Поле битвы — Москва

Он вроде огорчился, но не так чтобы уж очень сильно, только досадливо покрутил головой. Ладно, говорит, что я с этого буду иметь?

— Ты будешь иметь признательность этих людей, — веско сообщил я. — Тебе что — трудно передать? А компания наверняка тебе за это премию даст...

Тут Руслан быстренько объяснил: нет, передать, конечно, нетрудно... Но придется здорово повозиться. Вывезти группу тайком из охраняемого городка — целое дело. Потом втихаря прокатить через все посты, затем таким же манером доставить обратно... Сами они, хоть наизнанку вывернутся, но не справятся, а люди Шамиля, естественно, этим заниматься не станут... Короче, без него тут никак не обойтись. А риск, между прочим, немалый.

— Хорошо. Сколько хочешь?

— Сорок процентов.

— От чего?

— От той суммы, что они выплатят людям Шамиля.

— Ты, наверное, пошутил, малыш?

Тут мы стали с азартом торговаться, как два продавца на базаре, и в результате, как и ожидалось, Руслан «упал» до двадцати процентов. Настоящий нохчо!

Я уточнил: сколько просить?

— Просите сотню, не ошибетесь.

Хитрый товарищ! Значит, нам давал пятерку, а сам хочет сорвать двадцать?

— Может, попросить полмиллиона, а потом потихоньку «падать», сотен до двух?

— Нет, они — это не мы. Они не торгуются. У них твердый бюджет и тарифы на все категории информации. Вот это будет стоить сто штук. Это самый верхний тариф, для сенсаций.

Тут он плутовато подмигнул и заметил:

— И потом, мне кажется... Для людей Шамиля в этом деле деньги — не главное. Разве не так?

— Понятия не имею, — сказал я с деланым равнодушием. — Это их дела... Значит, договорились.

— Договорились. Куда подъехать?

— К пяти часам вечера подъезжайте в Закан-Юрт. В селе не задерживайтесь, отправляйтесь сразу к железнодорожному переезду у тракторной бригады. Заезжайте на зерноток, там вас будут ждать. И еще... прихвати свою камеру, не пожалеешь.

— Зачем?

— Ну... там будет одна маленькая изюминка. Короче, у штатного оператора может рука дрогнуть. Вдруг пропустит самый интересный момент...

Руслан с большим интересом посмотрел на меня, в глазах его я увидел понимание и азарт. Смышленый парень, очень смышленый... Как бы потом не пришлось эту смышленость каким-нибудь нехорошим образом выправлять...

— Обязательно захвачу. У меня руки никогда не дрожат...

* * *

К 17.00 у нас было все готово. Три десятка моджахедов Казбека еще в половине пятого по пятеркам заехали в Самашки и остановились в усадьбах надежных людей, преданных Шамилю. Чуть позже подъехал «штаб»: Казбек с пятью своими гвардейцами (это он их так называет, а на деле просто ребята подготовлены чуть лучше остальных моджахедов и все), я и еще кое-кто. Наши разведчики были здесь уже с утра, провели рекогносцировку, вычертили схемы для двух огневых групп и наметили маршруты эвакуации.

Я находился в одной усадьбе с Казбеком и «штабом». Во дворе стояли наготове два «Ниссана Патрола». В одном из них терпеливо ждали своего часа наши «аксессуары»: пленные «следаки» и двое предателей. «Следаки», хоть и были закованы в самодельные ножные кандалы с цепью и наручники, почетно сидели на заднем сиденье. Один из людей Казбека неотлучно их охранял. А предатели, связанные, как те мумии, лежали «валетом» в багажнике. Потому что «следаки», хоть и враги, но пленные, взятые на операции с оружием в руках. А предатели — это свои, родные... но гораздо хуже врагов. Они просто не имеют права называться людьми и до сих пор живы лишь потому, что нужны для «сеанса».

Предатели были натуральные, никакой бутафории. Один наш нохчо из Элин-Юрта, мужик сорока пяти лет, и его сын, совсем недавно отпраздновавший свое двадцатилетие. Эта семья и стучала для ГРУ. Поскольку мы с самого начала следили за процессом, который сами же и инициировали, вычислить их не составило особого труда. Мальчишку, во-обше говоря, было жаль. Он делал то, что приказал отец — у нас так заведено. Возможно, если бы не было насущной необходимости, мы бы его помиловали.

В багажнике другого «Ниссана» тоже было не пусто. Там был установлен «белый генератор», который мы одолжили у Шамиля на время проведения акции.

По причине небольших габаритов, мощность у него была довольно посредственная, но ее вполне хватало, чтобы намертво заглушить все радиостанции в радиусе двух километров. Генератор питался от бортовой сети, пульт был выведен в салон. Поскольку все люди Казбека во время акции будут заняты, мне предоставлялось почетное право управлять этой замечательной машинкой.

Мовсара с нами не было. По первоначальному замыслу он был главной действующей фигурой в готовящемся спектакле, но тут вмешался случай — к нам в руки попали «следаки»... Пришлось на ходу менять планы. Мовсар, конечно, главная фигура, но в данном случае «следаки» важнее. А пересекаться им ни в коем случае нельзя. Во-первых, мальчишка может сгоряча пристрелить их и испортит нам всю задумку. Во-вторых, что гораздо страшнее, может пообщаться с ними и кое-что понять. Так что рекламировать «амира» будем без его непосредственного участия...

