Поле под репу

— Поиски Лу? Лучеля? — удивился кто-то невидимый, наверное, сидящий ближе ко входу в закуток. — Разве ж бравый старикан не с золотым яйцом нашим носился?

— Без пошлостей, пожалуйста, — попросил каменистый «в штатском».

— Я и не… — откликнулся неизвестный. — Хотя верно, яйцо-то и впрямь золотое.

— Не буду спорить, — вздохнул поборник нравственности и высокого вкуса. — Однако давайте не забывать, разбилось это яичко, чуть ли не вдребезги — видимо, мышка крупная рядом хвостиком махнула.

«Да уж, мышка, — подумала Дуня. По щекам потекли слёзы. — Мышка. Крупная». Она до последнего надеялась. Зря. И всё из-за неё! Неуклюжей неумехи!

— Стойте-ка, откатите назад, — вклинился один из турронцев, второй молча кивнул. — Мы несколько из темы выпали. О Тацу говорите?

— О нём, о нём, — подтвердил Олорк.

Странница с трудом подавила судорожный всхлип.

— Он, что?

— Он того, допелся, — говоря это, вельф явно не жалел «их милость». — Вернее, допрыгался.

— Ещё скажи, долетался, — осуждающе покачал головой каменистый. — Нет в тебе ни толики уважения и такта!

— К кому?! — огрызнулся «волк». — К смазливому и безмозглому юнцу?! К звезде эстрады множественных миров?! Он сам виноват. От и до! Позорище отца! Велико…

— Ты с ним не работал, — «в штатском» нахмурился. Его лицо буквально пошло трещинами, а под дорогим костюмом всё явственнее представлялась не мягкая плоть, а твёрдая угловатая скала. — Представь себе, он был очень хорош, очень. Особенно в свете того, что с ним сотворили. Его нужно было понимать и чувствовать.

— И что же ты не понимал и не чувствовал, а?

— Почему же, и то и другое. Дело-то в ином. Я ему не нравился… что, кстати, говорит исключительно в его пользу, не находишь? — каменистый пожал плечами. — Девчонку советую отдать Крештену. Он добрый. И местечко тёплое отыщет.

Ошарашенная Дуня моргнула и смахнула с подбородка солёные капли, затем вовсе утёрлась рукавом — как ни странно, платье хорошо впитывало воду. Придти в себя, перестать безмозгло рыдать девушку заставило оброненное имя — было неприятно услышать его здесь и от этих типов. Неужели весёлый и громогласный пожелезник с ними?

— Так и поступлю, — Олорк вновь посмотрел на госпожу Л'лалио. Что-то в его взгляде… Да нет, померещилось — чересчур горе-путешественницу пугал вельф, и по большей части не он сам, а его родичи, что преследовали Ливня. Наверное, из-за того и чудилось на пустом месте всякое, так как Дуня хотела увидеть в лжекриогенике плохое.

— Неужели вы нашли общий язык? — с сарказмом поинтересовался кто-то, возможно, Септ. Хотя тот не показался спутнице таким уж ядовитым, скорее — спокойным что древние горы, иной раз одаривающие гостей некрупными камнепадами.

— Нет, не нашли. Но дела меж собой имеем… если припрёт. И встречаться собираемся на нейтральной территории — я договор соблюдаю.

Судя по костюмчику и пилотке, обмундированию приснопамятных «ласточек», не похоже.

Вельф снова обернулся к белокурой куколке — и Дуня уверилась в своих опасениях. Чхал Олорк на договоры! И делать волкоподобный чародей будет лишь то, что пожелает — встреча с Крештеном, по крайней мере, сейчас в планы мага не входила. Как он там сказал? «Так и поступлю»? Нет, не поступит. И страннице захотелось крикнуть о том на всё внемирье — не поступит! Слышите?!Не поступит!!!

Девушка вцепилась в мраморное кружево и…

— Не стоит, чадо, — на плечо легла крепкая рука. — Бесполезно.

Не завизжала Дуня только потому, что советчик говорил ровным, гипнотизирующим тоном. Сердце билось в такт словам неизвестного и не могло позволить телу и разуму волноваться.

— Поздно. Уже. Для неё.

Рядом стояли двое. Стражи.

— Разве ж ты не поняла? — а ещё незнакомец имел знакомый голос.

Странница кивнула. Поняла, всё она поняла: для юной баронессы, златовласки, всё уже случилось. Для несчастной действительно поздно — однако Олорку в самый раз!

— Согласен, пожалуй, — это был тот самый, который при внешней молодости казался стариком. — Но не стоит. — Он окинул недовольным взглядом компанию за столом. Те не слышали Стража и не замечали наблюдателей. Дуне подумалось, что в закутке не существовало инородных звуков и тех, кто их издаёт — как не было выхода из пройденного коридора в зал. — Их пустили погостить, а они считают себя хозяевами.

— Не считают, — возразил напарник. — У них природа такая. Маги.

— Дети малые да пакостливые.

Девушка попыталась отойти — не смогла пошевелиться. Открыла рот — вырвалось лишь молчание. Истинные хозяева внемирья решили, что ещё одной незваной гостье не требуются ни движение, ни речь.

— Так всё же, объясните, что произошло с Лучелем, — вернулся к прежней теме невидимка.

— Произошло? Что? — грудь Олорка задрожала от рыка. — Тацу с ним произошёл! Всё с ним произошло. И ничего. Преставился наш старикан. И я уже сказал, кто виноват.

— Преставился? От кого информация?

— Уж поверь, из источника надёжней некуда. От Вирьяна.

Дуня повернулась к мужчинам спиной. От удивления, что удалось овладеть собственным телом, девушка вновь застыла. Сам-то разговор её теперь не интересовал. Как и Септ. Как и Олорк с близнецами. Как и Крештен с мастером Лучелем. Как вообще все участники этого безумия — реальные и вскользь упоминаемые. Как госпожа Л'лалио — пытаясь ей помочь, она сделает лишь хуже.

Как Тацу. Ибо о нём слушать уже было нечего.

— Вирьян встретил призрак Лу, — продолжил вельф. — И хочу отметить, призрак во всех отношениях: мало того что учитель погиб, так он ещё и лишился памяти. Он не помнил, кто и зачем он! Что же нужно сотворить с магом, чтобы такое случилось? чтобы и смерть не вернула истинную душу?! Я не знаю… Ян не осмелился рассказать Лу правду — только помог уйти, да ещё его обязательства на себя взвалил. Обязательства не нашего Лучеля, а того, замороченного! И вы желаете, чтобы я сочувствовал мальчишке? Нет, даже принимая во внимание его судьбу. Даже ради его отца — нет.

Странница шагнула прочь. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль объяснить всё Олорку, убедить его в невиновности менестреля, выложив всё ей известное, чему она оказалась свидетелем, очистить Тацу от подозрений и чужих грехов, но быстро девушка сообразила, что, как и советовал Страж, не стоит. Вельф и другие имеют чёткое мнение о несчастном музыканте, изменить которое, наверное, можно, но незачем. Потому Дуня сделала ещё один шаг — подальше от закутка за мраморной оградкой. Подальше от них всех.