Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
Шрифт:
ИНФОРМАЦИЯ ПОПАДАЕТ К ХРУЩЕВУ С ОПОЗДАНИЕМ
Шелепин, председатель КГБ, 20 июля 1961 года послал личный доклад Хрущеву, основанный на донесениях о совещании Совета НАТО в мае в городе Осло, во время которого министры иностранных дел США, Великобритании, Франции и ФРГ встречались отдельно для обсуждения берлинской проблемы.
Доклад говорит о немалых усилиях высокопоставленных агентов КГБ. По словам Шелепина, «они работали в министерствах иностранных дел, военных штабах и правительственных учреждениях западных стран, а также в структуре НАТО», он дал возможность Хрущеву заглянуть в военные планы западных союзников, которые не остановились бы перед применением силы, если бы было поставлено под вопрос их присутствие в Западном Берлине. Не были обойдены вниманием и планы переброски войск воздушным путем и интеграция в планы НАТО Live Oak «Живого Дуба» — кодовое название военных действий США, Великобритании и Франции, разработанных в связи с берлинским кризисом. В докладе Шелепина отражены дискуссии союзников о том, когда и при каких условиях использовать атомное оружие. Согласно донесениям источников КГБ, западные державы еще не пришли к окончательному решению насчет особых мер против СССР, ГДР и других стран, которые поставят свою подпись под мирным договором. Члены НАТО были озабочены тем, что у них было всего два выхода, если СССР посягнет на их права — промолчать или «развязать войну». Заканчивался
899
Доклад №1795-sh, 20 июля 1961 года, АСВР док. 86304, т. 24, с. 225-233.
900
Материал С. А. Кондрашева.
КГБ получил также исчерпывающее донесение об июньских и июльских дискуссиях внутри западногерманской Социалистической партии (СДПГ), касавшихся берлинского кризиса. Обращаясь к ее руководству в июне, заместитель председателя Герберт Венер заметил, что западные лидеры, заявляя о своем «твердом намерении остаться в Берлине», ничего не говорят об «объединении Германии». С точки зрения нейтральных стран, особенно Индии, и некоторых кругов на Западе, сказал Венер, эта позиция Запада «не совсем ясная». Венер заявил, что «нельзя полагаться только на силы Запада», поэтому он предложил «всемирную пропагандистскую кампанию, призывающую к «самоопределению» Германии и поддержать «свободы» Берлина». И опять, Громыко было бы очень полезно прочитать этот подробный доклад в начале августа, когда было принято решение о перекрытии границ. А Шелепин послал его только 31 августа [901] .
901
Доклад №2152-sh, 31 августа 1961 года, АСВР док. 86304, т. 25, с. 13-16.
Другой приметой того, что западные страны были готовы принести в жертву свободу передвижения в Берлине, были переговоры с президентом Кеннеди во время совещания Междепартаментной координационной группы по Берлину 26 июля, то есть после речи, обращенной к нации по поводу Берлина. Ачесон выразил ту точку зрения, что западная позиция на какой-то стадии могла включать затруднение движения населения, за исключением актов подлинного политического убежища». Это было невероятное предложение, если учесть, что тысячи восточных немцев каждый день попадали в центр беженцев (Marienfelde) в Западном Берлине [902] . Позднее Ачесон смягчил свою позицию, предложив «общие меры по уменьшению чрезмерного передвижения населения при сохранении разумной свободы передвижения внутри города, включая свободу жить в одной его части и работать в другой, не подвергаясь экономическому и прочим наказаниям» [903] . Однако именно этого СССР и ГДР не могли допустить.
902
FRUS, 1961-1963, vol. 14, р. 228.
903
Ibid., р. 252.
Как бы то ни было, президент Кеннеди в речи 25 июля 1961 года говорил только о жизненно важных интересах Америки в Западном Берлине и о различных военных и прочих мерах, которые США предпримут, если СССР посягнет на их права. Ни о какой свободе передвижения в Берлине не было сказано ни слова, что послужило еще одним «сигналом» Востоку, если граница будет перекрыта, США сопротивления не окажут. И вновь Шелепин промедлил с информацией. Он дождался 26 августа и только тогда поставил Центральный комитет в известность о том, что КГБ перехватил письма из Западной Германии с речью Кеннеди о Берлине, переведенной на русский язык. Он с гордостью сообщил, что письма, охарактеризованные им как вводящие в заблуждение, были изъяты КГБ и уничтожены. На самом деле перевод был правильным. Неужели Шелепин не желал показывать эти письма, так как знал, что они были подготовлены и посланы антисоветской эмигрантской организацией в Западной Германии, одним из важнейших объектов КГБ в Карлсхорсте? Наверно, этого мы никогда не узнаем [904] .
