Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4
Шрифт:
У нас родилась девочка! Я очень рад, что все прошло хорошо и Марироза чувствует себя нормально. Правда сестра перепутала бирки с номерками, и на первое кормление принесли мальчика. И когда я устроил скандал и потребовал ее увольнения, она заявила, что у нее хватает кваликации, и показала мне диплом телевизионного курса медобучалок. Я заорал, что нет такого слова кваликация, а есть квалификация, и оно означает «степень и вид профессиональной подготовки», которых у нее явно недостаточно. Она сказала, что я очень странный и опасный барби. Но тут вмешалась Марироза, она попросила не обращать на меня внимания, потому что я не в себе из-за рождения дочери…
4 августа
Оказывается, у людей был Император, это — самый главный правитель, видимо, как мэр) Раена, его звали Октавиан Август, и в честь
Жена с родственниками назвали мою дочку Криселлой, я изо всех сил возражал, но ничего не мог сделать.
7 августа
Один большой барби из мэрии Раена купил у старика шахматы. Не знаю, зачем они ему понадобились, но мне жаль их. Я ведь уже начал потихонечку решать шахматные задачи из журналов, и потом они были такие красивые. Но старику надо на что-то жить…
7 августа (ночь)
Это невероятно! Я только что написал стихотворение! Настоящее стихотворение! У меня уже несколько дней в голове крутились те несколько строк про снег, которые я написал давно. А сегодня вдруг я почувствовал, что могу их продолжить. Нет, не то чтобы я знал слова, но я чувствовал какую-то волнение, ритм и энергию. Я просидел несколько часов подряд, писал и зачеркивал слова и строчки, пытаясь как можно точнее передать то, что было внутри меня. И вот что получилось:
Как тихо, тихо, тихо, Как нежно снег идет. Как будто лапой белой По небу водит кот…(Это то, что я написал давно, а дальше то, что сегодня)
Как будто из небесных Отверстий и щелей. Все сыплет кто-то крошки Для белых голубей. Слетятся на пир гости, Воркуя и гуля,(Это место у меня никак не получалось, и я не знаю, есть ли такое слово «гуля», но больше ничего не придумал)
И в танце голубином, Завертится зима. Из невесомых крыльев Соткется полотно И белым занавесит (Про «занавесит» тоже не уверен) Мне кружевом окно. Сквозь дырочки узорные Прольется синева, И залетевшим перышком Укроется душа. Но ветер прогудит в окно, Срывая все в полет, И только тихо, тихо, Неслышно снег идет. (Или «По небу ходит кот»).Конечно, это в тысячу раз хуже, чем у того большого поэта людей. Но я все равно чувствую себя счастливым. И еще…не знаю, как выразить… я чувствую, как будто бы у меня появился смысл… мой личный инвиди…индивидуальный смысл.
9 сентября
Дети растут, и им все больше и больше надо! Денег все так же не хватает, я стараюсь, как могу, но я не в состоянии заработать такое количество. Я ненавижу свою работу, и каждый день заставляю себя идти туда! Марироза все время чем-нибудь недовольна, она сильно располнела и давно уже не похожа на розовую карамельку. Я совершенно разлюбил ее, и не понимаю, как я мог любить ее раньше! Она, наконец, узнала, что я хожу к старику, и устроила скандал. Она кричала, что я — чокнутый идиот, и что она была дурой, когда согласилась стать моей барбипарой. На шум выскочили родители и сестра, которая принялась громко хохотать, и говорить, что она так и знала, что этим кончится…
Я задыхаюсь, просто физически задыхаюсь! Я даже начинаю подумывать, а не переехать ли мне к старику?
