Полезный Груз

Люди, которые вас видят в первый раз, будут обращаться с вами фамильярно вне зависимости от вашего возраста, пола, и вчерашнего социального статуса. Звать вас будут в основном по имени, а если по фамилии, то всегда с оттенком презрительного снисхождения.

Вас доставят «куда следует» и поместят в странные, иногда зловещие, условия, где ваши первобытные качества – отвага, коварство, сила – подвергнутся проверке на прочность. Если вы склонны были к размышлениям о том, как улучшить общество, размышления эти покажутся вам теперь в высшей степени наивными. И если вы умный, наблюдательный, и в то же время не чуждый состраданию человек, вы пожалеете – о том, что в размышлениях ваших вы всегда, всю жизнь обходили этот аспект существования цивилизации стороной – в мыслях и в разговорах. Вы считали, что подавляющее большинство арестованных арестовываются заслуженно, и что те, кто нарушает Закон, должны же как-то за нарушение платить, не так ли.

Может, вы думали в благородном порыве, что если вы в чем-то провинитесь перед Правосудием, то и будете держать ответ – перед Правосудием, глядя ему, Правосудию, в глаза. Может, Вы были любопытны настолько, чтобы на досуге просмотреть поглавно конституцию вашего государства, и найти в ней презумпцию невиновности. Вы твердо уверены, что пока присяжные не высказались, Вы невиновны в глазах Закона.

Все так, но до встречи с Правосудием нужно еще дожить, и ни за ваше человеческое достоинство, ни за вашу личную безопасность Правосудие никакой ответственности не несет. Да и в будущем не очень собирается нести.

Прозвучали слова «Вы арестованы!» – и вы обнаруживаете, что ваши друзья и знакомые не считают вас более полноправным членом общества. Вам не повезло, вы выпали из жизни – с кем не бывает! Аварии на дорогах, кораблекрушения, инфаркты, случайные выстрелы – люди иногда умирают неожиданно. Тот, кем вы были до ареста – умер. Вы – другой. У вас похожие черты лица, похожий голос, но для ваших знакомых вы – призрак. А с призраками общаться не шибко приятно.

У арестованного нет прав, что бы не болтали по этому поводу демократические конституции. У арестованного могут быть только привилегии или их отсутствие. Привилегии арестованный может купить – если он очень, баснословно, богат, а также добыть с боем, если ему посчастливилось иметь могучее телосложениее или он умеет давать в морду первым, получать сдачи, и снова давать в морду, не устрашась видом своих выбитых зубов на полу.

Бытует мнение, что женщинам за решеткой лучше, чем мужчинам, потому что насилие, в том числе и сексуальное, женщины переносят легче, чем мужчины, и физически, и психологически. Это правда лишь отчасти. Это смотря чью пизду и каким способом вас заставят лизать. И смотря куда вам засунут сперва два пальца, потом четыре, а потом кулак, и в какой позе.

Редкие сердобольные знаменитости с возможностью влияния на общественное мнение вступаются за арестованных, и порицают условия, в которых их, арестованных, содержат. Обычно таких знаменитостей самих арестовывали.

К словам «Вы арестованы!» подготовиться практически невозможно. Даже если знаешь, что они будут произнесены.

Зак был на работе. Дети в школе. Нянька дремала в гостевой. Хутень притих. Мелодично заиграл дверной звонок. Ашли оправила футболку, подтянула шорты, и прошла к входной двери. На пороге стояли двое равнодушного вида мулатов, один толстый, другой спортивного вида, в обычных летних костюмах. Толстый вынул из кармана бумажник и открыл его перед Ашли. Сверкнула бляха.

– Ашли Миллер? – равнодушно спросил он.

– Да.

– Вы арестованы.

***

К чести Зака следует сказать, что только узнав об аресте жены, он не растерялся, а, холодный, суровый, без эмоций, прибыл в регистрационный центр, добился встречи с прокурором и судьей, и предложил залог. Ему отказали. И только после этого он вернулся в хутень, выпил залпом несколько стаканов скотча, и провалился в вязкую дрему, перемежающуюся с кошмарными видениями. К середине ночи он заставил себя подняться, скинул одежду, и простоял под душем полчаса. После этого он принял снотворное и уснул, как убитый.

Проснувшись в семь утра, Зак оценил положение, прикинул варианты, и некоторое время провел в поисках нужных в данном случае законов и поправок в интернете.

