Полет Ящера

Я продолжать обзванивать служащих «империи», когда в кабинет заглянул Гоша-Кракен. Промямлив неразборчивое и потупив глаза, он опустил на стол конверт.

–  Дожуй и ещё раз повтори, - я положил трубку на место и потянулся к конверту.

–  Только что доставили. Какой-то пацаненок. Попросил, чтобы лично и немедленно. Мы его, понятно, сцапали, но он не при делах. Дали какие-то козлики полтинник, сунули в руки конверт и назвали адрес нашего офиса.

–  Что внутри, читал?

Гоша, помявшись, кивнул.

–  Оно же не запечатано было. Мало ли какую гадость могли подсунуть. В общем, это урки маляву прислали…

–  Помолчи минуту, - я достал письмецо из конверта, глазами пробежался по строчкам.. Гоша стоял возле стола, как вкопанный, и даже дышать старался реже. Вероятно, во всем офисе, происходило сейчас то же самое. Такие новости в секрете не утаишь, и ждать от своего хозяина они могли чего угодно - вспышки необузданного бешенства, рокового выстрела в висок - всего вплоть до Тихого помешательства. Потому, верно, и отправили в кабинет Гошу-Кракена, зная мою слабость к его музыкальным пальчикам, понимая, что только у него есть все шансы выйти от меня целым и невредимым.

Скрипнула дверь, к столу Шагнул Гонтарь. Успевшему переодеться, благоухающему одеколоном охраннику я протянул маляву от «синих».

–  Вот так, Гонтарь. Ультиматум от урок. Приглашают на сходку.

Гонтарь развернул листок, внимательно прочитал написанное, вполголоса выругался.

–  Вот паскуды!

–  Паскуды - это да…

–  Но почему не сработала сигнализация? Где были сторожа?

Я сумрачно скривил губы.

–  Это нам и предстоит узнать. Вернее, тебе. Займись делом немедленно, лады?

Гонтарь кивнул и вышел. Гоша робко повернул за ним. А я, откинувшись в кресле, застывшим взором вперился в захлопнувшуюся за ними дверь.

Дни тянулись мокрыми бельевыми веревками, скручивались и переплетались в ужасные узлы - морские, пиратские, гордиевы. Оттого я, верно, и пил вчера. Не Ганса пропивал, - жену! Еще одну свою будущую потерю…

Все случилось так, как я и предполагал. Минувшей ночью её похитили. В маляве мне предлагалось явиться на сходку - держать ответ за Мороза с Капралом. В противном случае обещали то, что и должны были обещать. Сначала локон, потом ноготок, а после - все остальное.

Зажмурившись, я вдруг увидел себя сидящим за шахматным столом. Часы с двумя флажками бешено отщелкивали секунды. Время на роздых и размышления не оставалось. Незримый противник, съев моего офицера, цапнул грязными пальчиками королеву. Очередь хода была за мной.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Чтобы за ночь одну

Расцвела,

Подогрел я горшок,

Где слива растет.

Ни один цветок не раскрылся.