904
Источник: Документы русской истории 1, №14 (1995), с. 52-59. Архивный источник: ЦХСД фонд 5, опись 30, ед.хр. 351, листы 26-31.
СОВЕТЫ ОЖИДАЮТ МИРНЫЙ ДОГОВОР С ГДР
Итак, Запад готовился к консультациям министров по вопросу Берлина, которые должны были начаться 5 августа в Париже. Американская делегация, желавшая предварительно встретиться с союзниками, вылетела из Вашингтона 27 июля. Московский КГБ также ждал затяжного кризиса. В докладе Хрущеву от 29 июля Шелепин предложил, чтобы Советы создали «такую ситуацию в разных местах земного шара, какая отвлекла бы внимание и силы США и его сателлитов от вопроса о последствиях германского мирного договора для Западного Берлина». Была выработана программа, «показывающая правящим кругам Западных держав, что развязывание военного конфликта из-за Западного Берлина может привести к потери их положения не только в Европе, но также в... Латинской Америке, Азии и Африке» [905] .
905
Zubok Vladislav М. Spy vs. Spy, pp. 22-23.
Предложение было, видимо, одобрено Хрущевым. Из шелепинского списка активных мероприятий министр обороны Родион Малиновский и заместитель председателя КГБ Петр Ивашутин выбрали совсем не многое, чтобы убедить Запад в готовности Советов «ответить на вооруженные провокации Запада из-за Западного Берлина». Оба считали чрезвычайно важным обмануть Запад в отношении военных возможностей СССР: возможно, они даже сумели бы убедить Запад в том, что СССР располагает управляемыми ракетами с ядерным зарядом [906] .
906
Ibid.
Параллельная
программа, инициированная списком Шелепина, заключалась на самом деле в расширении кампании, которая уже велась некоторое время и имела в виду дискредитацию западногерманских военных лидеров при помощи данных об их фашистском прошлом. Она имела незначительный эффект — хотя Советский Союз был доволен результатом. В марте 1962 года КГБ выяснил, что секретарь НАТО Дирк Стиккер выразил совету свою озабоченность нападками СССР на генерала Адольфа Хойзингера и заявил, что НАТО будет защищать генерала. После обсуждения совет согласился выступить с. заявлением от имени генерального секретаря [907] .907
АСВР док. 87579, т. 9, с. 77-78. Доклад №1/16-1874 от 3 марта 1962 года был подготовлен как информационная записка Первым главным управлением для В.В.Кузнецова, копия предназначалась И.И.Агаянцу, тогдашнему начальнику отдела «Д».
Начиная с этого времени доклады КГБ отражают оптимистическую уверенность Советов в подписании сепаратного мирного договора с ГДР. В них нет ни единого упоминания о закрытии секторальной границы в Берлине. Хотя КГБ выражал некоторую озабоченность по поводу возможных «контрмер в отношении визитов в Западный Берлин граждан СССР и других социалистических республик», все же памятная записка КГБ от 3 августа повторяет формулировку: «После подписания мирного договора граница между Восточным и Западным Берлином станет государственной границей» (выделено авторами). Так как «большинство беженцев бежало на Запад через Западный Берлин», то КГБ рекомендовал прекратить свободное передвижение с помощью метро или железной дороги, усиление военного присутствия на контрольных пунктах и уменьшение числа жителей Восточного Берлина, работающих в Западном Берлине. В отличие от Первухина, который в письме Громыко от 7 июля предлагал не ограничивать передвижение между Восточным и Западным Берлином по причине трудностей, связанных с этим, КГБ на сей раз с некоторыми ограничениями поддержал усиление пограничного контроля на секторальной границе. Однако некоторые идеи КГБ, например, соглашение с западноберлинским сенатом, касавшееся разрешения некоторым жителям Восточного Берлина работать в Западном Берлине, были нереальными. Такие предложения лишь показывали, что Карлсхорст мало оказывал помощи центру после смерти Короткова [908] .
