Полезный Груз

– Вы его знаете, капитан?

– Кого?

– Моего давешнего визитера.

– Нет, не знаю. Простите меня, Петр Алексеевич. Со мною бывает, я иногда сбиваюсь с мысли. Значит визитер, судя по всему, похитил вашу дочь? Так?

Петр Алексеевич вздохнул и ответил:

– Нет.

– Нет?

– Он сказал, что спас ей жизнь, и скрывает ее от убийц.

– Вы ему поверили?

– Он предъявил доказательства.

– Какие?

– Записку и кое-что еще.

– Записку он оставил у вас?

– Да.

– Позвольте взглянуть.

– Да, пожалуйста.

Открыв ящик стола, Петр Алексеевич вытащил листок бумаги. Муравьев достал из бокового кармана куртки латексную перчатку.

«Папа, не волнуйся. Верь всему, что этот человек тебе скажет. Возможно мы больше никогда не увидимся, но я буду связываться с тобой время от времени. Лиза».

Муравьев, увидев, что Пиночет тянется к записке, показал ее, записку, с руки, не отдавая.

– Это ее почерк? – спросила Пиночет.

– Да. Сегодня мало кто так пишет, – заметил Петр Алексеевич.

– Как – так?

– Вот так. Каллиграфии я ее учил сам.

– Хорошо, – сказал Муравьев. – Можно мы ее заберем? На экспертизу.

– Можно. Все-таки мне обещали, что придет капитан Фонвизин…

Доставая из кармана прозрачный пакет – для записки – Муравьев ответил несколько рассеянным голосом:

– Фонвизин просто мелкий подхалим и дебил. Ни одного успешного дела, но на все вечеринки начальства ходит, на дочери большого чина женат. Петр Алексеевич, вы сказали, что у вас есть еще доказательства.

– Я бы не назвал это доказательством. – Петр Алексеевич еще немного подумал. – Я видел то, что я видел. Но вы скорее всего мне не поверите.

– Я вас слушаю, Петр Алексеевич.

Оказалось, неожиданный гость не просто пообещал оберегать поповскую дочь, но и продемонстрировал некоторые свои умения в области защиты подопечных от опасности. Например, он попросил попа зажечь зажигалку для трубки и держать ее зажженной, а сверху поместил свою ладонь, а затем тыльную сторону руки, и держал так больше минуты, спокойно глядя перед собой, без напряжения.

– Фокус, – сказал Муравьев.

– Не обгорели даже волосы на руке, – ответил поп, без интонации. – И паленым не пахло. Я видел, как огонь обтекает кожу, липнет к коже, меняет цвет. Я было предположил, что он связан с какими-нибудь колдунами или сатанистами, но он это отрицал, и показал мне нательный крестик.

– Ну, мало ли, кто в наше время носит крестики, – усомнилась Пиночет.

– Возможно, сударыня, вы правы. И все-таки сатанист не наденет крестик легко, за здорово живешь. Колдуны креста боятся меньше, иногда даже нарочито носят, но не нательные, а большие, демонстративные, для виду. А потом…

Потом, как рассказал поп, гость перерезал шнур торшера перочинным ножом, расчленил, оголил оба провода, и приставил сперва к тыльной стороне руки, а потом к вискам. После чего, дабы продемонстрировать, что ток наличествует, он соединил оба провода. Выстрелило искрой, и обесточился весь дом к чертовой бабушке, и пришлось попу вместе с гостем будить пьяного управдома, который не хотел ничего делать, а гость взял управдома за грудки, приподнял, впечатал спиной в стену, опустил, затем снова приподнял и снова впечатал, и тогда управдом спустился в подвал и переключил предохранитель.

Муравьев сказал мрачно:

– Стало быть, огонь на него не действует, и электричество тоже. Еще какие-нибудь сверхъестественные способности у него есть?

Возможно, подумал он, некоторые священники склонны к суевериям, особенно потому, что официальная церковь относится к суевериям строго негативно. А что начальству не нравится – то имеет привкус запретного плода.

– Он сказал, что может дышать под водой, – сообщил поп. – Вернее, не дышать. Сидеть и не дышать. Хоть неделю, хоть год.

– Под водой?

– Да.

– Не дышать под водой.

– Да.

– Продемонстрировал?

– Нет.

Муравьев припомнил следы от босых ног, им же самим затертых. Ну, сволочь. Ну ты у меня получишь, как только я тебя поймаю. Я тебе покажу пустяки, скотина бессовестная.

– Помимо этого, – продолжал священник, – он уверил меня, что не чувствует ни холода, ни жары. И никогда ничем не болеет. И хотел бы дать денег в пользу прихода.

– Дал?

– Я сказал, что пока подожду. Я спросил, почему мне нельзя увидеть дочь самому. Он сказал, что это очень опасно, что за ней охотятся по всему городу. Я спросил, собирается ли он жить в Москве. Он сказал, что еще несколько месяцев поживет, а потом уедет в дальние края, где тепло, вместе с моей дочерью. А дальше случилось самое странное. Он попросил моего совета.

– По какому поводу?

– Он сказал, что он обычный человек, во всяком случае был таковым раньше, но вот уже более двадцати лет живет в особенном состоянии, не требующем ни сна, ни еды, ни воды, хотя и спать, и есть, и пить он вполне может. Он сказал, что не видит ни цели, ни причин этого своего состояния, и спросил у меня, как человека, служащего непосредственно Господу, нет ли у меня каких-либо соображений на этот счет. В смысле – для чего это все, почему он такой, какой есть? Я спросил у него, как он попал в это состояние, и он ответил, что не очень понимает сам. Его носит по разным городам и странам. Он знает несколько языков.

– Несколько языков, – повторил Муравьев, глядя поверх головы попа. – Он русский?

– Не знаю, – честно ответил поп. – Славянские черты наличествуют, но также есть что-то такое, что отличает его от русских людей его возрастной группы. Манеры какие-то совсем не московские, но и не провинциальные, а слова он будто подбирает по одному, а потом тщательно складывает в предложение.

– Он вам назвал свое имя?

– Знаете, да.

– Как же его зовут?

– Возможно, это псевдоним, капитан. Не знаю. Он сказал, что его зовут Нил. Нил, представьте себе. Нилом на Руси уже по меньшей мере лет сто никого не называют.

– Определенно кличка, – авторитетно сказала Пиночет.

Муравьев жестом велел ей молчать, и попросил попа:

– Опишите его внешность.

– Внешность? Да. Хмм. Ростом чуть выше среднего. Вроде вас. Широкие плечи. Глаза серые, глубоко посажены. Светлый шатен, волосы не длинные, прямые, залысин нет, седины нет. Нос прямой, не очень большой, в прошлом возможно был сломан и поправлен. Скулы высокие. Рот обычный, не большой, не маленький. Подбородок квадратный … хмм…

– Как у меня, – подсказала Пиночет.