя к нему ни малейшей жалости. Телман не двигался.

– Я… э-э-э… – заколебался директор.

– Вам лучше говорить мне правду, – предупредил Томас.

– Ну, возможно… он делал какую-нибудь разовую работу по саду… – Хорсфолл снова облизал губы. – Да-да! Теперь я припоминаю. Уоллес… – Он смотрел на Питта, как на какое-то опасное животное.

– Куда девались деньги? – вернулся суперинтендант к первоначальной теме допроса.

– Д-д-деньги? – заикаясь, переспросил начальник приюта.

Сэмюэль сделал шаг в его сторону.

– Я ничего не знаю! – Голос Хорсфолла сорвался на крик, как будто кто-то угрожал ему физической расправой. – Я забирал только свое жалованье. Я не знаю, куда они поступали.

– Но вы знаете, куда вы их посылали, – с горечью произнес Телман. Он был ниже и легче, чем директор, но в его голосе звучала такая ярость, что тот отступил на несколько шагов.

– Немедленно покажите нам! – скомандовал Питт.

– Но у меня… нет никаких бухгалтерских книг! – запротестовал Хорсфолл и поднял руки, как будто защищаясь от удара.

На Томаса это не произвело никакого впечатления.

– Какие-то записи у вас обязательно должны быть. Или у вас есть хозяин, который тем или иным способом забирает деньги, или такового не существует, и тогда во всем виноваты вы сами… – Продолжать суперинтенданту не пришлось. Подозреваемый замотал головой и отрицательно замахал руками. – Этот дом принадлежит вам? – задал Питт новый вопрос, не ослабляя давления.

– Нет-нет. Конечно же, нет. Дом принадлежит приюту.

– А кому тогда принадлежат доходы от продажи детей?

– Ну… Я бы не стал так говорить… – промямлил директор и замолчал.

– Рабство, мистер Хорсфолл, – то есть продажа живых людей за деньги, – запрещено в этой стране. Вы можете пройти по делу как сообщник или как организатор – это уж как вам больше понравится, – заметил Томас. – Так куда уходили деньги?

– Я… я вам все покажу, – сдался наконец руководитель приюта. – Я ведь делал только то, что мне говорили!

Питт посмотрел на него с отвращением и вышел вслед за ним из комнаты, чтобы посмотреть на записи всех денежных переводов, которые вел директор. Оказалось, что за восемь лет через его руки прошли десятки тысяч фунтов. Но в этих записях не значилось никаких имен, которые бы указывали, в чьи карманы в конечном итоге поступили деньги.

Затем местная полиция арестовала Хорсфолла и назначила временного управляющего приютом, а Питт и Телман отправились назад, в Лондон. Они плыли на пароме и радовались яркому дню и плеску волн за бортом.

– Его повесят, – сказал Сэмюэль сквозь зубы. – Эта свинья-шантажист его не отмажет.

– Будь я проклят, если ему удастся отмазать и Уоллеса! – заявил Томас.

Его помощник смотрел прямо перед собой, на Баттерси-бридж, который располагался выше по реке. Прогулочный кораблик проплыл рядом с ними, направляясь в противоположную сторону. Пассажиры размахивали зонтиками и шляпами, но инспектор, казалось, их даже не заметил.