908
АСВР док. 87668, т. 9, с. 61-67. Западный Берлин злил власти ГДР, однако перекрытие границы было невыгодно КГБ, который использовал движение через границу. Отвечая на предложение Ульбрихта принять «соответствующие меры» в отношении лиц, пересекающих границу, президиум Центрального комитета КПСС 20 июля одобрил предложение членов президиума Громыко, Микояна и Козлова указать послу Первухину, чтобы он посоветовал Ульбрихту «действовать постепенно, не применяя жесткие меры административного воздействия, чтобы не осложнить ситуацию и не вызвать ответные меры западных держав». ЦХСД, фонд 3, опись 14, ед.хр. 491, лист 21. Получено С. А. Кондрашевым.
КГБ следовал инициативе Первухина, говоря об экономических последствиях запланированных акций, однако предупреждал, что ГДР может ответить, оборвав связи ФРГ с Западным Берлином и недопущением в город горючего, продуктов, товаров. КГБ также предупреждал, что мирный договор может побудить некоторых восточных немцев, находящихся «под влиянием западной пропаганды», протестовать против действий правительства. В докладе уделено особое внимание тому, как ухудшение снабжения или общей экономической ситуации усугубит проблему. Заметив, что «период подготовки к подписанию мирного договора будет сопровождаться увеличением потока беженцев на Запад», КГБ предложил подписать мирный договор «в максимально короткий срок». Если представить, что термин «мирный договор» стал в то время кодовой фразой для обозначения мер по усилению контроля на секторальной границе, то станет ясно, что, по крайней мере, КГБ в Москве понимал необходимость немедленных действий, а не постепенного продвижения к цели, как предлагал Шелепин 29 июля [909] .
909
Ibid.
Вероятный результат западногерманской отмены межзональной торговли, как отмечалось в записке КГБ от 3 августа, был особой заботой СССР и ГДР с тех пор, как ФРГ предприняла этот шаг в ответ на усиление контроля на пропускных пунктах в сентябре 1960 года. Ульбрихт вновь заговорил об этом на совещании Политического консультативного комитета стран-участниц Варшавского договора в марте 1961 года. На XIII пленуме ЦК СЕПГ, состоявшегося 3— 4 июля 1961 года, Эрик Хонеккер, верный соратник Ульбрихта, тоже потребовал принятия срочных· экономических мер, если торговое соглашение с ФРГ будет аннулировано в результате мирного договора [910] . Теперь нам известно, что уже 1 июня Совет министров СССР принял постановление о «немедленном оказании помощи ГДР в случае разрыва торговых соглашений» с ФРГ. А 29 июля 1961 года Микоян и Громыко направили в Центральный комитет письмо о возможном аннулировании торговых соглашений и рекомендуемых контрмерах. Указав, что односторонние угрозы СССР или ГДР прекратить торговлю с ФРГ будут неэффективными, в этом письме так же, как в записке КГБ, рекомендовалось закрыть дорогу гражданскому транспорту между Западным Берлином и ФРГ [911] .
910
См.главу 13. См.также: Neues Deutschland, 9 July, 1961.
911
ЦХСД, фонд 3, опись 14, ед.хр. 947, листы 26-42. Получено Кондрашевым. Делая умный шаг, Микоян и Громыко предлагают перекрыть дорогу только транспорту из Западного Берлина в ФРГ, потому что это будет «удар по западногерманским фирмам, которые получают мануфактурную продукцию из Западного Берлина, который не... заденет промышленность Западного Берлина и поставки продовольствия населению».
Другая акция советского руководства была непосредственно связана с предстоявшим перекрытием границы. Президиум дал указание Министерству иностранных дел, Министерству обороны и КГБ как можно скорее подготовить широкомасштабную пропагандистскую кампанию, которая откроет миру глаза на намерение военно-политического блока СЕНТО, используя территории среднеазиатских стран (например, Иран, Турция), расположенных на южной границе СССР, совершить нападение на СССР, используя атомное оружие. Таким образом, меры, предпринятые Советами по закрытию границ в Берлине, будут рассматриваться как «защитные» в свете «агрессивных» планов Запада [912] .
912
Материал С. А. Кондрашева. Чтобы сохранить секретность, директивы были направлены в ТАСС, Министерство иностранных дел и КГБ только после утверждения их на президиуме 12 августа.