Политолог из ток-шоу

– Хорошо, – Артур повернулся, намереваясь уйти.

– Погоди, – остановил его Боб. – Еще вопрос. Я там книгу видел у тебя на столе. Этот самый первый трикстерский роман…. Ты увлекаешься или как, или серьезно? Я понимаю, личное, но хотя бы лаконично.

Артур зашел в комнату, поставил ранец, откашлялся.

– Отрывок из. Цитирую, – произнес для вступления и с выражением начал читать. – В позапрошлую субботу я с благодарностью принял предложение Алексея Эдгаровича провести предстоящие несколько дней в его загородном доме, не имевшем адреса, но носящим собственное имя, романтичное название, напоминающее о чувствах, мечтах и тайнах, совсем не современное, а подходящее более викторианской Англии. Мой личный интерес в этом визите составляла младшая дочь полковника Ирина – кроткая девушка с легкими плечами и изумительно красивыми изумрудными глазами. Также в том доме гостил восьмилетний внук полковника Родион, который непринужденно включил меня в свой зыбкий выдуманный мир, обозначив, видимо, как шулера и прощелыгу, или даже шпиона-нелегала; иногда он почти по-взрослому посматривал на меня с тем выражением, которое могло читаться как «Натворил же ты дел! Шуму-то!». Отец Алексея Эдгаровича – известный и востребованный некогда художник, на каком-то повороте потерявший свой талант, смирившийся с этим, но не перекрасившийся, не перековавшийся. «Деда Эдя», так называл его Родион, любивший деда эгоистичной любовью, похожей на отношение всадника к лошади, а Эдгар Петрович внимал выкрикам и фразочкам внука, время от времени доставая блокнот и записывая детскую болтовню. В ответ на мою заинтересованность Эдгар Петрович сказал: «В пору душевного смятения во всем мы ищем знаки. Искать ответы в речах ребенка – известно издревле. А можно их найти в дожде, стучащем по окну или в стучащем по сосне красноголовом дятле. Бутылочные этикетки и те годятся. А уж когда совсем невмоготу, я возьму…. С болью и волнением я беру в руки как взведенную бомбу, как хищный цветок, усыпанный шипами, как неведомую дикую ядозубую тварь, чей даже взгляд смертоносен, я беру эту книгу». Он положил книгу на стол. Это было Евангелие.

– И что? – спросил Боб после паузы.

– И всё, – Артур взял ранец пошел к двери, проворчав на ходу. – Пойду. Наркотики по углам разбросаю. Сожру что-нибудь запрещенное.

– Ты когда-нибудь нормально будешь говорить?! – крикнул Боб ему вслед. – Кто отец, кто сын не понять.

2.

На следующее утро Боб сделал дежурный звонок супруге и пожаловался на сына:

– Не уважает.

– Это переходный возраст у него. Мне тоже с ним тяжеловато последнее время разговаривать.

– Ты все-таки мать. Тут он еще в рамках.

– Знаешь, мы тоже не всегда время находили…. Он повзрослеет.

Мать на экране выглядит едва старше сына. Секрет ее юности в мастерстве хирургов. Каждому подзаборному хирургу известен этот секрет.

– Как ты там?

– Почти собрался, поеду скоро на эфир. Что-то там в Латинской Америке произошло. Даже еще не в курсе.

– А вообще про Латинскую Америку что-нибудь знаешь?

– Самба-а, – воскликнул Боб, так начиналась популярная когда-то песня. – Самба, Рио-да-Жанейро. Рабыня Изаура! Пабло Эскобар с мешком кокаина. Собственно, и всё.

– Тебе и этого хватит для любых выводов, – ободряющим тоном сказала Лора.

– Да почему? Я почитаю сейчас еще. Википедию.

В обычное время Боб проворно собрался на пробежку. На крыльце подышал глубоко ароматным бабьим летом с примесью осеннего тумана, включил на телефоне музыкальную радиостанцию, подключил наушники и покатился.

Боб шел мимо ограды психоинтерната. Он ничего не замечал, а вчерашний псих уже возле забора. Он стоит по колено в кислом тумане…

………………………..

………………………..

……..когда Боб прибыл на телевидение, в гостевой комнате уже собрались его коллеги, участники политических ток-шоу.

