Полдень, XXI век (май 2012)
Шрифт:
– Засада? Полицейская?
– Боюсь, что уже нет. Полиция утром была. С обыском.
– Что ж вы там натворили?
– Я? Ничего… – невозмутимо отозвался Шкарин. – А вот племянничек – удружил. Устроил дяде весёлую жизнь…
– Наркотики? – опасливо уточнил Ротмистров.
– Хуже. Брильянты. Нищета ему, видите ли, надоела, жизнь решил наладить, в курьеры подался… кр-ретин!..
– А вы-то при чём?
Ответом был беззвучный вздох.
– Считают, будто мне известно, где он сейчас скрывается… – Фантом вытянул шею, всмотрелся. – Ну слава богу! –
Миновав лифт, двинулись вверх по лестнице: Ротмистров впереди, Шкарин чуть поотстав – на тот случай, если попадётся навстречу кто-нибудь из жильцов, спускающийся с пакетом к мусоропроводу. Беседу Ярослав Петрович был вынужден вести через плечо.
– Перекусить-то хоть успели?
– Успел… И с собой вон харчишек взял…
Ротмистров оглянулся. Действительно, Андрей Андреевич на сей раз прихватил из своего полупрозрачного мира сумку, напоминавшую лётный планшет.
– А как вы сюда попадаете?
– Ну наконец-то! – Шкарин язвительно всхохотнул. – А то я уж беспокоиться начал: что это вы из меня ничего не выпытываете? Можно подумать, у вас тут призраки стаями шастают…
– Ну а всё-таки! Как?
– Довольно просто… Но это лучше показать, чем рассказать.
– Да вы уж показали днём… Думаете, я что-нибудь понял?
Этажом выше щёлкнул замок, послышались шаги. Оба приостановились, замерли. Кто-то вызвал лифт, дождался, уехал. Двинулись дальше.
– Так кто у вас там засел? В квартире.
– Надо думать, бывшие владельцы брильянтов… Точнее – их бойцы.
– Но ведь вы же не знаете, где сейчас ваш племянник?
– Не знаю. Только кто ж мне поверит?
– Да-а… – уважительно протянул Ротмистров. – Пожалуй, ваши неприятности покруче моих будут… И долго они собираются засаду держать?
– Понятия не имею. Но если вам затруднительно…
– Нет-нет! – всполошился Ротмистров. – Заночевать – пожалуйста! Паркета много, восемнадцать квадратных метров, дырявьте на здоровье…
Так никого и не встретив, путники достигли нужной площадки. Ярослав Петрович не мешкая отпер дверь, включил свет в прихожей и, пропустив гостя в квартиру, столь же торопливо заперся изнутри.
– Ну вот, – сказал он. – Мой дом – моя крепость.
– Мне тоже так казалось… – ворчливо откликнулся Шкарин, бережно опуская сумку. Выглядел он скверно.
Единственная лампочка в трёхрожковой люстре скупо осветила логово старого бобыля. В полу чернели две дыры. Хозяин присел над одной из них на корточки, тронул краешек пальцем.
– Андрей Андреич, – позвал он, пытаясь хотя бы так отвлечь гостя от тяжких его раздумий. – Ну вот ткнули вы нечаянно локтем. Исчез кусок паркета. А где возник?
Полупрозрачный Андрей Андреич непонимающе взглянул на обведённую пальцем дыру, затем на Ротмистрова.
– А он должен был где-то возникнуть?
– Н-ну… я полагал, что да… Там… у вас в квартире… Вы ж локтем-то ткнули когда? В шестнадцать одиннадцать… Стало быть…
– Ничего у меня
в квартире не возникало.– Странно… Куда ж он тогда делся? Кусок паркета…
– Почему не предположить, что просто исчез?
– Ну как это просто исчез? Может, он ещё в каком-нибудь параллельном пространстве возник, а?..
Призрак кисло усмехнулся, качнул головой.
– В параллельном?.. Эзотерическую литературу почитываем, Ярослав Петрович?
– Нет, что вы! Со знакомой одной побеседовал… с Манечкой… Вот она – да, она почитывает…
– А фамилия Манечки не Разуваева случайно?
Ротмистров моргнул и медленно поднялся с корточек.
– Ничего себе! – подивился он, глядя во все глаза на своего потустороннего, но столь осведомлённого гостя. – А вы её откуда знаете?
– Отчего ж мне её не знать? Миры-то почти одинаковы…
– Тоже, что ли, работали вместе?
– Работать не работали, но… Она ведь в соседнем доме живёт, так?
– М-да… – сказал Ярослав Петрович и покрутил головой. – А всё-таки! Как вы сюда проникаете? Сюда, отсюда…
– Сейчас покажу, – пообещал Андрей Андреевич, вновь располагаясь на паркете. – Ложусь навзничь… И начинаю глядеть в потолок.
– Зачем?
– Чтоб с ума не сойти… Или, напротив: чтоб сойти с того, что мы называем умом…
– Мы?
– Мы, – с твёрдой безжалостной усмешкой подтвердил Андрей Андреевич. – Соучастники тайного сговора, условившиеся, будто существование наше имеет какой-то смысл… Вон насест перед подъездом – видели?
– Скамейка, что ли?
– Нуда… Скамейка, бабушки на ней. Власть ругают, горестями делятся… Подсаживайся – своим станешь. Но это, знаете, не по мне… Стало быть, ложишься и смотришь… – Шкарин уставился в потолок, потом покосился на Ротмистрова. – Сартра читали? Вот у него действительность расползалась сама собой, а у меня, наверное, слишком психика здоровая – приходится к таким вот упражнениям… прибегать… Лежишь этак, смотришь… пока слова от вещей не отшелушатся… Нет, ну не все, конечно! – тут же поправился он. – Сначала самые привычные, обиходные: «комната», «потолок», «люстра»… И вот лежишь ты на чём-то твёрдом и ровном, смотришь во что-то твёрдое и ровное… а потом ощущаешь вдруг, что справа, слева, под тобой, над тобой – точно такие же бетонные клети, а в них твои подобия… и вся разница в том, что никто ни разу не догадался лечь навзничь, посмотреть в потолок… А может, догадался, чёрт их знает… Хотя, нет. Иначе здесь в самом деле от призраков было бы не протолкнуться…
Ярослав Петрович Ротмистров (в левой руке – незажжённая сигарета, в правой – зажигалка) стоял с полуоткрытым ртом, жадно ловя каждое слово.
– И… что?.. – выдохнул он.
– Ну и домедитировался однажды, – спокойно, почти эпически сообщил Шкарин. – Сначала всё вокруг зыбкое такое стало… потом эдак, знаете, передёрнулось… и я уже тут, у вас. Хорошо ещё обмер с перепугу. А то бы таких дел натворил…
Ярослав Петрович судорожно и безуспешно пощёлкал зажигалкой, затем опомнился, отложил вместе с сигаретой на край стола.