Полька

Не очень-то содержательна прежняя гипотеза из школьных учебников: мол, стены пещер, сама их форма побуждали человека к поиску знакомых линий животного мира, а изображение вызывало транс.

Я подумала о Поле, замкнутой в уютной пещере матки, ощупывающей лапками свое жилище. Погруженной в праправечный сон. Что отражает ее мозг, выстраиваемый слой за слоем, что ей снится? Штрихи, светящиеся точки? Мой маленький человечек в трансе создания самого себя.

16 ноября

В семь утра темно. Сижу на кухне, попиваю чай, прислушиваясь к домашним звукам. Предметы послушно стоят на своих постах: кастрюли на печке, запотевший чайник. За окном шарканье школьников: тяжелые ранцы, от которых выгибаются назад руки — вывихнутые крылья.

Петушок прикладывает ухо к моему животу. Поли не слышно: ни биения сердца, ни утреннего топанья. Слишком рано.

Отправляемся за покупками, заглядываем в детский магазин. Чудеса: колыбельки, кроватки, странные приспособления для прыжков, «кенгуру», отсос для молока. У меня отвисает челюсть. Подсчитываю: тысяча крон, две тысячи. Рассматриваю музыкальные шкатулки, раздумываю, не купить ли прямо сейчас, чтобы прикладывать перед сном к животу (Поля слышит звуки). Может, она запомнит и под знакомые мелодии будет легче засыпать? Петушок, заметив мое восхищение плетеной кроваткой на колесиках, предлагает купить обыкновенную, деревянную.

— В ней можно менять уровни, хватит на два-три года. Из плетенки ребенок вырастет через полгода.

— Конечно, зато она легкая, ее можно возить по всему дому. Я работаю — колыбелька стоит рядом, готовлю — беру ее в кухню, отправляюсь в ванную — и Поля со мной. Массивная деревянная кроватка с прутьями прикует нас к одной точке. — Главный мой аргумент в пользу плетеной коляски — ее красота, балдахин, белая вышитая постелька.

— Ну ладно, в конце концов, я тоже вырос в плетеной бельевой корзинке, — капитулирует Петушок.

Все здесь волшебное, словно в сказке про гномов. В ужас приводят лишь коляски. В профиль они напоминают катафалки. Помню, были такие черные, мрачные «буфеты» с дребезжащими стеклышками, внутри стоял гроб, а из-под крышки торчали оборки простынь. Они проезжали мимо моего лодзинского двора, а за ними следовали оркестр, люди в трауре и завороженные этим зрелищем дети.

Пластиковые окошки, тоскливые (практичные) цвета. Хватаю одну, и из участника похоронной процессии превращаюсь в бонну. Остается только надеть чепчик. С вереницей таких колясок я могла бы выступать в мюзикле о великосветской жизни. Великосветской, потому что платить за эти пружины и отвратительный дизайн надо триста баксов. Вряд ли стоит ждать революции в области производства детских колясок к апрелю следующего года. Поля вдоволь накатается в кроватке-колыбельке, а на прогулки будем ходить с «кенгуру».

Из Польши сообщают о новой премии («Не для меня ряды машин… не для меня…») имени Юзефа Мацкевича [61] . В противовес «Нике», для порядочных правых писателей. Отлично, чем больше премий, тем лучше. Как еще можно использовать Мацкевича? Эти страсти и романы несколько поблекли. Читать его, конечно, не будут, зато он пригодится в качестве лозунга.

Образ мыслей Мацкевича, нетипичный для Польши — быть может, за исключением Бжозовского [62] , — сыграл огромную роль. Логический, как и подобает натуралисту, Мацкевич не вдавался в нюансы, оправдывающие сомнения человеческой натуры. Природа не знает жалости, человека делает зверем история (коммунизм). Писателю доставалось и от правых, и от левых — в конце концов его совсем затравили.

61

Юзеф Мацкевич (1896–1966) — польский публицист.

62

Станислав Леопольд Бжозовский (1878–1911) — крупнейший польский философ, литературный критик, романист, публицист.

