Полет Ящера
Шрифт:
– Неудобно, а что поделаешь! Пока кости не срастутся, надо терпеть.
Надюха призадумалась.
– Может, оно и к лучшему, - пробормотала она.
– А то Дин-Гамбургер толковал, что как только снимут гипс, все будет кончено.
– Не понял?
Она фыркнула.
– Да это же из «Бриллиантовой руки»! Помнишь, как они боялись, что гипс снимут раньше времени!
Смех этой девочки болезненно резанул по сердцу. Что-то не то она говорила. Причем тут Гамбургер? Я свел брови на переносице.
– Где ты видела Дина?
– Да здесь же, в городе. Я уже от плотинки возвращалась, а он рядом на машине остановился. Зеленый такой кабриолет. Старинный. Предложил подвезти.
– Ты же его совсем не знаешь!
– Ну… Он представился. Назвал себя, сказал, что ты его хозяин. Разве не так?
– Так-то так, да только странно…
– Ой! Кажется, стучит кто-то!
Надюха встревоженно вскинула голову, и мы тоже услышали осторожный стук. И даже не стук, а скорее легкий шорох, словно кто-то терся о нашу дверь, неловко задевал коленями и локтями. Я болезненно сморщился от щелчка в голове. И даже не щелкнуло, а треснуло. Точь-в-точь как электрический разряд. Всем своим существом я почуял приближение недоброго. Точно накатывал черный и злой вал. Напряженно я всматривался в потайное, подсказывающее ответы пространство, но там было черным-черно. Я никак не мог что-либо разглядеть.
– Схожу, посмотрю!
– Гонтарь взялся за автомат.
– Только осторожнее!
– просипел я. Предчувствие роковой встречи превратилось в уверенность, но направление основной опасности я никак не мог определить.
– Ни в коем случае не открывай дверь!
– Не волнуйтесь, босс.
– С автоматом наперевес телохранитель двинулся вон из комнаты, но до порога так и не дошел. Движение руки Надюхи я успел зафиксировать боковым зрением, но очень уж быстро все произошло. Пуля, выпущенная из её крохотного пистолетика, угодила Гонтарю точно в затылок. Клюнув лицом вперед, телохранитель грузно обрушился на ковер, а в следующий миг подаривший смерть Гонтарю пистолетик смотрел уже на меня.
– Сидеть, Ящер!
– гаркнула построжавшим голосом Надюха.
– Что ты сказала?
– Что слышал! Ты арестован!
– Кем?
– Органами НКВД!
– Что, что?
– Ты не знаешь, что такое НКВД?
Я взглянул на неподвижно лежащего Гонтаря, стиснув кулаки, процедил:
– Да нет, наслышан.
– Вот и замечательно, быстрее заговоришь!
Я стиснул кулаки, задыхаясь, выплюнул:
– Мерзкая тварь! Дешевка! Значит, эти выродки успели завербовать и тебя!
– Глупенький! Да я сама к ним пошла! Сама, понимаешь? По убеждениям! Чтобы всех вас до третьего корня извести, чтобы очистить мир от таких, как ты.
– Шлюха!
– Дурачок!
– она произнесла это почти ласково.
– Да ты через час будешь у меня в ногах ползать, прощение вымаливать! За «тварь», за «шлюху», за все свои распаскудные фокусы.
– Не дождешься!
– Дождусь, Ящер! Непременно дождусь, - Надюха хищно оскалилась.
– Ты давно был у нас под колпаком. И Елена твоя регулярно писала докладные. Думаешь, с чего это мы с ней так быстро подружились, а?
Я в бешенстве захрипел. Гнев обвил горло удавкой, воздуха не хватало.