В десять минут шестого старший группы сопровождения, выделенной для эскорта ожидавшихся журналистов, доложил по рации: прибыли. «Шестерка», пятеро. Трое — съемочная группа, проводник, три камеры. С ними один свидетель из Тхан-Юрта, дед. Стоим за Заканом, у зернотока, ждем команды на выдвижение.

Три камеры — что-то многовато. Видимо, два оператора и Руслан прихватил свою. Внял моему совету. То, что один свидетель, понятно: для второго, по всей видимости, места в машине не хватило. Хорошо. Мне — плюс. Я, честно говоря, как пять пробило, стал сомневаться, что они вообще приедут...

Самашки — замечательное село. Чем таким замечательное? Тем, что его во всем мире заметили. Когда-то это было богатое село, довольно престижное место для проживания. Здесь были консервный завод, несколько школ, ясли и железнодорожный вокзал. Консервный завод, продукция которого распространялась по всему бывшему Союзу, предоставлял рабочие места сельчанам, а школы растили новое поколение будущих моджахедов. Тогда, конечно, никто и не предполагал, что они станут моджахедами.

В апреле 1995 года федералы брали Самашки штурмом, а наши оказали им нешуточное сопротивление. Федералы разозлились и разрушили едва ли не полсела, убили очень много мирного народу. До того там зверствовали, что по этим фактам приезжала комиссия международного комитета и проводила скрупулезное расследование. Так это село и вошло в историю под именем «второй Хатыни» [8] .

8

Это всего лишь интерпретация Дока, который сам в это время спокойно жил в Москве и сейчас пользуется общими данными и слухами. Операция по взятию Самашек длилась более трех суток (сам бой — более суток плюс подготовка). Противостоял федеральным силам отряд порядка 600 отменно экипированных и обученных боевиков (в числе которых было немало наемников). Во дворах и палисадниках были оборудованы огневые точки, на окраинах — окопы и минные поля, и, по всем признакам, тому, чтобы не пропустить русских в село, являвшееся опорным для тейпа Джохара Дудаева, придавалось особое значение. Упорно отказывались обеспечить сдачу оружия и старейшины. 7 апреля боевики отвергли предъявленный им ультиматум о сдаче оружия, и стало ясно, что бой неизбежен. Тогда для выхода мирного населения был предоставлен коридор, и лишь после того, как из населенного пункта эвакуировались 450 мирных жителей, в основном женщины и дети, начался штурм Самашек. Тем не менее, несмотря на выход гражданского населения, тяжелая артиллерия при взятии Самашек не применялась и наступающих поддерживали лишь 9 танков. Необычная ожесточенность боя, обнаружение в селе 30 укрепленных пунктов, грамотно скорректированный огонь обороняющихся — все говорило о том, что в Самашках действовали профессионалы, а не отчаявшиеся крестьяне, вооруженные чем попало, как потом утверждали пресса и правозащитники. Последние, кстати, нагло утверждали, что никакого боя вообще не было, а имела место односторонняя карательная операция против мирного села, по жестокости сравнимая с Хатынью и Сонгми. Между тем с нашей стороны погибли 26 и были ранены 90 человек, подбито два танка и три бронетранспортера. Не крутовато ли для «мирного» села?! Для расследования обстоятельств дела в Самашки прибыла вовсе не комиссия международного комитета (ну почему бы и не приврать для красного словца?), а специальная парламентская комиссия по Чечне во главе со С. Говорухиным, которая подтвердила, что при штурме само село не подвергалось ни бомбардировке, ни артиллерийскому обстрелу. Огонь велся только по прилегающим зеленым массивам, а из 700 домов в Самашках частично разрушено 50, но не 200, как утверждали местные жители и все тот же «Мемориал»... И еще... Был я там, только уже двадцатого апреля (95), в том историческом штурме поучаствовать не пришлось (и слава богу). Смотрел. Кое-где и в самом деле дома были разрушены, но в целом село выглядело нормально — жить можно. А усадьбы, между прочим, богатые — куда там нашим русским селам! А потом, некоторое время спустя, это дрянное село еще несколько раз брали...

Но нас в Самашках привлекала не историческая значимость этого места и даже не знаменитый лесной массив, в котором можно с успехом спрятать мотострелковую бригаду со всей техникой. Здесь расположена телевизионная станция, мощности которой вполне хватает, чтобы вещать на всю республику и прилегающие к ней районы соседей.

Наша задача была простой: захватить станцию, выйти в прямой эфир и показать всей республике и входящим в зону вещания соседям свои собственные «вечерние новости». Сценарий я составил (а потом и поправил, с учетом внезапно изменившихся обстоятельств), текст для Казбека написал. Репетировали, получалось, укладываемся в девять минут. Теперь, с учетом пленных, плюс еще две. Итого одиннадцать. Вполне нормально, все успеваем: и покрасоваться как следует, и два раза уйти, пока не подтянулись «вертушки» федералов.

По сценарию, в первоначальном виде все было торжественно и чинно, от начала и до конца. А в конечном варианте — с пленными, концовка намеренно скомкана. На нас «нападет» огромный отряд федералов, и мы вынуждены будем прервать вещание, чтобы вступить в героическую схватку. Это для того, чтобы пленные сказали только то, что надо, и не успели сболтнуть лишнее. А болтать они будут легко и непринужденно. В этом нас заверил приглашенный Казбеком психиатр из расположенного в двух километрах севернее Закан-Юрта дурдома. Он приготовил психотропный препарат, который развяжет языки и пленным, и предателям, но при этом они будут выглядеть вполне нормально и отвечать адекватно. Главное — никаких абстракций, только простые вопросы, ответы на которые легко «достать» из левого полушария.