Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером
Шрифт:
Динамика экспорта промышленной продукции, общего экспорта и промышленного производства в США, 1913 г. = 100% {610}
Помимо экспорта у США был и собственный источник экономического взрыва. На его природу указывают данные статистики: к концу войны население США составляло всего 6% населения Земли, но оно производило 85% автомобилей, почти 70% всей нефти, больше половины чугуна и стали. И если, по словам Дж. Кейнса, «германская империя была… построена углем и железом»{611}, то американская — нефтью и автомобилем. Количество автомобилей в США с 1914 по 1920 г. увеличилось с 1,8 млн., до 9,2 млн. шт., а к 1929 г. — до 23 млн. шт. Американцы называют тот период «автомобильной революцией». Однако главную роль здесь сыграла нефть, которую американцы, в отличие от европейцев, имели в изобилии[60].
Объемы
Переход на нефть был настоящей энергетической революцией. Энергетическая ценность нефти в среднем в 2 раза выше, чем у угля, что дает огромную экономию в масштабах страны, но нефть еще и гораздо легче добывать. В результате себестоимость 1 т. условного топлива из нефти в среднем в 4 раза ниже, чем из угля. Значение нефти не ограничивается только ее энергетическим потенциалом. Нефть является незаменимым сырьем для получения основных видов моторных топлив, масел и смазок, дорожных покрытий, парафинов, нефтехимических продуктов, без которых автомобильная революция, да и вообще технический прогресс в XX в. были бы просто невозможны.
На вопрос, что значила нефть для американской экономики, отвечал в 1933 г. министр внутренних дел и руководитель нефтяной администрации в правительстве Ф. Рузвельта — Г. Икерс: «Нет сомнений в нашей абсолютной и полной зависимости от нефти, мы прошли из каменного века в бронзовый, железный, индустриальный, а теперь век нефти. Без нефти американская цивилизация в том виде, как мы ее знаем, не могла бы существовать»{613}.
Экономика автомобилей и нефти требует, прежде всего, огромных стартовых инвестиций в ее создание. Откуда же взялись необходимые капиталы? Поиск источника этих средств, вновь возвращает нас к громадным прибылям, полученными американцами от военного экспорта. Именно они стали основой тех 10-миллиардных инвестиций вложенных в переоснащение американской экономики в 1924–1928 гг. Эти инвестиции стали материальной базой подъема промышленного производства США и нового роста экспорта в период «просперити» 1920-х гг. В итоге с 1915 по 1929 г. объем «избыточного» (по сравнению с 1913 г.) экспорта из США превысил 35 млрд. долл. (общий — 84 млрд. долл.)[61]. А доля США в мировом промышленном производстве, за этот период, выросла более чем в два раза и достигла 43%{614}.
Следует отметить, что капиталы сами по себе предоставляют только возможности для развития, но не обеспечивают его. И здесь американцы продемонстрировали свое главное преимущество — выдающуюся эффективность использования капитала. За счет чего?
Ответ на этот вопрос И. Сталин давал в беседе с немецким писателем Э. Людвигом 13 декабря 1931 г. В ней Сталин замечал: «Несмотря на то, что Америка высокоразвитая капиталистическая страна, их нравы в промышленности, навыки в производстве содержат нечто от демократизма, чего нельзя сказать о старых европейских капиталистических странах, где все еще живет дух барства, феодальной аристократии». Людвиг: «Вы даже не подозреваете, как Вы правы». Сталин: «Как знать, может быть, и подозреваю». И очевидно это были не пустые слова, и Сталин действительно был в курсе событий, ведь он получал информацию практически из первых рук.
Так, например, в 1935 г. советский полпред в США А. Трояновский сообщал в Москву: «Для меня несомненно, что Америка в техническом отношении далеко ушла вперед в сравнении с отсталой Европой… Все приезжающие сюда после нескольких месяцев пребывания удивляются, как в техническом отношении Америка ушла от Европы и какие ошибки мы иногда делаем, покупая в Европе отсталое оборудование» {615} . Эти преимущества Америки проявились задолго до того, как она заняла лидирующие позиции в мире. В. Ленин еще в 1915 г. отмечал: «По сравнению с Соединенными Штатами Америки, Европа в целом означает экономический застой» {616} .
