Покушение
Шрифт:
Ответа он не получил. Люди, собравшиеся в комнате, глядели сквозь него, словно он был сделан из стекла. Обер-лейтенант почувствовал себя униженным и стал сгибать указательный палец, лежавший на спусковом крючке.
— Генерал Ольбрихт, я требую объяснений! — хрипло заявил Герберт.
— Я не обязан давать вам никаких объяснений, — резко ответил тот.
И Герберт решился:
— Тогда я объявляю всех вас арестованными!
В этот момент из своего угла вышел майор Хойте. Он понял, что пора проявить инициативу, иначе этот обер-лейтенант, пожалуй, опередит его. Конечно,
— Разговоры запрещаются, вы все арестованы. Сопротивление бессмысленно, оно будет сразу подавлено силой оружия. Требую неукоснительно выполнять все мои распоряжения.
— Иначе будем стрелять! — прохрипел Герберт. — Теперь именем фюрера приказываем мы.
— Слава богу, ты жив! — воскликнул лейтенант фон Бракведе, увидев брата.
Он хотел броситься к Фрицу, обнять его, задать тысячу вопросов, но не сделал этого — холодный взгляд серых глаз капитана, как раз входившего в кабинет, удержал его.
— Как ты сюда попал? — спросил Бракведе-старший, словно не веря своим глазам.
— Мне помог Майер, наш друг Майер.
Капитан сердито захлопнул дверь, толкнув ее ногой.
— Ты действительно неисправим, — с горечью произнес он. — Что же должно случиться, чтобы ты наконец понял, на что способны люди!
— Здесь… здесь государственная измена! — заговорил Константин, страстно желая оправдаться. — Это известно наверняка. Но я уверен, что ты к этому абсолютно непричастен.
— Боже мой! — в отчаянии воскликнул Фриц фон Бракведе. — Если ты и в самом деле так думаешь, почему же ты не пошел с этими рьяными защитниками фатерланда, которые сейчас без разбору палят во всех, кто подвернется?
— Этого я не мог сделать: что-то меня удерживает, — объяснил Константин.
— Невероятная бессмыслица, на которой зиждется весь этот мир! — Капитан гордо выпрямился: — Ладно, оставим это, у меня больше нет времени. Скажи лучше, где портфель, который я дал тебе.
— Я принес его. Вон он, на твоем столе.
Если кто-то когда-то и видел, как граф Фриц Вильгельм фон Бракведе полностью потерял самообладание, то это был его брат Константин. На его глазах лицо Фрица превратилось в застывшую маску.
— Что с тобой? — озабоченно спросил Бракведе-младший. — Ты болен?
— Я чувствую себя уже покойником, — сказал Фриц, отвернувшись, — и это по милости моего собственного брата!
Вооруженная группа двинулась дальше, по направлению к апартаментам генерал-полковника Фромма. Три стеклянные двери, ведущие в переднюю командующего армией резерва, были разбиты. Кованые сапоги топтали красные бархатные подушки, сброшенные с кресел. Автоматная очередь крест-накрест прошила портрет Гитлера.
— Руки вверх! Ни с места! — закричал Герберт.
Высокий человек, пытавшийся скрыться от жаждавших крови головорезов, оказался полковником Штауффенбергом. Один из сторонников фюрера поднял пистолет и выстрелил шесть раз подряд. Две пули попали в цель — в левое плечо и спину полковника. Определить степень тяжести этих ранений
уже никому не довелось.Оставляя за собой кровавый след, Штауффенберг поспешно уходил. Он стремился добраться до помещения, в котором находился генерал-полковник Бек.
— Уложим его! — закричал кто-то из своры Герберта. — Уложим всех этих свиней!
Но обер-лейтенант, следуя советам Майера, сдержал его прыть:
— Сначала мы должны освободить генерал-полковника Фромма!
— Командующий ждал своих освободителей в гостиной. Когда они вошли, он сидел в темно-коричневом кожаном кресле и его мясистое лицо не выражало ничего, кроме тупого равнодушия. Только отчего-то блестели глаза. Взглянув на вошедших, он коротко бросил:
— Давно пора! — затем поднялся и приказал: — Все подозреваемые должны быть арестованы! Кто попытается сбежать — расстрел! Надо действовать решительно!
Лейтенант Константин фон Бракведе стоял против своего брата и никак не решался передать ему портфель.
— Ты имеешь какое-то отношение к этому безумию? — настойчиво вопрошал он. — Тебя это касается? Ты участвуешь в заговоре? Ну скажи же мне!
Капитан фон Бракведе через силу засмеялся:
— У меня мало времени, и я не собираюсь попусту тратить его с тобой. Я должен как можно скорее исчезнуть, пока не перекрыты последние лазейки.
— Значит, я не ошибся, — тихо проговорил Константин.
Брат решительно забрал у него портфель.
— Я всегда стремился быть самим собой, — сказал он и попытался еще раз улыбнуться: — Попробуй и ты сделать то же самое, только на свой лад. В данный момент это сулит определенную выгоду.
Капитан открыл портфель и заглянул внутрь. Свет лампы падал ему прямо в лицо, и казалось, от него исходит какое-то сияние.
— Фриц, что же мне теперь делать? — тихо спросил брат.
— Жить! — ответил тот и закрыл портфель. — И при случае вспоминать о том, что ты все-таки Бракведе.
— Ты же знаешь, я люблю тебя, Фриц, несмотря ни на что.
— Знаю, — сказал капитан со сдержанной нежностью, но внезапно голос его переменился, будто где-то внутри у него захлопнулся какой-то клапан. — Однако это не должно мешать тебе идти своим путем, даже в том случае, малыш, если он проходит через труп твоего брата. На эти мелочи в такое великое время не стоит обращать внимания.
В 23.15 генерал-полковник Фромм уже находился в своем рабочем кабинете. Он стоял около письменного стола, а рядом с ним выстроились офицеры, вооруженные автоматами. Кроме них помещение охраняли четыре унтер-офицера с винтовками и ручными гранатами.
В центре кабинета сгрудились три генерала — Бек, Ольбрихт и Гёпнер, два полковника — фон Штауффенберг и Мерц фон Квирнгейм и обер-лейтенант фон Хефтен, адъютант Штауффенберга. Они молчали.
Фромм смотрел поверх их голов. Его голос звучал холодно и решительно:
— Итак, господа, теперь я сделаю с вами то, что вы собирались сделать со мной. — И он угрожающе поднял пистолет: — Сдайте оружие!
Ни у кого из заговорщиков оружия не оказалось, а генерал-полковник Бек попросил спокойно, но твердо: