Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

– Ага! Приеду, пожелаю жене доброго утра и поеду обратно, – съязвил Юрий Федорович. – В дежурке раскладушка есть. Но можно и диван разложить.

– Давай рассуждать. Из нас троих самый ценный кадр – Лева. Он должен хотя бы немного поспать. Тебе завтра целый день работать, тоже отдых требуется. Мне шесть часов ехать, так что хоть в дороге покемарю. Вывод: Леву – на диван, тебя – на раскладушку, меня – в гостиницу.

– Зачем в гостиницу? В том кабинете, что я Гурову выделил, диванчик есть.

– Тогда давай Гурова кантовать, а потом и сами расфасуемся. Ну! Вира помалу!

В результате очень скоро бережно раздетый до трусов Лев, который в процессе разоблачения тряпичной, но чертовски тяжелой куклой висел у них на руках, уже блаженствовал на диване, заботливо укрытый пледом. На раскладушке возле окна самозабвенно храпел Юрий Федорович – Гурову это нимало не мешало, его бы и колокола громкого боя не разбудили. А на диванчике в кабинете номер тридцать четыре, свернувшись калачиком, сладко сопел Стас.

Совершенно безумная суббота наконец-то закончилась, но уже начавшееся воскресенье обещало быть не менее напряженным.

Проснувшись, Гуров не сразу понял, где находится, но, оглядевшись, узнал комнату отдыха Воронцова, а, посмотрев на часы, пришел в ужас – было десять часов утра. Кроме него в комнате никого не было, его вещи были аккуратно сложены на стуле, на столе стояло что-то, накрытое салфеткой, – видимо, завтрак, а рядом с тарелкой лежала записка: «Зеленое полотенце чистое, одноразовые станки в ящике рядом с раковиной». Ну, что ж, вполне исчерпывающе. Вход в мини-санузел с душевой кабиной был прямо из комнаты, и Лев стал спешно приводить себя в порядок, он и так уже много времени на сон потерял. Надевать вчерашнюю рубашку было неприятно, но тратить драгоценное время на поездку в гостиницу, где свежую еще и подгладить, может быть, придется, он себе позволить не мог. Наскоро заглотив завтрак, Лев приоткрыл дверь и осторожно заглянул в кабинет – а вдруг он будет не вовремя?

– Заходи, дорогая, я еще не сплю, – раздался до боли знакомый голос язвы-Савельева.

– А ты-то здесь с какого перепуга? – удивился Гуров. – Ты же с Кулаковым разрабатывал политическую версию покушения на Найденова. Или теперь убедился, что был не прав, и решил поучаствовать в настоящем расследовании? Так мы уже как-то без тебя справляемся.

– Вот за что я вас нежно люблю, Лев Иванович, так это за вашу открытость и прямолинейность, – приветливо сказал Степан, с трудом поднимаясь из кресла. – Что думаете, то и говорите, невзирая на личность собеседника. Режете, так сказать, правду-матку. А о вашей тактичности вообще легенды ходят. Но в данном конкретном случае это был выстрел вхолостую. Я версию проверил, убедился, что вся местная оппозиция состоит почти поголовно из не допущенных до жирного куска бизнесменов, которые, не смирившись со своей горькой судьбинушкой, продолжают активно к нему рваться всеми возможными способами. А некоторые идеалисты, кои имеют честь состоять у вас в друзьях, являются редким не только для Белогорска, но и для России исключением. Много времени это не заняло, а потом мы занимались прикладной деятельностью, которую благополучно завершили. А сюда я пришел, получив распоряжение руководства, – он глазами показал на потолок, – всемерно помочь вам в вашем многотрудном деле. Если моя помощь вам не нужна, известите руководство, и я с большим удовольствием пойду отсыпаться, а потом отбуду в родные пенаты.

Пока Савельев все это говорил, Гуров смотрел на него сначала раздраженно, а потом, заметив красные от недосыпа глаза, то, как он неуклюже вылезал из кресла, – и это ловкий, как черт, Степан! – и неестественно неподвижную левую руку, все понял и разозлился уже всерьез:

– Степа! Ты же ранен! Тебе в госпиталь надо! Какая тебе сейчас работа? Я Александрову скажу, что ты все свои грехи отмолил, так что иди лечиться!

– Ну, ничего-то от вас не скроешь, Лев Иванович! Только ранен-то я не в голову, – парировал парень. – А насчет грехов, так я их этой ночью надолго вперед отмолил, теперь могу ни в чем себе не отказывать – мне все простится!

– И что же ты натворил? – с интересом спросил Гуров.

– Как всегда, мир спас, – небрежно ответил Савельев и тут же предупредил: – Шутка! Так в чем у вас проблема?

– Вообще-то у меня Ребров. – начал Лев, но Степан, перебив его, с преувеличенным уважением произнес:

– О-о-о! Ребров – это серьезно! Он особенно силен в оперативной работе. До того располагает к общению, что ему каждый душу готов открыть.