И. Такубоку

Первоначальную сходку в «Южном», как мы и планировали, «синим» пришлось перенести. Инспекция, засевшая с раннего утра в кабинете директора, конечно же, не могла их не насторожить. Впрочем, не могла и всерьез испугать. Времена, когда урки тряслись перед серпасто-молоткастой властью, давно миновали. Как у партий имеются правое и левое крылья, так и нынешняя власть представляла собой всего-навсего одно из многочисленных ответвлений преступности - более своевольное, более амбициозное, не самым лучшим образом управляемое - и все-таки свое родное, а родных опасаться нелепо. Самое главное, что присутствовало объединяющее начало: все добывали в меру сил и возможностей бабки. Одни огребали деньги на рэкете, другие на торговле, взятках и политических авантюрах. Принципиального различия не наблюдалось, и дела государственных правителей на сходках обсуждались с той же помпой, что и дела местных авторитетов. Общность творимого объединяла, и если урки брали квартиры с банковскими сейфами, то министры пытались брать города и республики, в чем, кстати, татуированная братия также принимала посильное участие. К местам боевых действий на стажировку и на заимствование кровавого опыта высылали рвущихся в бой птенчиков. К слову сказать, лучшего места для закалки молодняка нельзя было и придумать. Возвращались не только с хабаром, но и связанные кровью, наученные бить кулаком и пулей, с дистанции и в упор. Юные подмастерья матерели, превращаясь в заплечных дел мастеров. Так что нагрянувшая не ко времени инспекция вызвала у авторитетов гримасу недовольства, но не более того. На такую реакцию мы, впрочем, и рассчитывали. Короткой отсрочки вполне хватило. К нужному часу ребятки Августа устроили все наилучшим образом. Слушать братву можно было чуть ли не с эффектом стереофонии. Еще раньше я успел созвониться с Васильичем, предупредив насчет возможной заварушки в «Южном». Старик недовольно попыхтел, но новость проглотил стоически. Иного выхода у него и не было. Наверное, не менее получаса мы обсуждали детали операции, и генерал то и дело прерывал меня, прося обождать, потому что он, видите ли, записывал все по пунктам в свой любимый блокнот. Я терпеливо ждал, но мысленно ругал его на все лады. Конспекте? хренов! Полководцы не должны волноваться, но этот генералиссимус, похоже, чуточку мандражил. А может, не оклемался ещё после «Харбина». Все ж таки годы берут свое, и паузы между боевыми рейдами тоже должны иметь место.

Сам я готовился к предстоящему без особого трепета. Жизнь, само собой, не копейка, но судьбу так и так не обскачешь. Что суждено, то суждено, а невыполнимым грядущее мероприятие я отнюдь не считал. Нет несокрушимых мафий. Ну нет, и все тут! Даже мощнейшую из всех - государственную, освинцованную коррумпированным поясом, бронированную спецслужбами - разваливают сплошь и рядом. А уж частные бардаки да ещё воровского толка - особой силой и монолитностью никогда не отличались. Законы татуированного народа, черные, смутные, порой не лишенные элемента рыцарства, давно рассеялись в пух и прах, как тот озоновый слой, что спасал нас некогда от жесткого излучения. Были законы, а стали понятия. Соответственно и волки выродились в шакалов. Седовласые одиночки, жившие по старым правилам, уже не могли ничего изменить. Как писал в сказке известный британский колонизатор: Акела промахнулся… Промахнулся прежде всего со временем. И вместо акел всюду повылазили голимые шерханы, с одинаковой легкостью шлепающие и недругов, и вчерашних компаньонов, без угрызений совести накладывающие мохнатую лапу на общак, набрасывающие удавку на самое почтенное горло. Можно ли было представить себе раньше объединение сук, воров и беспредельщиков? Да ни в жизнь! А сейчас подобное наблюдалось сплошь и рядом. От хаотического смешения черных, белых, синих и розовых получалась какая-то цветовая вакханалия. Слов нет, до поры до времени они, конечно, сосуществовали, но склеивала этих людей отнюдь не дружба. Лучше многих других я знал, на чем держатся подобные группировки. Две-три ключевых фигуры, с десяток ближайших помогал, готовых переметнуться при первом звуке боевого гонга, и серая масса бритоголовых бойцов. О гражданских подразделениях - магазинах, ларьках, банках, автозаправочных станциях - говорить вовсе не стоило. Вся эта ежедневно обираемая братия в тридцать три рта плевала на свою навязываемую извне «крышу», тайно злорадствуя любой оплеухе, нанесенной вчерашним «кровососам и эксплуататорам». Если нет маршала, то капитанов и лейтенантов вышибать с шахматного поля - задача для первоклашек. Были бы денежки и был бы должный настрой. Господ маршалов мы уже вышибли, должный настрой присутствовал.

В общем, на место я заявился к положенному часу, натянув на голову потрепанную широкополую шляпу. Кто знал, что это означает, завидев меня, непременно вздрагивал. Ящер открыто демонстрировал свой выход на тропу войны. Для того и надел шапочку, - пусть послужит жупелом и предупреждением. Кое-кто станет, конечно, ухмыляться, что отнюдь не возбраняется, но кое-кто непременно подожмет коготки.

Разумеется, в «Южном» были уже гости. Поблескивая лощеными формами, возле ресторана стояли сановитые «Ламборгини» и «Врэнглеры», пижонистые «Фер-рари» и «Ягуары», последних люксовых серий «Мерседесы». Чуть сторонясь общей крикливой массы, более скромным порядком выстроились «СААБы» и «Вольво». Эта периферийная шеренга словно намекала на то, что и здесь у некоторых посетителей «Южного» имеется вкус. Накатавшись на обвешенных прожекторами джипах, иная знать из татуированных королей пересаживалась на более престижные модели. Кое-где возле машин покуривали бритоголовые «боинги», хотя и в этой сфере наблюдались лучезарные изменения. Вместо голых черепов тут и там мелькали компактные причесоны, некоторые даже ничего не жевали. Все правильно. Не слишком приятно походить на горилл и макак. Вдоволь попугав обывателей блатным «постригом», воровской мир потихоньку преображался, стремясь перенять манеры заокеанских коллег. Солиднеющие нувориши потихоньку меняли цветастые сутенерские пиджаки на дипломатическое одеяние, а золотые фиксы превращали в безукоризненный фарфор.

Присматриваясь к гостям «Южного», мы прокатили мимо заведения пару разиков и в конце концов припарковались на отдалении. Все это время я сидел с миниатюрным наушничками, напоминая зеленых тинэйджеров, днем и ночью не снимающих с пояса плейера. Август в своем нашпигованном аппаратурой фургоне разместился поблизости от ресторанчика. В его функции входило внимательно отслеживать качество радиоприема. Особый ретранслятор подчищал все слышимое, посылая сигнал на мою антенну. Пока, судя по всему, ничего интересного не происходило. Кое-какой народ уже подошел, болтали и «ботали» о делах скорбных, о последних поправках к нужным законам, о том, что стало труднее торговать водкой и соками. Разумеется, переживали по поводу обилия конкурентов, сердились, что помимо родной продукции густым потоком хлынула с востока китайская водка - не слишком хорошая, зато удивительно дешевая, что всегда значилось на Руси аргументом номер один. Кто-то, кажется, Кора, предложил выпить за покойного Капрала, но тост не поддержали, и я с удовлетворением понял, что урки находятся в напряжении.

И ещё удалось подметить один немаловажный момент: никто не вел застолье, никто не пытался играть первую скрипку. Болтали вразнобой, и если зарвавшийся гость невзначай начинал повышать тон, ему тотчас давали укорот остальные. Хором. И это тоже представлялось замечательным! Нет лидера, стало быть, нет четкой программы. Чего стоит коллективное самоуправление, мы уже уяснили, наглядевшись парламентских баталий. А чем заканчивали учредительные собрания всех времен и народов - тоже прекрасно известно. Всегда заявлялся какой-нибудь Мюрат-Железняк и, изгально ухмыляясь, объявлял конец демократическому правлению. Что и говорить, роль приятная во всех отношениях. Возможно, таковую сегодня придется исполнить мне. Дескать, здравствуйте, господа бандерлоги! А вот и ваш любимый Ящер, не ждали?..

Достав болгарскую сигарету, я щелкнул зажигалкой, медленно прикурил. увы, красивой затяжки не вышло. Я тут же поперхнулся. Гонтарь, сидящий впереди, недоуменно повернул голову, водитель тоже нахмурился. Они не слышали воровского трепа, а потому ничего, конечно, не поняли. У меня же в глазах поплыли разноцветные круги, пульс скачком подскочил выше сотни, и снова зашевелились на затылке волосы. Недавнее спокойствие враз пропало. После очередной фразы воровского авторитета в наушниках прозвучал рык. Тот самый, знакомый по прежним записям!