Полет сокола (В поисках древних кладов) (Другой перевод)

Клинтон Кодрингтон тщательно рассмотрел корабль и передал подзорную трубу Зуге. Пока тот вглядывался в силуэт высокого клипера, Клинтон тихо спросил:

— Будете моим секундантом?

Зуга с удивлением опустил трубу.

— Я думал, вы попросите кого-то из своих офицеров.

— Не могу, — покачал головой Клинтон. — Если узнает Кемп, их карьера будет запятнана.

— Значит, моя карьера вас не беспокоит, — язвительно усмехнулся Зуга.

— Вы находитесь в длительном отпуске и прямого приказа, как я и мои подчиненные, не получали.

Баллантайн задумался. В армии к дуэлям относились не так серьезно, как на флоте, во всяком случае, в уставе не было специальных запретов, а встреча с Сент-Джоном давала возможность сорвать нелепую затею, которая серьезно угрожала экспедиции.

— Ну что ж, я согласен, — коротко кивнул Зуга.

— Премного благодарен, сэр.

— Надеюсь, когда все кончится, вы останетесь так же благодарны, — сухо произнес майор. — Пожалуй, отправлюсь на «Гурон» прямо сейчас. Через час стемнеет…

Типпу поймал конец, брошенный с вельбота. Зуга, подобрав плащ, перескочил на трап через полосу бурлящей зеленой воды и поспешно взобрался на палубу, прежде чем очередная волна успела намочить его сапоги.

Мунго Сент-Джон ждал у грот-мачты с отчужденным видом, но едва Зуга приблизился и протянул руку, отбросил холодность и улыбнулся в ответ.

Майор вздохнул:

— Черт возьми, Мунго, неужели мы не сможем покончить с этой ерундой?

— Легко, Зуга. Пусть ваш друг принесет извинения, и дело улажено.

— Он просто дурак, — покачал головой Зуга. — Зачем идти на такой риск?

— Лично я риска не вижу, — пожал плечами Сент-Джон, — но позвольте вам напомнить, что он назвал меня трусом.

— Значит, шансов нет? — За долгие недели, проведенные вместе, они с Мунго очень сблизились, и Зуга решил сыграть на дружеских чувствах. — Мне нет дела до этого святоши, но если вы его убьете, я попаду в чертовски неудобное положение, вы же понимаете.

Мунго Сент-Джон довольно расхохотался:

— Знаете, Зуга, мы с вами хорошо сработались бы. Вы прагматик, как и я. Предсказываю вам — на этом свете вы далеко пойдете.

— Не слишком далеко, если вы убьете того, кто меня везет.

Сент-Джон засмеялся и дружески хлопнул его по плечу:

— Простите, дружище. Не в этот раз.

Майор с сожалением вздохнул:

— Выбор оружия за вами.

— Пистолеты, — бросил Мунго.

— Само собой, — кивнул Зуга. — На берегу, на рассвете. — Он кивнул на берег. — Вам удобно?

— Конечно. Моим секундантом будет Типпу.

— А он знает правила? — с сомнением спросил Зуга, взглянув на полуголую фигуру, возвышавшуюся неподалеку.

— Достаточно, чтобы снести Кодрингтону голову, если тот поднимет пистолет на мгновение раньше сигнала. — Мунго Сент-Джон сверкнул жестокой белозубой улыбкой. — Насколько я понимаю, большего от него не требуется.

Робин Баллантайн не смыкала глаз всю ночь и за два часа до рассвета уже была на ногах. Она умылась и, подумав, надела старые молескиновые брюки и мужскую шерстяную куртку. При высадке с корабельной шлюпки придется брести через полосу прибоя, и юбки будут сковывать движения, к тому же утро выдалось сырым и холодным — плотный шотландский твид окажется кстати.

Она раскрыла черный кожаный саквояж и проверила, все ли на месте. Возможно, придется останавливать кровотечение, очищать пулевую рану, соединять раздробленные кости… Не помешает и обезболивающее.

Намерение Робин присутствовать на дуэли ни у кого не вызвало вопросов: канонерской лодке не полагалось судового врача, не было его и на «Гуроне». До высадки оставался еще час. Робин раскрыла дневник и стала записывать события вчерашнего дня, как вдруг в дверь тихонько постучали.

На пороге стоял Клинтон Кодрингтон, тусклая лампа освещала его бледное осунувшееся лицо. Робин поняла, что этой ночью капитан спал не больше ее. Увидев девушку в брюках, он в первый момент остолбенел, но быстро пришел в себя и поднял взгляд.

— Я хотел с вами поговорить, — робко пробормотал он. — Это последняя возможность перед…

Робин взяла его за руку и втащила в каюту.

— Вы не завтракали? — сурово спросила она.

— Нет, мэм. — Клинтон покачал головой, украдкой взглянул на ее брюки и смущенно отвел глаза.

— Лекарство подействовало?

Клинтон молча кивнул, страшно стесняясь. Накануне вечером она дала ему слабительное: как хирург, она хорошо представляла, насколько опасно попадание пули в наполненный кишечник или желудок, отягощенный завтраком. Робин коснулась его лба:

— У вас жар, вы не простудились?

Она испытывала почти материнские чувства — Клинтон казался совсем юным и беззащитным.

— Я подумал… может, мы помолимся вместе?

Голос молодого человека звучал так тихо, что Робин едва разбирала слова. От нахлынувших теплых чувств у нее перехватило дыхание.

— Да, — шепнула она.

Они опустились на колени бок о бок, держась за руки. Стоя на деревянном полу крошечной каюты, Робин начала молиться. Клинтон повторял за ней, тихо, но твердо.

Поднявшись на ноги, он задержал ее руку в своей.

— Мисс Баллантайн… то есть доктор Баллантайн… У меня не хватает слов, чтобы рассказать, как важна была для меня встреча с вами.

Робин почувствовала, что краснеет, и попыталась высвободить руку, но он крепко сжал ее.

— Я хотел бы получить позволение поговорить с вами об этом снова, потом… — Кодрингтон помолчал. — Если утро закончится так, как мы надеемся.

— О да, конечно! — с жаром воскликнула Робин. — Все будет хорошо, я знаю.

Едва сознавая, что делает, она стремительно подалась вперед и приникла к его губам. На мгновение Клинтон замер, потом неуклюже обхватил девушку и прижал к себе так крепко, что медные пуговицы кителя впились ей в грудь.

— Моя дорогая, — шептал он. — О, моя дорогая!

Внезапный бурный натиск напугал Робин, но очень скоро удовольствие от крепких объятий пересилило страх. Она попыталась высвободить руки, чтобы тоже обнять его, однако Клинтон неправильно понял ее и поспешно отступил.