Он не стал звонить знакомым, а набрал номер, найденный в справочнике, и нанял в частном порядке защитника, до того работавшего на государственную зарплату (из тех, кто предоставляется подсудимым, если у подсудимых нет средств оплатить защиту). Зак пригласил его к себе в хутень, выписал ему чек, превышающий в несколько раз месячную зарплату государственного законника, и посвятил три часа дрессировке. По мысли Зака защитник на суде должен был говорить только то, что предусмотрено самим Заком, не нести отсебятину, не пытаться вставить какие-то свои мысли, улыбаться присяжным. Зак отвез защитника в центр, и там они прошлись по магазинам и зашли в парикмахерскую. Государственный защитник выглядел после парикмахерской весьма достойно. Зак и так и эдак его разглядывал, просил пройтись перед ним, обернуться, сделать жест. Режиссировал.

К вечеру Зак вернулся в регистрационный центр. Оказалось, что жену его уже перевезли в предвариловку. Он поехал туда и добился встречи. Ашли была неимоверно напугана, смотрела на Зака круглыми глазами, и шмыгала носом. Как всегда на суше она чувствовала себя неуверенно.

И событие за событием Зак вытянул у жены все, что она помнила, с первого дня знакомства с Анни, а затем выложил ей свою версию событий, предусмотрительно вставив, что зафиксированные компанией связи разговоры его и Анни были сфальсифицированны. В данный момент Ашли было все равно, но впоследствии это сыграло положительную роль в их дальнейшей семейной жизни.

Затем последовал визит к прокурору и обмен документами, положенный по закону.

И только после этого в дело вмешалась компания Пейлоуд. К прокурору явился лично господин Пицетти и изложил ему свои соображения по делу Ашли Миллер.

– Поскольку вы установили личность той, которая появилась в Кейптауне под именем Анни Манчини, сразу перейдем к ее биографии, хорошо? – сказал он. – Анни Лейн, дочь богатых родителей, связалась с дурной компанией и ушла из родительского хутеня семнадцати лет отроду. В двадцать лет она была арестована по обвинению в грабеже, родители наняли хорошего законника, выпущена на поруки. В двадцать три отсидела шесть месяцев за соучастие в каком-то наркотическом скандале. Именно в этот момент она знакомится с Юридиси Камбанеллис, уже легендарной в то время. Юридиси много ей вещает – не все, конечно. Выйдя на свободу, Анни пополняет свои сведения газетными статьями и вещаниями бывалых уголовников. И Юридиси, она же Ридси, становится ее кумиром. По выходе Юридиси из тюрьмы они встречаются…

– Юридиси не … связана ли … не была ли она на Ганимеде? – спросил прокурор, молодой, перспективный, любопытный.

– Никаким образом. Таких, как Ридси, Пейлоуд отсеивает сразу, даже если они каким-то чудом попадают в лотерею. Так вот, Юридиси говорит Анни, что авантюрный ее план по возвращению себе своих детей – пережитки юности, а теперь она умнее. И что дети давно привязались к приемной матери и приемному отцу, и уголовница им, детям, не нужна. Рушатся идеалы. Анни заболевает психическим расстройством – раздвоением личности. И день ото дня верит, что она и есть Ридси. Сумасшедшие бывают очень коварны. Анни возвращается в родительский хутень, и родители ее принимают, и открывают ей счет в банке, обрадовавшись, что дочь взялась за ум.

– А как же…

– Нет уж, дайте мне досказать, – сурово велел Пицетти. – Анни снимает хутень на окраине Кейптауна. Берёт напрокат, уплатив за год вперед, модифицированное рыболовное судно. Нанимает нескольких актеров – безработных актеров всегда много в больших городах – и щедро оплачивает их эпизодические роли. Так появляется мелкий воришка, срывающий ридикюли с честных замужних дам среди бела дня, а также некий Тео, бездельник, собирающийся жениться на Анни. Анни не жалеет средств, очаровывая детей, которых считает своими. После чего она скорее всего соблазняет мужа Ашли, Зака Миллера. Дальнейший ее план прост – убрав Ашли, Анни выходит замуж за Зака и усыновляет близнецов, рожденных Ридси, взятых у Ридси, и адоптированных бездетными Миллерами. Просчитано все было, надо признать, филигранно, и лишь одного Анни не учла. Сама Анни хорошо плавает. Очень хорошо. Но Ашли плавает профессионально. Это все, друг мой, что вам следует знать. Закрывайте дело, и я с чистой совестью сообщу начальству, что волноваться больше не о чем.