Поле под репу

Стражи внимательно наблюдали за гостьей.

— Что ты здесь делаешь? — Это, пожалуй, было неожиданно. — И как ты сюда попала? Ведь ты не с ними.

— Я ищу дорогу домой, — пожав плечами, ответила путешественница между мирами. — Искала. Мне обещались помочь.

— Тогда зачем уходишь?

Девушка вновь пожала плечами. Она не видела смысла в помощи Септа.

— Скажите, а я есть в вашей книге?

— Книге? — удивился круглощёкий Страж-витязь. — Конечно. В ней есть все. Как тебя зовут?

— Янепонимаю, — буркнула одним словом Дуня.

— Он спрашивает: как твоё имя? — уточнил молодой старец… или старый молодец.

А, вот, Сладкоежку «Янепонимаю» вполне устраивала. Ему даже нравилось.

— Лес, — Гостья действительно позабыла, что зовут её иначе.

— Странно, я не могу найти тебя в списках, чадо.

«Странно, — передразнила про себя Дуня. Почему она это сделала? — Разве для того чтобы найти, не нужно искать?»

— Нужно.

Девушка покраснела. Кажется, хозяевам было всё равно, как она с ними разговаривает — вслух или мыслью — и разговаривает ли вообще, и с ними ли.

— Зачем ты язвишь? У тебя получается, но тебе… не идёт, не подходит, — тот, что богатырь, покачал головой. Дуня стыдливо опустила глаза. — В мирах, ты права, существует множество Лес, но тебя среди них нет. Значит, нам неизвестно, где твой дом — извини, тебе придётся поискать самой.

— Но как?

— Просто укажи, куда ты хочешь, — собеседник кивнул на пенную стену. Только тогда странница заметила, насколько далеко они от магов за светлым столом.

Стена, кстати, и впрямь состояла из пузырьков. Или прозрачных шариков — это уж как посмотреть да назвать. Впрочем, не таких и прозрачных: свет проникал сквозь них, как проникал бы он через мыльную плёнку — преломляясь, беспрерывно кружа в радужных разводах, искажая картинку по ту сторону. Да и не было той стороны. Дуня вгляделась. Картинки находились внутри пузырьков — маленькие и застланные хлопьями искусственного снегопада, словно в рождественских шариках-подарках из американских фильмов. Ничего не видно.

Девушка наклонилась.

То ли она чересчур приблизилась, то ли шар сам подлетел и увеличился, но глаза начали различать мелкие детали. Домик в окружении зелени и мощёных плиткой дорожек. Поначалу он показался донельзя опрятным и ухоженным, как на открытке-тюрьме, разве что объёмной, но потом, к огромному облегчению Дуни, стало ясно, что строению давно потребен ремонт — и нет в этой старости ничего идеалистично-романтического. Мох на прохудившейся черепичной кровле и грязно-пятнистой стене висел клочьями, его, похоже, пытались сбивать палкой. Из крепкой, но несколько покосившейся закопчённой трубы валил чёрный дым, будто в камине под ней жгли резину. Зато ставенки и дверь недавно подновили — они сверкали лаком и краской, даже чудился их одуряющий запах, который перебивал лишь видимый, однако несуществующий аромат цветочков в кадках на карнизах. Простеньких цветочков, не великолепных, но красивых — фиалки? анютины глазки? астры-ромашки? бархатцы? или же ещё какие петунии? На окнах висели занавесочки, чистые и аккуратные, застиранные до тюлевой прозрачности. Это был всего лишь домик, обыкновенный для обыкновенных людей.

— Тебе туда?

— Не думаю, — мотнула головой Дуня. — Там живёт хорошая женщина, но мир её мал.

Странница повернулась к другому пузырю — и снова не отловила момент, когда новый мир в аквариуме чуть ли не врезался в нос.

Здесь картина оказалась сложнее, многограннее. Этот мир был больше. Взгляд не охватывал его целиком. Наверное, потому части, когда взор задерживался, начинали расти, чтобы продемонстрировать себя во всей красе. Леса и реки. Горы и равнины. Замки в облаках и хижины на земле.

Степь. Вольный табун. Нет, скачущая во весь опор лёгкая конница — с гиканьем седоки подстёгивают лошадей, а во главе… Во главе несётся Сладкоежка. Возмужавший… вернее сказать, отощавший. С горящими глазами, целеустремлённый. Тот, кого Дуня не дождалась.