Без Мацкевича не обошлось бы, пожелай кто-нибудь после распада Советского Союза показать разницу между (настоящей?) Россией и коммунизмом. Он знал Россию, которая его завораживала, хорошо разбирался в коммунизме. Мацкевич не смешивал их, он высмеивал теории, доказывающие русское происхождение коммунизма. Советский Союз представлялся ему отрицанием России, ее дьявольским, кривым зеркалом. Это не его метафоры. «Дьявольский», «демонический» — словечки из репертуара любителя мистики Здзеховского [63] , который сходился с Мацкевичем в оценках коммунизма. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году я сопоставляла их концепции в своей курсовой работе. Один из научных руководителей, человек порядочный, но трусливый, в последний момент вышел из экзаменационной комиссии. Как-то я встретила его на Гродзкой [64] , и профессор, желая избежать объяснений (а что ему было говорить — что карьера дороже? После того, как он несколько лет учил нас не бояться мыслить вопреки политическим системам?), попытался разминуться со мной, укрывшись в магазине. Как назло, он наткнулся на выступ стены с водосточной трубой. И застыл возле нее, словно размышляя, не забраться ли на крышу.

63

Мариан Здзеховский (1861–1938) — польский философ, славист, публицист.

64

Одна из центральных улиц старого города в Кракове.

У Петушка проблемы с видовой идентификацией:

— Ты едешь в Будапешт, а Поле там делать нечего, надо ее оставить дома. Будь я королевским пингвином, мог бы высиживать яйцо, укачивая его на лапках. Вернувшись из путешествия, самка приняла бы бандерольку обратно.

— Австро-венгерские мечты. Так не бывает.

Небось лет через сто, а может, и пятьдесят, ученые придут к выводу, что беременность представляет угрозу для плода, и будут пересаживать его в искусственную матку, где не бывает ни отравлений, ни травм, ни асфиксии «по вине матери». Естественная беременность станет рискованной роскошью.

— Ну да-а… — Петушкин предполагает, что скорее уж изобретут безвредные наркотики. — Сможешь всласть покурить во время беременности.

— Радость моя, ты, кажется, заботишься в первую очередь о себе любимом. Хочешь обеспечить свою старость — с травкой, но без похмелья…

Одалживаю у него для поездки вельветовые штаны. Талия уже исчезла, зато появился живот, так что в поясе брюки не сходятся. Подвязываю их веревочкой. Прикрываю свитером — шарика не видно.

17 ноября

НДС на книги (ура!) и строительство вводить не будут, все остается по-прежнему! Два закона, приближающие меня к тому моменту, когда я войду в собственный ДОМ ПИСАТЕЛЯ.

Я люблю Туска, быть может, потому, что мы с ним одинаково шепелявим. А может, потому что на фоне гнусных политических морд он производит впечатление нормального и честного человека. Собирается баллотироваться на пост главы Унии. Геремек [65] тоже — за ним традиции «Солидарности» (умение договариваться с коммунистами). Ни одни выборы — ни президентские, ни местные — мой кандидат не выиграл. Жаль Туска.

65

Дональд Туск, Бронислав Геремек — лидеры «Унии Свободы» («Unia Wolnosci») — польской политической партии (созд. 1994), объединяющей сторонников либеральной, христианской и консервативно-либеральной идейно-политической ориентации, в области внутренней политики выступающей за продолжение демократических реформ, развитие самоуправления и пр.

Еще одно преимущество Поли, на уровне митохондрий: мужчины (сперматозоиды при оплодотворении) теряют свое митохондрическое ДНК. В яйцо протискивается только генетическое ядро, хвостики отпадают. Я подарю Поле митохондрии матери, бабушки Эвы, а она, если у нее тоже родится дочка, передаст их дальше. Мужчины — эволюционный тупик (с митохондрической точки зрения). Мне нечего оставить Поле в наследство, я вряд ли заработаю на «дом писателя» (разве что на самую дешевую времянку) — только эти крошечные фамильные митохондрии.

Встаю посреди ночи, испытывая отвращение ко всему на свете. К себе самой. Бреду в туалет. Как можно любить человека, единственный смысл жизни которого — встать с кровати и пописать? В три часа ночи я обнаруживаю в себе лишь эту единственную потребность, все остальные спят или заняты самоуничижением.

18 ноября

В самолете дремлю где-то между небом и землей, ближе к небу.

Еще укутанная теплой ночью, крепкими нежными руками Петра.