Полигон

– Как видите. А вы?!

– Будто контуженный… – устало признался Сезонов, проводя ладонью по лицу. Он отнял руку и посмотрел на нее, окрашенную в темную кровь.

– Не моя?

– Нет. Зверя. Он убит.

– Ты выстрелил в лоб?

– Я.

– Прицельно.

– Старался.

– Правильно, начальство надо спасать, – делано бодро произнес подполковник.

– Шуточки у вас! Минуту назад чуть не погибли, а уже..!

– Не напоминай.

Сезонов тяжело приподнялся, перенес вес на правую руку, опираясь на нее, чтобы встать, но застонал: от плеча до кисти пронеслась тупая боль.

– Ту же руку, ну что за… – Он цокнул языком, потирая предплечье.

Власов подскочил слева, поддерживая подполковника и помогая подняться. Едва Сезонов встал на ноги, его повело в сторону. Он пошатнулся, но капитан крепко схватил его, не давая вновь упасть. Стоя на месте и приводя сознание и ход мыслей в порядок, зажимая раненый затылок, Сезонов молча смотрел, как вокруг тел существ собираются военные – их стало больше: запоздало прибежал второй пост – и принимают оперативные решения, как избавиться от следов столкновения с чудовищами. Уже расправляли брезентовые накидки. Уже подъезжали два военно-санитарных автомобиля, поэтому солдаты ускорились, чтобы скрыть от врачей мертвых тварей.

У края газона склонились трое.

– Андрей, – произнес Сезонов, но, сделав несколько поспешных шагов, стал крениться в сторону. Рядом вовремя оказался Власов и подставил руку, на которую подполковник оперся.

Ноги как ватные, не свои, будто чужие. Сознание работало обрывочно, поглощая текущее и не запоминая бывшее секундами ранее. В затылке стучало, ссадину на брови жгло, поврежденная рука пульсировала, в груди ныло. Хотелось бы верить, что ребра не сломаны.

– Ему сильно досталось, – сказал Власов, глядя на склонившихся над Багровым людей, которые оказывали ему первую помощь.

Остановились две медицинских машины. Тела существ уже накрыты брезентом, военные делают последние маскировочные манипуляции и встают рядом с ликвидированными животными, следя за целостностью маскировки.

Боковые и задние двери автомобилей распахнулись и из них одновременно выскочили две бригады, тут же профессионально оглядывая людей на площади, оценивая и отбирая пострадавших, которым больше других требуется медицинская помощь. Одна бригада с переносной колесной койкой разогнала солдат у Багрова и склонилась над ним. Второй врач безошибочно подошел к побитому Власову и израненному Сезонову. Оба наблюдали, как к ним направляется высокий моложавого вида старичок-медик.

– Вы дойдете до машины? – он обратился к подполковнику.

– Если только с вашей помощью, наверно, – признался тот.

– А что вы? – медик вопросительно посмотрел на капитана, передав Сезонова в руки подоспевшим коллегам.

– Я в норме, вы лучше его осмотрите, – Власов кивнул в спину удаляющемуся подполковнику, поддерживаемому с двух сторон.

– Но у вас тоже кровь. И нога...

– Нет, я вообще так, в легкой степени. У меня шок, испуг и немного щека разодрана. Нога так, несерьезно. Мне бы сейчас только водочки для смелости и бодрости и салфетку, потереться, – протараторил капитан.

– Водочки не дам, только седативное.

– Тогда не надо.

– Тогда держите. – Мужчина протянул Власову из сумки пропитанные обеззараживающим раствором салфетки в индивидуальной упаковке. Капитан признательно кивнул и, тут же разорвав одну упаковку, приложил салфетку к щеке.

– Точно не хотите, чтобы вас осмотрели?

– Точно нет. Спасибо.

Врач кивнул и развернулся, направляясь к санитарной машине, куда помогли взобраться Сезонову.