Сладкоежка. Тот самый, что повёл варваров на Империю, где сражался во славу правителя сэр Л'рут, где командовала горничными Вруля и где, позабыв себя, ругала вся и всё златовласая госпожа Л'лалио. Варваров — ксюханцев. Или ксеницев — по версии Тацу. Сладкоежка. Тот самый, что надул всех — и завоёванных, и завоевателей… Сердце остановилось. А что если? И застучало: «Туда, туда», ведь в истории русоволосого наглеца не говорилось, что Молния не нашёл богиню вечернего ветра.

— Туда? — в такт спросил один из Стражей.

— Нет, — мгновенно откликнулась девушка. Нет! Не хватало для коллекции погубить ещё и боевого мальчишку.

Дуня резко повернулась — у лица закружился следующий шар.

Во мраке, средь звёзд скользила ракета, космолёт, Жар-птица в ночи, а на планете под ней люди ходили в средневековых нарядах и верили, что земля — плоская как блин. Вот, например, три девицы в трактире — кажется, две телохранительницы, сопровождающие госпожу, что решила поиграть в барышню-крестьянку — наверняка спорят, можно ли свалиться за край света и куда тогда попадёшь, в рай или ад.

Другой пузырь.

Замок-крепость. Вернее — застава на рубеже. У ворот два светловолосых мальчика. Один держит в вытянутой руке виноградно-жёлтый кристалл. На глазах камень вдруг треснул и развалился на кусочки. Не то! Любопытно, однако совсем не то!

— Поспеши, — Страж не настаивает, не так уж и торопит, скорее, намекает, что ему с напарником дорого время.

Дуня прижала ладони к щекам. Она хочет домой — и не более того. К подругам. Под родительское крыло. К маме!.. И, словно откликаясь на внутренний зов, мир в рассматриваемом шаре поплыл и изменился. Девушка сразу признала вечно затенённый, мокрый, рассадник простуд, нелюбимый с детства двор у родимой пятиэтажки.

— Туда!

— Не самый лучший из миров.

— Наверное, — согласилась путешественница. — Но разве любимое обязано быть лучшим?

— Подумай на досуге над своими словами, чадо, — хмыкнул Страж, незнакомец со знакомым голосом.

Как ни странно, Дуня отлично поняла, о чём речь, и потому молча кивнула. Тем отвлеклась — всего на миг, краткий и неуловимый — и обнаружила себя в ином месте. Похоже, её перенесли туда, куда она просила.

Стражи имели извращённое чувство юмора. Ну, или так получилось: девушка оказалась в довольно тесном помещении — правый локоть упирался в какой-то округлый выступ на стене, левый прижимал пузатую сумку к стенке напротив, что-то холодило ноги под коленями. Из-за того, что комнатушка буквально стиснула Дуню со всех сторон, бедняжка быстро справилась с головокружением и даже устояла — падать-то было некуда. Придя в себя, странница разглядела, куда угодила.

Перед носом — практически картонная дверь в перегородке, не дотягивающей до усыпанного миньонами белого потолка. Хотя во время путешествия Дуня надолго задерживалась в технически развитом Эстрагоне, глаза отвыкли от электричества, освещение резало их до слёз. На двери — привинченная на века реклама в пластмассовом кармашке, над ней — хлипкий крючок, болтающийся на одном шурупе. В общем-то не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть позади унитаз. Девушку выкинуло в туалет. Судя по чистоте, туалет в торговом центре — и то хорошо! И спасибо Стражам, что рядом с чудо-раковиной, а не прямо в неё.

Ручку требовательно дёрнули с той стороны — дверь затряслась, и крючок таки звякнул на кафельный пол.

— Эй! Вы там заснули?! Сколько ж можно?!!

— Ой, — спохватилась Дуня. — Я сейчас. Сейчас.

Конечно же дверь открывалась внутрь — странница с ощутимым трудом выбралась из западни. И остро пожалела об этом, ибо в коридоре её поджидали три разновозрастные, но одинаково разъярённые дамочки.

— Совести никакой нет! — первая грубо отпихнула девушку локтем и ворвалась в кабинку, с треском захлопнула дверцу — перегородки не рухнули только чудом. — Понаехали тут!