15 сентября
Сегодня выходной, я весь день провел у старика, я не могу больше находиться дома. Листая энциклопедию, я увидел полу стершийся рисунок здания с большими шарами наверху разноцветных башенок,
я узнал Барби-молельню. Надпись под рисунком почти стерлась, я смог разобрать только — собор Васил… Я не знаю, что это значит, и уже прекрасно понимаю, что это только часть прежнего названия. Но все равно оно мне нравится больше чем Барби-молельня. Теперь я буду так называть это здание — Собор Васил!Еще я, наконец, нашел слово деградация! Оно, оказывается, пишется через букву е! Я увидел у старика в одной из книг картинку. Это — рипра… нет, репродукция. На ней были изображены четыре балерины в голубых платьях, и внизу было написано ДЕГА. Я решил, что Дега это тоже часть слова, но на всякий случай посмотрел в Энциклопедии, и увидел что это совсем полное слово, так назывался художник этой картины. А рядом на соседней странице я вдруг увидел слово деградация. Это никакая не болезнь, это — постепенное ухудшение, упадок, утрата ценных свойств и качеств в разных областях…
29 сентября
Случилось ужасное! Сегодня я попробовал прочитать малышу Стиана А. Он уже достаточно большой, я так долго ждал этого момента, но он начал вертеться и не хотел слушать. Я одернул его и стал продолжать чтение. Но тогда малыш начал громко плакать и звать маму, тут влетела разъяренная Марироза и стала шипеть как дикая кошка, что я полоумный идиот, чтобы не смел даже трогать Тимонадчика со своими глупостями. Если я еще хоть раз сунусь к нему со своей идиотской книжкой, она уничтожит ее! Я не смог этого вынести, и выскочив из дома, долго бесцельно шлялся по улицам Раена. Дети, даже мои дети не понимают меня! Я так ждал, я так надеялся, что мои дети будут совсем другие, что я смогу научить их, передать им что знаю и чувствую, но все бесполезно!
В своих мыслях я и не заметил, как ноги принесли меня на площадь. Старик стоял, как всегда, возле Барби-моле… возле собор Васила, я подошел поближе и увидел у него в руках одну из моих самых любимых книг. Я остановился рядом и стал слушать.
Страна, в которую занесло Гулливера, называлась Лилипутия. Жили в этой стране лилипуты. Самые высокие деревья в Лилипутии были не выше нашего куста смородины, и самые большие дома были ниже стола…
Тут на площади появились Марироза с нашими детьми, ее сопровождали мои родители и Сиси. Они все были нарядно одеты, улыбались и здоровались с многочисленными знакомыми. Малышка Криселла, которой всего полгодика, вдруг стала капризничать и плакать. И тогда Марироза начала пугать ее Гадким Барби, показывая на старика. Я вспылил и сказал ей, чтобы она не смела так называть его и пугать им нашего ребенка! И что старик вовсе не сумасшедший, а скорее они все сумасшедшие! На что Марироза зашипела, что я сам сумасшедший, гадкий и оборванный барби! Она права, в последнее время я не очень-то обращаю внимание на одежду. И что я — неудачник, и не умею, как следует зарабатывать, и что она была дурой, став моей барбипарой, а теперь я сделал несчастной ее и наших детей! Я не выдержал и закричал, что не могу больше выносить ее глупость, что она безмозглая и пустая кукла. И что я ненавижу ее, ненавижу их всех… Вокруг меня собралась толпа барби, среди них было много знакомых и сослуживцев по работе, они таращились на меня, смеялись и перешептывались между собой. Я посмотрел на старика, не обращающего ни на что внимание, продолжающего свое чтение, и меня вдруг охватила дикая ярость! Зачем, зачем он это делает? Зачем он читает эти прекрасные книги бывших людей? Кому? Этим безмозглым и жвачным барби? Зачем? Зачем он сеет ненужные надежды? Нет никаких «белых лебедей», есть только помойные свиньи, жирные индюки, да безмозглые куры! Я чуть не умер от внезапного приступа злости и, схватив первый попавшийся огрызок, с криком: «Гадкий Барби», — запустил в старика. Тут же подбежали несколько молодых барби, и начали с хохотом кидать в него яблоки и помидоры. «Гад-кий Бар-би! Гад-кий Бар-би!» — кричал я, задыхаясь от бешенства. «Гад-кий Бар-би! Гад-кий Бар-би!» — скандировала толпа…
4 октября
Марироза собрала свои вещи и детей и ушла от меня к своим родителям. Сиси при виде меня, кутит пальцем у виска и шипит, что я псих несчастный. С работы позвонили и сказали, что я уволен, что такое безобразное поведение бросает тень на их путацию (так они называют репутацию). Один Стенли Кен считает что я молодец и, наконец, стал достойным кеном! Он обещает поговорить, чтобы меня приняли в союз барбишисов! Но это все мне совершенно безразлично! Меня мучает совсем другое! Стыд! Страшный, мучительный стыд! Я предал старика! Как я мог! Я уже несколько дней не выхожу из дому, не ем и не пью! Я все время думаю, о том, что я натворил! Это было словно помешательство! Я не знаю, как мне теперь жить после того, что я сделал!