Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4

— Да не знает никто, — Катя дернула плечом. — Врачи говорят: сердце. Им же надо что-то говорить, а Лика не жаловалась никогда… Просто нашли дома мертвой. И все.

— Родители есть?..

— Мать.

Я наклонился и положил на надгробие розы. «Цветы не забудь!» — всплыло в памяти.

— Почему три? — спросила Катя и, видя мое непонимание, добавила: — Три розы почему? Обычно же четное количество приносят…

— Для меня она жива, — ответил я.

Конечно, это мог быть просто дурацкий розыгрыш. Некоторое время назад мой природный скептицизм даже на секунду не позволил бы в этом усомниться. Но сейчас я знал, что это не розыгрыш. Я просто это знал.

Не в силах дождаться ночи, я зашел в игру из интернет-кафе, как все нормальные люди, посредством компьютера. Регистрация заняла десять минут.

«gluk>>>Panda_66: Это я…»

Лика ответила сразу:

— Как там Катька?

— Неряха твоя Катька.

— Всегда такой была…

Обычный ежедневный треп миллиарда людей. Я не знал, что сказать. Мигал курсор, отсчитывая пульс.

— А где я… там? — спросила Лика.

— Двенадцатый ряд, правая сторона. В Лебедево.

— Вот так вот все-таки, да?.. Я-то надеялась, что в коме… Или, на крайняк, что крыша поехала…

— Так ты не знала?! — изумился я.

— Откуда?.. Вот, тебя подослала… Катька по-любому бы отвела или в больницу, или в психушку, или… Правда ведь?

И тут меня проняло. Боже милосердный! Там ведь живой человек! Живой! Оголенным сознанием запертый в виртуальных стенах. Без родных, без близких. Без надежды…

— Девочка моя бедная! Каково же тебе там?!

Ответом мне стала бесконечная череда плачущих смайликов.

— Что я могу для тебя сделать, скажи?

Лика помедлила с ответом.

— Быть!..

Первым, чем встретила меня Лика в образе целлофанового файла, стала гневная отповедь.

— Не смей меня жалеть! Никогда!.. Понял? Я жила вполне себе тут хорошо… Выбор у меня какой? Вот и нечего сопли распускать! А то нашелся тут, жалостливый!..

— Ладно, не ругайся! — примирительно сказал я. — Девочка, живущая в сети…

— Ненавижу эту песню! Слышишь? Ненавижу!..

Лика в бешенстве прыгнула в машину и умчалась, оставив меня наслаждаться виртуальными выхлопными газами.

Потом извинилась. Эсэмэской.

Из «Континента» можно было отправлять сообщения на телефон — вероятно, для уточнения игроками времени групповых турниров. И это нас с Ликой в некотором смысле объединяло. Мы — два эдаких уникума — владели посылкой сообщений силой мысли.

«Как у вас там погода?» — спрашивала Лика.

Это «там» невинному вопросу придавало некий зловещий оттенок.

«Морось. Мерзость. Брррр!» — отвечал я, согревая пальцы кружкой чая.

Порой, желая Лику развеселить, я отправлял ей какую-нибудь цитату с башорга.

«Бьюсь!» — отмахивалась она.

Это означало, что какой-нибудь зловредный козлокрыл никак не хотел дохнуть.

Не знаю, как бы я поступил, окажись в положении Лики. Наверное, все-таки пытался бы достучаться до кого-нибудь с той стороны монитора. Подобную изоляцию я вряд ли вынес бы.

— Матери почему не сообщишь? — спросил я как-то Лику.

— Угу, — кивнула та, — чтобы с ума сошла?

— А Катьке?

— Катьке… — Лика нахмурилась. — Не хочу, — и добавила, видя мое непонимание: — Ну как тебе… Ну допустим, она мне даже поверит. Вот как ты. Ну повздыхает. Охи-ахи, все дела. Свечку сходит воткнет… Ну а дальше-то что? «Привет, как дела?» — «С днем рождения?» — «Ой, у меня опять задержка десять дней?..» О чем нам с ней говорить? Она — живая. Я — непонятно… Не хочу. Померла, так померла! Все!..

В ту ночь я видел ее последний раз. Тогда, конечно, я еще не знал об этом.

— Есть работка! — сообщила Лика. — Подмогнешь?

— Да не вопрос!

Лика собиралась пинать Гигантского Пидороцефала. Обычно на него собирались толпой человек в двадцать, из которых половина погибала по ходу дела смертью храбрых.

До этого мне пару раз доводилось принимать участие в ристалищах, так, интереса ради. Меня использовали в качестве мальчика для битья. Подпускали поближе какому-нибудь Ядовитому Долбоклювику и, пока тот бесполезно выплескивал на мое бесплотное тело свой компьютерный гнев, быстренько приходовали монстра на полезные запчасти. Стоит ли упоминать, что подобное времяпрепровождение меня не впечатляло. Но отказать Лике я не мог.

Большой Пи водился в пещерах за городом и выглядел так, как ему и подобает, — огромным и страшным до рвотных позывов. Стратегия осталась прежней, я подставлялся под удар, а Лика пилила Пидороцефала каким-то мегамечом. Процесс этот обещал быть утомительным.

От мелькания зубов, когтей и бог знает чего еще рябило в глазах.

— Тебе не надоело еще? — я повернулся к монстру спиной.

— Потерпи, — ответила Лика. — Этого мне должно хватить.

— Хватить для чего?

— До следующего уровня.

— А потом?..

Лика не ответила.

— Что потом? — настаивал я.

— Не знаю. Но очень надеюсь, что все…

Я понял. Игроки после восемьдесят восьмого уровня признавались победителями, их имена заносились в какой-то там зал славы, и продолжать игру они уже не могли. Для Лики это означало одно. Небытие.

— Я выхожу из боя! — предупредил я.

— Глупо. Нет разницы — один большой бот или много мелких. Просто я хотела, чтобы ты… был рядом.

— Подожди, подожди!.. — взмолился я.

— Не могу больше, — призналась Лика. — Устала… Этот мир не для жизни. Он угловат, конечен, предсказуем. Лучше никак, чем так. И вообще, долгие проводы — лишние слезы!..

Линия здоровья монстра сократилась вполовину и пожелтела. Оставалось и впрямь немного.

— Знаешь, — произнесла Лика, — это не ты глюк, а я. Все мое существование сплошной глюк… Я подумала тут как-то, вот если бы осталась я жить в реале, все равно бы сюда бегала от рутины обрыдлой, от безысходности, чтобы хоть на пару часов забыться. Уколоться и на дно колодца… Вот, может, кто-то там, — Лика на секунду отвлеклась и ткнула в виртуальные облака мечом, — и решил: чего, мол, время тратить? Хочешь — на!..

— А может, ты сама так решила?

— Может…

Бильшой Пи издал предсмертный рык и издох.

— Все, — Лика опустила меч. — Прощай! И… спасибо тебе за все!

— Прощай! Девушка из моих снов…

Лика улыбнулась, взглянула мне в глаза и исчезла.

Я проснулся.

Десять километров неба давили сверху, вжимали лопатками в матрас с выгнутыми пружинами.

Все. Ее больше нет. Нигде.

Только лик в памяти. Ликин лик…

Пожалуй, на этом можно было бы поставить точку. Погрозить небу, повыть в бессилье. И забыть.