Достижения Америки были впечатляющими. С 1919 по 1929 г. валовой национальный продукт вырос на 39%. Доходы корпораций — на 76%, в 1923–1929 гг. их чистые прибыли (после уплаты налогов) составили около 50 млрд. дол. Если в 1913 г. в США было выпущено 0,5 млн. автомобилей, то в 1929 г. — 5,5 млн. Из общего числа автомобилей, эксплуатируемых тогда в мире — около 30 млн., доля США составляла 90%. В конце 20-х гг. новый автомобиль можно было приобрести примерно за 600 дол., подержанный — за 300 дол., а старый — менее чем за 100 дол. При среднемесячной заработной плате американских рабочих в 140–150 дол., да еще при распространенной системе
продаж в рассрочку, автомобиль становился «средством передвижения», а не роскошью{617}. Число домов, имеющих радио, увеличилось с нуля до 40%, стиральные машины — с 8 до 24%, пылесосы — с 9 до 30%. В 1920 г. лишь 35% населения имели в домах электричество, а в 1930 г. — 68% и т.д. Потрясенный У. Черчилль восклицал: «Никогда до этого такое огромное количество различных товаров не было произведено и обменено, ни в одном обществе»{618}.Невероятные дивиденды, полученные США от Первой мировой, даже вызвали у одного из ее героев — генерала Э. Людендорфа, в начале 1920-х гг., подозрения в участии Америки в подготовке как Первой так и будущей Второй мировой войны. Людендоф высказывал свои подозрения словами, приписываемыми им некому американскому представителю: «До войны Германия развивалась, бесспорно, быстрее всех других в Европе. Мы (Америка), а также и Англия видели, на какую огромную высоту поднимается Германия, и понимали, что через несколько десятилетий она может превратиться в величайшую державу и диктаторствовать не только в Европе, но и во всем мире. Зарождалась опасность, и мы (Америка) ее своевременно усмотрели. С этой точки зрения мы подходили к вопросу и полагали его рассматривать. Мы убеждены, что после войны руководящая роль перейдет к нашему народу. Мы будем руководить не только Германией, но и всей Европой. Народы ждут от нас многого и прежде всего мира, и они его получат, но на наших условиях и по нашим ценам!»{619}.
Час доллара настал
Народы белой расы, несмотря на все громкие слова об ужасах войны, без борьбы не пожелают уступить захваченного ими господствующего положения на Земле.
Н.Головин, 1921 г. {620}
Первая мировая перевернула финансовый мир. Эмигрировавший из революционной России великий князь Александр Михайлович в те дни писал: «б Соединенных Штатах произошло одно коренное изменение… Американские финансисты, занимавшие прежде деньги в Лондоне, Париже и в Амстердаме, оказались сами в положении кредиторов»{621}.[62] Другой эмигрант — Вильгельм II, добавлял: «Америка извлекла из (Первой) мировой войны значительные выгоды: она сосредоточила у себя почти 50% всего мирового золотого запаса, и теперь уже не английский фунт, а американский доллар определяет валютный курс во всем мире…»{622}.
Последствия этого мирового финансового переворота, еще до выступления США в войну в декабре 1916 г., предсказывал один из богатейших промышленников России М. Рябушинский: «Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились; расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк. У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут себе то, чего им не хватало»{623}. Спустя десять лет в 1926 г. академик А. Иоффе после посещения Америки приходил к выводу, что там действительно не столько делали науку, сколько покупали ее по всему миру{624}.
Справедливости ради необходимо отметить, что технический и научный прогресс, который выдвинул Соединенные Штаты в лидеры мировой цивилизации, обеспечил не только приток капитала из Европы и других стран, не последнюю роль здесь сыграли и те уникальные условия, которые были созданы в США, для реализации научных и других достижений. И если в Европе порой и гений мог закончить свои дни в общей могиле для нищих, то в США даже малейший талант имел шанс на реализацию [63] .
О. Генри пророчески описывал будущий мир в 1904 г. — за десять лет до мировой войны в своей книге «Короли и капуста». Уже тогда его «звездно-полосатый» консул в банановой Анчурии говорил о США как о «самой великой, твердовалютной и золотозапасной державе мира»… После Первой мировой американцы вполне осознавали свою новую роль. Сенатор Джонсон по поводу присоединения США к Суду Лиги Наций заявлял: «Мы являемся мировой нацией-кредитором. Мы не пользуемся особенной любовью мира. Мы имеем особые интересы и, возможно, особые международные проблемы. Эта нация не должна подчинить себя трибуналу, возглавляемому иностранными судьями»{625}.