Здесь был Полковник – политик патриотичного склада, его словарный запас во многом составляла речь Муссолини в Падуе; либерал Желтков – председатель политической партии, скромная известность которой навевала мысль о ее секретности; Дровосек – политконсультант, проигравший все выборы, которые консультировал, фанат Ивана Грозного, Геббельса и действующего Президента, иудей; Анна Петровна – полагает себя современным символом Родина-Мать, тщательно продуманные жесты, три лозунга; Скептик – загадочный тип, никогда не орет в эфире, а только ехидно улыбается, поэтому его редко приглашают; Журналист – действительно настоящий журналист, тоже редкий гость; истеричный Сенатор – есть гипотеза, что его не пускают в здание СовФеда и он прижился тут на телевидение, ночует где-нибудь в уголочке, а с утра опять в бой; Енот – политолог, специалист по США, его экспертные суждения представляют собой пересказ статей из Нью-Йорк Таймс и Вашингтон Пост; Кротиков – подонок.

Сегодня Боб пошел на шоу, которое ведет положительная пара ведущих, не то, что вчерашний носорог, а приличные люди: женщина похожая на голодную лисицу и мужчина – по виду плутоватый подкаблучник. Все шло по плану вроде: народ готовится к эфиру, эксперты входят в роль специалистов по «латиносам», парочку невзрачных депутатов привезли для весомости, а за пять минут до эфира забегает девушка, говорит, отставить Венесуэлу, тема передачи резко меняется. В Новосибирске нескольких геев, возвращавшихся со своего парада, избили какие-то казаки-велосипедисты. Подробностей никто не знает, но на полтора часа тему надо развивать и мусолить. А там может, станет известно, что произошло на самом деле.

Пришлось развивать и мусолить.

Камера, мотор. Один из депутатов сразу напомнил, что гей-пропаганда у нас запрещена.

Журналист высказался в том плане, что я вас не перебивал, но в данном случае гей-парад, очевидно, был согласован.

Кротиков заявил, что на самом деле это недосмотр местных – я вас не перебивал – властей, и не оправдывая никого, но надо детально разбираться и выводы делать преждевременно, я вас не перебивал.

Полковник предложил переселить все меньшинства на Шикотан, чтобы потом впарить японцам Курилы вместе с геями и лесбиянками. Шутка.

Желтков рассудил, что деяния участников гей-парада были, конечно, законны, хотя и незаконны, а казаки-велосипедисты действовали в нарушение всех имеющихся, хотя все имеющиеся и не запрещают, в общем во всем должен разбираться суд, а проблема в том, что у нас нет независимого суда, был бы независимый суд были бы все довольны.

Анна Петровна, сокрушенно качая головой с невообразимой прической, посетовала, что эти друг с другом, а женщины остаются одинокими. Как так?

– Это всё американцы! – вопил Сенатор. – Оттуда идет вся зараза! Всё зло! Они навязывают нам этих голубых! Этих наркоманов! Этих футболистов! У них первая цель – развалить Россию. И Госдеп не жалеет….

– Давайте во всем Госдеп обвиним, – презрительно сказал Скептик. – Дороги, дураки, драки во всем Госдеп виноват.

– А чтобы развалить Россию Госдеп и не на такое пойдет! – гнул свою линию Сенатор. – Дестабилизация! Вот что им надо. И свой Голливуд везде пихают! И я так думаю, к дорогам нашим тоже руку приложили! Такие дороги… В либеральные девяностые годы были хреновые дороги, а сейчас – отличные! Но тут без Госдепа не обошлось! И эта пятая колонна! Купил их Госдеп, чтобы развалить нашу страну как Союз. И оппозицию, партии их купил! Чтобы развалить!

– Уж Госдеп не бедная контора, проще двух министров купить, да трех губернаторов, – проговорил Скептик.

– Давайте вернемся к теме! – хором призвали ведущие.

– А казаки – молодцы, – вынес вердикт Дровосек. – Казаки всегда стояли на страже интересов нашей родины. Защищали границы. Были образцом нравственности и верности традициям. И в данном случае, увидев этих, с позволения сказать….

– Действительно, отчего мы их жертвами считаем? – задумался один из депутатов. – Они агрессоры. Это серьезная агрессивная пропаганда однополых отношений. А что нет такой пропаганды? Если что-то считается модным, то и….

– Но ведь пять процентов всех! Около пяти процентов имеют эту особенность, – воскликнул Журналист.

– Нет таких особенностей, – отрезал один из депутатов. – Это следствие пропаганды, разврата, утраты ценностей. В советское время не было никаких голубых.

– Да были! – крикнул Журналист.

– Н-не было, – твердо сказал один из депутатов.

– Последнее время, да что там! Уже длительное время эти ценности продвигаются, – посетовала Анна Петровна. – Пусть это не явная пропаганда, но она есть. Атака на христианство, на Россию продолжается. И даже выставление представителей меньшинств в хорошем свете, даже в нейтральном ключе – уже угроза. А как отражается гей-пропаганда на детях!