– Что, стратег? Не раскусил? Ничего!.. Зато будет теперь о чем поразмыслить! А я тебе помогу. Времени у нас для душевных бесед много…
Я попытался вскочить, но сверкающий пистолетик опустился чуть ниже, и плеснувшее пламя огненным языком лизнуло в забинтованную ногу. Гипс - не титановые пластины, и, зарычав от боли, я осел на диван. Вместо ругательств из горла выходил Какой-то неразборчивый шип. И зудела, страшно зудела потревоженная нога.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Мы
воем по жизни,Мы воем по песням,
Мы - правнуки Серых Волков…
Ла Помас
ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ-МБВД-АФБ-МБР-ФСК-ФСБ… А ещё раньше Тайная канцелярия и Тайная экспедиция. Сколько лиц и сколько аббревиатур! Какое гигантское число «сансонов» успели подготовить и выпустить в подвалах сего жуткого вуза! Таких, как мой Хасан, там встречали с распростертыми объятиями, хотя и не задерживали особенно долго. Грязный орган и чистить надлежит тщательнее. Это вам не печень с почками! Парой процедур не отделаешься! Во всяком случае такое количество чисток, какое претерпели карательные органы, не испытывала ни одна другая структура. Что и говорить, усатый Иосиф знал толк в гигиене.
Впрочем, сейчас мне было не до того. Я сидел, привязанный к стулу, под ярким светом двухсотваттной лампы и выслушивал неспешно расхаживающего по комнате военного. Широкие галифе, кожаные с вороным отливом сапоги, капитанские погоны. Человеком в галифе был никто иной, как Поэль.
– …Перестройщики драные! Любители свободного трепа!.. Да вы половины того не сделали, о чем мыслил в пятьдесят третьем Лаврентий Павлович! Объединение двух германий, разграничение функций.партийных и государственных органов, отмена всяческих культов, пересмотр национальной политики - вот, что он предлагал. И тирана, к твоему сведению, грохнул тоже именно он. Теперь-то уже нет смысла скрывать.
– Резко обернувшись, Поэль срывающимся голосом прокричал: - Итак, повторяю вопрос: в каких отношениях ты находился с Серовым?
– Не сходи с ума, Поэль…
– Я тебе не Поэль, мерзавец! Называй меня гражданин начальник, понял?
– Рука его наотмашь хлестнула по моему лицу. Я стиснул зубы. Подумать только! Ящера бьют - и кто бьет?! Рохля, что раньше готов был лизать мне пятки, смахивать пыль с костюма!
– Так вот, дорогуша, у органов есть сведения, что в перевороте, затеянном Никитой Хрущевым, участвовали и твои люди!
– Бред!
– Заблуждаешься, голубчик, не бред! Могу продемонстрировать кое-какие документики. Дин, к примеру, признал свою вину полностью.
– Поэль криво ухмыльнулся.
– И Безмен твой разлюбезный дал показания. Разговорчивый оказался паренек! И почерк хороший. В трех экземплярах все описал. Подробне-нько! С художественными оборотами! Если желаешь, устроим очную ставку. А попросишь - и «пятый угол» организуем. У нас, надо тебе сказать, Павел Игнатьевич, большие возможности в этом смысле.
Я бешено задергался на стуле.
– Ну, ты у меня попрыгаешь, Поэль! Дай только добраться до твоей жирной шеи!
– Руки коротки, Павлуша!
– Поэль насмешливо фыркнул.
– А если думаешь, что сможешь с нами тягаться, то в этом ты очень и очень заблуждаешься. Генерал Павлов тоже, помнится, поначалу, ерепенился, в грудь себя бил, чем только не стращал. Но сбили спесь. Кстати, за один-единственный вечерок. Всего-то и хватило могучему генералу - несколько часов задушевных диалогов. Есть, понимаешь, у нас. тут балагуры. Кого хочешь разговорят.
– Ох, побеседовал бы я с твоими балагурами!
– Побеседуешь, Ящер! Смею тебя заверить, очень и очень скоро.
– Не надо с ним так, - мягко проговорил человек, сидящий в углу. До сей минуты он хранил молчание, и только сейчас я сообразил, что это Кора. Из-за бьющего в глаза яркого света я не мог его толком разглядеть, но голос узнал тотчас.
– Что вы, в самом деле! Давите, ругаетесь… Ящер - человек неглупый и, конечно, понимает, что пойман с поличным, прижат, как говорится, к стенке. Так что обойдемся без угроз и рукоприкладства. Уверен, он все расскажет органам сам.