Полигон

– Вот как? А мне казалось, это гордость вашего концерна.

– Вокруг них подняли крупную шумиху, верно. Надо же оправдать бешеную дороговизну проекта. Только, будь у меня свобода действий, я бы соорудил фабров совершенно иными.

– Вероятно, такими, - Кин указал взглядом на боксы с экзотами.

– Примерно да. Скажу прямо, человекоподобная компоновка фабров - просто дурацкая уступка прихоти заказчика. Ваши твердолобые гранд-офицеры зациклились на том, что биороботу позарез нужны голова и руки, чтобы он мог брать под козырек. Чушь.

– Насколько мне известно, гранд-офицеры руководствовались другими соображениями, - возразил Кин.

– Их мотивы далеко не так примитивны, как вам представляется. Учтите, в человекоподобии фабров кровно заинтересованы поставщики амуниции и легкого оружия.

– Ага, - сообразил биотехнолог.
– Лоббизм?

– А как же иначе.

Харагва запнулся, прикидывая что-то в уме, и с внезапным пристальным интересом ощупал Кина глазами.

– Совсем забыл, что вы сами из этого вонючего Генштаба, - буркнул он.
– Но мозги у вас вроде варят. Не ожидал.

– У военных тоже случаются мутации, - не моргнув глазом пояснил Кин.

– Наверно, хорошо знаете всю эту свору?

– Не со всеми накоротке, разумеется, но более менее знаком.

Снова Харагва чуть поразмыслил.

– Да, у вас там редкостное сборище, сплошные говенные придурки, ни капли мозгов, - веско заявил он.
– Вы бы знали, скольких трудов мне стоило настоять на том, чтобы рост фабра не превышал четырех локтей. Этим остолопам подавай орясину-гвардейца в шесть локтей высотой, иначе, мол, не смотрится. Но тогда ведь уйма сырья вылетает в трубу, и транспортировка дороже, и в бою намного уязвимее. А четыре локтя - оптимальный со всех точек зрения рост.

– Но только не с точки зрения владельцев фабрик, выпускающих комбинезоновые ткани, - поправил его Кин.

– Шутите?

– Нет, я это говорю совершенно серьезно. Видите ли, случайно я оказался в курсе всех этих подробностей...

– Чтоб им всем пусто было, этим трепаным ублюдкам!
– взорвался Харагва. Я же могу создать идеальное боевое существо, которое будет иметь встроенное супервооружение, а не дурацкие традиционные ружья. Которое будет практически невидимкой и для инфракрасной, и для радиолокации. С надежной броней. Компактное. Скоростное. Дешевое, вдрын их распро-мать! Такое, что им и не снилось...

Невольно Кину вспомнились слова Ронча о том, что Харагва спятил на фабрах. Стоило ему завести речь о своем будущем детище, как он действительно стал похож на одержимого.

Распалившийся биотехнолог даже принялся в такт своим рубленым фразам гвоздить кулаком по бронепластиковой крышке, разбудив самку живодрала, дремавшую на дне бокса, и тем самым моментально приведя ее в несусветную ярость. Приподнявшись на когтистых лапах, она крутилась волчком, тщетно пыталась пронзить яйцекладом прозрачную стенку и бешено щелкала изогнутыми черными жвалами. Кина вдруг замутило при малодушной мысли о том, что кошмарная тварь может каким-то образом вырваться из бокса на волю. От грубых некрашеных стен и потолка исходило суровое, чуть ли не физическое давление.

Оборвав свою захлебывающуюся тираду, Харагва тяжелым шагом двинулся вдоль боксов, исподлобья пристально разглядывая своих питомцев, еще раз подразнил пальцем прыгунчика и широко ухмыльнулся, когда тот опять выстрелил отравленной иглой в бронепластик.

Ронч покосился на Кина и выразительно сощурился, приподняв бровь, словно ему не терпелось обменяться впечатлениями. Кин легонько пожал плечами, указал взглядом на шефа лаборатории, молчаливо предлагая подождать, пока они останутся наедине.

– Однако я что-то заболтался, - озабоченно взглянув на свои массивные старомодные часы, проворчал Харагва.
– Все, мне работать пора. Пошли на выход.

– Что ж, спасибо за это зрелище, - выйдя из галереи к лифту, вежливо сказал Кин.
– Оно производит, я бы сказал, потрясающее впечатление.

– Конечно. Тангра - сущий кладезь, - с энтузиазмом заявил биотехнолог, запирая одну за другой двери зверинца.
– Просто дивная планета. К сожалению, мы тут пока сидим и роемся на этом горном пятачке. Наверняка в других широтах водятся совершенно неизвестные нам зверушки. Может, если поискать хорошенько, найдутся даже похлеще этих.

Они вошли в лифт.

– Между прочим, я уже раскусил генетические коды моих зверушек, горделиво сообщил Харагва, нажимая кнопку.
– И теперь могу лепить их, как захочу.

Дверные створки бесшумно сомкнулись, кабина плавно сорвалась с места и тут же затормозила.

– Вы сказали, у них нет гениталий, - напомнил Кин.
– Как же быть с выведением новых экзотов?

– Это хороший вопрос, - оживился биотехнолог, поворачиваясь к раскрывшимся дверям.
– В самую точку.

Он первым вышел из лифта и остановился в центре шестиугольного холла, легонько почесывая белесый шрам на макушке.

– Сначала я думал, что большинство моих зверушек проходят стадию метаморфоза от яйца к взрослой особи, - рассеянно озирая потолок, начал лекцию Харагва.
– Во-первых, на это указывало полное отсутствие репродуктивных органов, во-вторых, высокая миграционная активность.

– Логично, - согласился Кин.

– Но расшифровка хромосомных кодов ясно показала, что бесполые экзоты вовсе не личинки. Значит, они рабочие члены роя, в котором имеется жесткое разграничение функций. Для моих целей это гораздо лучше, чем личинки. Жизненный цикл дольше, а главное, размножение по роевому принципу идеально подходит для серийного производства.
– Биотехнолог сфокусировал глаза на Кине.
– Это понятно?

– Вполне, - заверил тот.
– Очень интересно, продолжайте, пожалуйста.

– Главная загвоздка в том, где раздобыть матку роя. До сих пор ее ни разу не удавалось хотя бы обнаружить. Странно, что она не участвует в миграции потомства. Еще более странно то, что у зверушек отсутствуют специфические для роевых видов рудиментарные коды. То бишь те, которые заведуют формированием половых признаков. Честно говоря, об этот момент я пока споткнулся.
– Он снова посмотрел на часы.
– Так, меня время поджимает...

– Я бы не отказался продолжить наш разговор, когда у вас найдется для этого свободная минутка, - на прощание сказал Кин.
– Признаться, вы меня очень заинтересовали.

Харагва опять смерил его изучающим взглядом, явно что-то соображая.

– Да мы вроде живем в одном доме. Я в седьмом номере, а вы?

– В одиннадцатом.

– Обычно я работаю здесь до самого ужина, - сообщил биотехнолог.
– Ну а часов после восьми мы могли бы свободно поболтать у меня в берлоге. Пьете?