Полет Цикады
Шрифт:
– Подозревают саритов, госпожа.
Эйр промолчал. Несмотря на выводы охранного ведомства, сам он в это не верил – слишком много оказалось задействовано инкубов. Только Наири лучше об этом не знать. Её душевное спокойствие куда важнее маленькой лжи.
А сверчки не умолкали. Ни на берегу многочисленных прудов, ни в цветочных зарослях… Тропинка привела Анну и сопровождающих её инкубов в сад. Цветы жасмина белели в темноте, ночная фиалка источала сладковатый аромат.
– Не тревожьтесь, Наири, – Эйр привлек её к себе. В кольце крепких рук было тепло и уютно, и все же что-то не
Анна вздрогнула – слишком ярко вспомнилась мандала, сквозь которую они прорывались с Пайлином… и через которую за ними пробились сариты. Эйр почувствовал движение и развернулся, заслоняя Наири от возможной опасности собственным телом. Но вокруг не было никого чужого…
– Наири? Анна? Что-то случилось?
– Нет. Я просто замерзла. Давай вернемся.
Она почти не лгала. Переживания вернулись ознобом, который не отступал даже в душную ночь. Её Анна провела в объятиях любимого. Эйр даже не прикоснулся к ней, чувствуя, что Наири не желает плотских утех. Она хотела только его присутствия. И спать, положив голову ему на грудь.
Утром Анну ждала неприятная новость: ехать в лечебницу ей запретили.
– Наири лучше не покидать Храм какое-то время.
– Но…
– Наири…
Эйр говорил спокойно, без раздражения, как с капризным, но очень любимым ребенком… И Анна вернулась в прошлое. Тогда, в её квартире, да и потом, в первые дни пребывания в Эстрайе, у него было точно такое же выражение лица. И то, что вчера он предпочел не подойти к ней на улице, а скакать в голове колонны…
– Я. Еду. В лечебницу.
– Нельзя! Наири, вам…
Слишком официально. От тех ласковых слов, что он шептал ночью, не осталось следа – Эйр всегда очень четко разделял рабочее и лично. Почему-то именно сейчас это полоснуло по сердцу.
– Ты специально, да?
– Простите, Наири. Я не понимаю. В чем моя вина? Если я заслужил наказание…
Обида поднялась с самого дна души, всколыхнув муть прошедшего и, кажется, давным-давно канувшего в небытие.
– «Все к удовольствию Наири». Это твои слова? Разве не их ты повторяешь снова и снова?
– Да, но вам сейчас нельзя покидать Храм!
– Нельзя? И кто же мне запретит? Кто из вас? – она повысила голос, оглядывая окружающих.
Звон разбитого стекла, лязг металла по мраморному полу – на ногах не остался ни один. Даже рораги упали на колено. И только Эйр опустился медленно, не сводя взгляда со своей Наири.
– Это опасно!
– А вы тогда зачем? Я желаю ехать в лечебницу!
И Эйр сдался.
– Носилки Наири!
Но удовольствия от одержанной победы Анна не получила.
Вместо покрытого легким шелком паланкина ей подали глухой ящик, пусть и оббитый изнутри мягким войлоком и пуховиками. Окна в его стенках закрыли специальными задвижками, и воздух попадал только сквозь узкие щели, прорезанные в самом верху, ближе к углам – так уменьшалась опасность попадания дротика.
Снаружи и внутри ящик покрывали затейливые рисунки-обереги – защита от магического удара. А места носильщиков заняли рораги довольно высоких рангов. И это не считая тех, кто участвовал
в самой процессии – у Анны сложилось впечатление, что Эйр вызвал для этого всех телохранителей Эстрайи.Сам он шел справа от носилок, Анна слышала его шаги, их она узнавала из многих и многих. Слева занял свое место Тайкан. Напротив Наири, прямо в носилках расположились Рийта и одна из фрейлин. Анну не обманывал их смиренный вид – она уже видела, в каких чудовищ могут обращаться эти миловидные девушки.
В лечебнице царила тишина. Больные сидели в палатах и не смели даже выглянуть в окна. Анна прошла по гулким коридорам и повернулась к своему телохранителю:
– Что это значит?
– Мы не знаем, кто из них окажется убийцей. Наири, вы должны…
– Должна? Опять – должна?
Мысль о том, что она снова окажется в золотой клетке, лишенная смысла жизни, пугала. Анна понимала – Эйр старается ради неё, пытается оградить, но воспоминания еще не развеялись и пугали повторением того ужаса… И Анна взбунтовалась.
Эйр не посмел перечить. Только не отходил ни на шаг, готовый действовать в любое мгновение. Тайкан тоже держался поблизости. Работать в таких условиях оказалось невозможным, и Анна вернулась в Храм.
Эйр больше не спорил, точно выполняя приказы Анны. Зато окружил её такой охраной, таким количеством телохранителей, что ей выть хотелось.
И только вечером они оставались одни. Ужинали, купались… и Анна засыпала, едва дойдя до кровати. Вскоре Эйр не на шутку встревожился:
– Ты так напряжена? Прости, охрану я снять не могу!
Его волнение передалось и Анне:
– Я сама не понимаю. Бездельничаю целый день, сплю до обеда… а устаю так, словно мешки ворочала.
Он не понял этого выражения, но уже утром к Анне явились целители. Эйр ревниво наблюдал, как они суетятся вокруг лежащей на подушках Наири, напрягался, когда они использовали магию, и чуть не взвыл, услышав приговор.
Целители оказались единодушны. Выстроившись на коленях перед Наири, они уткнулись лбами в пол, а потом старший взвыл:
– Лилит осенила Эстрайю великой милостью! Наири благословила наш народ!
Анна удивленно смотрела на это представление. На то, как бледнеет Эйр, на то, как Тайкан опускается на колени в изножье кровати… На уткнувшихся лбами в пол фрейлин, на сияющую Рийту… И переспросила:
– Что?
– Благодарим Наири за величайшую радость! Да благословит Небо дитя, что носит она под сердцем!
***
Празднования по поводу беременности Наири длились три дня. Королевская семья не скупилась на угощения, маги черпали прану, не раздумывая, и темное небо по полночи расцвечивали фантастические фейерверки. С Анной обращались, как с хрустальной вазой. Даже ходить запретили самостоятельно: две фрейлины постоянно поддерживали под локти, чтобы не оступилась, не упала… На все протесты они только кланялись и продолжали делать по-своему.
Появились странные желания. Хотелось то пожевать мела, то клубнику со взбитыми сливками. А как-то Анна проснулась и поняла: если сейчас же не съест пельменей, тех, что продавались в магазине возле её дома – умрет. Понимая невозможность этой мечты, она смогла только застонать.