Власов приблизился к накрытому трупу первого зверя у памятника ярославскому князю и подошел к охранявшему его сержанту, судя по лычкам на форме.

– Слушай, разреши, я мигом, никто не заметит, – капитан кивнул на брезент.

– Нельзя, не положено.

– Вон, смотри, видишь – выпирает? Это нож в спине, мне его надо забрать.

– Нельзя.

– Ну давай я постою, а ты иди и вынь! Выполняй приказ старшего по званию! – шикнул на молодого парня Власов, доставая из внутреннего кармана куртки чудом не утраченное удостоверение и разворачивая его перед самым носом сержанта.

Тот засопел, выдохнул, быстро присел у накрытого тела, просунул руку под брезент и, нащупав рукоять ножа, вытянул его. На всё ушло секунды три. Держа нож с окровавленным лезвием двумя пальцами за рукоять, сержант протянул его капитану.

– Ну вот сразу бы так. Больше понтов было, – буркнул Власов и принял нож, тут же обернув его в платок и убирая с глаз подальше. Пройдя до второй закрытой брезентом твари, капитан, недолго порыскав взглядом по земле, нашел свой пистолет и, подняв его, обтер о край рукава. Куртке терять уже нечего: ее всё равно чинить да стирать. Власов убрал пистолет и развернулся в сторону медицинской бригады, оказывающей помощь Багрову.

Солдаты и сержанты обоих постов оцепили медиков кольцом. Капитан пристроился за их спинами и выглядывал поверх плеч Андрея. Того уже поместили на носилки и готовили к транспортировке до машины. С Багрова срезали одежду, наложили повязки, уже пропитавшиеся кровью, и накрыли его же камуфляжной курткой. Взгляд раненого через приоткрытые щелки век был какой-то неосмысленный. Он измученно смотрел впереди себя, но видел ли, отображал, что и кого наблюдает, не ясно. Когда солдаты расступились, давая место проезду койке с Багровым на ней, тот заметил Власова.

– Ты… был с ним… московским… подпол… ковником... – едва слышно прошелестел Багров.

– Да. Капитан Власов. – Он выступил перед ярославскими военными и пошел рядом с койкой.

– Он жив?

– Да.

– Спасибо… вам… – Багров тяжело сглотнул.

– Да тут все хорошо сработали, – сказал Власов, не зная, как ответить.

– Скажи… ему… я не виноват…

– Не разговаривайте, вам нужны силы, восстановление будет не из легких, – назидательно сказала женщина-врач, шедшая впереди.

– Скажи…

– Я передам. Выздоравливайте.

Власов кивнул Багрову и остановился, глядя вслед увозившей его бригаде, вновь прикладывая салфетку к щеке. Обернулся на автомобиль, куда увели подполковника.

Сезонов сидел на верхней боковой подножке, свесив руки с колен, и смотрел на военных, охраняющих тела существ. Вокруг головы наложена свежая повязка, пострадавшая рука с перебинтованным раненым плечом и поврежденным предплечьем, освобожденная от рукава, зафиксирована самодельной перевязью. Уже не кровоточащая ссадина над бровью заклеена пластырем. Подполковник поднял лицо на подошедшего к нему, еще прихрамывающего капитана. Тот прижимал к порезу на щеке салфетку, промокая капли крови. Встретив взгляд Сезонова, он глубоко и тяжело вздохнул, будто груз пережитого еще не отпустил его.

Власов расстегнул карман куртки, достал зажигалку и помятую пачку с сигаретами, которые сами чудесным образом остались целы. К черту уставные правила поведения при командире, сегодня можно, решил капитан. Едва он сдвинул крышку, Сезонов протянул ладонь, подцепил сигарету и вынул из рук удивленного капитана зажигалку, закуривая.

– Вам плохо, товарищ подполковник? – участливо спросил Власов, вглядываясь в уставшее и одновременно облегченное лицо Сезонова. Он знал, что того тянет закурить только в одном случае: когда он чем-то страшно измучен и обеспокоен.