Тут парень был прав, Ребров мог быть каким угодно классным специалистом, но вот разговорить человека, чтобы получить у него информацию, не смог бы при всем желании. Другое дело Савельев. Этот оторва был похлеще Крячко. Но Стас уехал на целый день, а если в папках найдется ценная информация, по которой нужно оперативно работать, то Льву не разорваться и без помощи авантюриста Степана не обойтись. И он смирился:

– Давай договоримся так: ты иди отсыпаться, а мне надо перелопатить вот эту кипу папок. Когда определюсь, как дальше действовать, я тебе позвоню.

– Я сам вечером позвоню или даже сразу приеду, – пообещал Степан.

Видимо, он себя действительно неважно чувствовал, потому что вел себя непривычно спокойно, без своих обычных шуток-прибауток. Когда он вышел, Лев спросил у Воронцова:

– Ты не в курсе, что этой ночью было?

– Диверсантов брали. Они сюда под видом рабочих пустыми приехали, а оружие и взрывчатку им через Казахстан подогнать должны были. Погранцы машину, честно говоря, чисто случайно взяли, потому что ни оперативной информации, ни подозрений каких-то насчет нее не было. Просто старлей один проинтуичил, вот и взялся всерьез ее шмонать. Тайник и нашел. Водители – их двое было, пошли в глухую несознанку. Один из них сиделым оказался, вот Савельев с ним по душам и побеседовал. И в результате не только расколол и выяснил, где диверсанты находятся, но и уговорил помочь. Диверсанты, четыре человека, осели у нас в пригороде, в частном доме, а это значит – собаки и любопытные соседи, незаметно не подойдешь, а в случае перестрелки возможны случайные жертвы. Вот Савельев с этим сиделым под видом второго водителя к ним и отправился, чтобы на себя отвлечь, и они подход спецназа не сразу заметили. Пустой отправился, потому что по «легенде» у него оружия с собой быть не могло. Только в доме их трое оказалось, а четвертый – во дворе. Он-то тревогу и поднял. Огнестрельного оружия у них, к счастью, еще не было, они его только ждали, зато оказались большими специалистами ножом поработать. Пока спецназ в дом ворвался, Савельев один от четверых отбивался, потому что сиделый сразу «перо» в бок получил. Может быть, выживет. Но и Савельеву неслабо досталось. Это он сейчас на обезболивающих такой бодрый, посмотрим, что будет, когда их действие пройдет.

– И он еще рвется в бой! – воскликнул Лев. – Нет уж! Сам все сделаю! А с ним, если придется, просто советоваться буду – у него в некоторых вопросах опыта больше. Стас уехал?

– Да, в четыре утра я его проводил. Сейчас уже, наверное, работает вовсю. Ты руководству-то позвонил? А то мы с Василичем тебя вчера с телефоном в руке уже спящим нашли.

– Думаю, что да, потому что иначе он бы мне сам позвонил, – ответил Лев, но не очень уверенно – он действительно не помнил, звонил или нет, видимо, действовал на автомате. – Ладно, проехали! Какие еще новости? Левшу взяли? Что он говорит? – Юрий Федорович отвел взгляд, и Гуров все понял: – Значит, пятый труп. Когда и как?

– Точное время смерти пока установить не представляется возможным, труп лежал в закрытом помещении, но судмедэксперт говорит, что не меньше двух недель назад. Его нашли мертвым с проломленной головой. Сам понимаешь, что районникам неохота было возиться со смертью уголовника, вот они и представили все как неудачное падение с высоты собственного роста. Смерть некриминальная, расследовать нечего. Потому и в сводках ничего не было. Игнатов тряхнул их хорошенько, в общем, со слов тех, кого на данный момент сумели опросить, дело было так. Левша на нашей барахолке радиодеталями и всем таким прочим торговал. Общался с себе подобными, то есть сиделыми. Вот один из корешей и пригласил его выпить, а он отказался, сослался на то, что заказ делать надо. Еще и поржал,

что подошла на барахолке к нему баба, мужиком одетая, и стала заливать, что она, мол, хочет за женой проследить, так не подскажет ли он, где бы «жучок» и все остальное к нему прикупить. Ну, он виду не подал, что понял, какой она мужик, хотя, как он другу сказал, с такой бы в голодный год за сто блинов в одну постель не лег. Невысокая, коротко стриженная, лицо грубое, голос прокуренный, и вся какая-то квадратная. А потом она что-то такое сказала, из чего стало понятно, что она тоже из сиделых. Видать, на зоне за мужика была, там и «жену» себе подцепила, которую теперь ревнует. Тогда Левша сказал ей, что может все это сам сделать, если в цене сойдутся. Торговалась она страшно, но договорились-таки. Все, больше никто из корешей и соседей по барахолке его не видел. Ну, сначала не беспокоились, думали, что он работает, а сотовый отключил, чтобы не отвлекали. Потом не выдержали и домой к нему заявились, а он в частном доме жил. Стучали-стучали – без толку. Пошли по соседям. Одна бабка сказала, что видела, как от него невысокий крепкий мужик вышел, а вот когда именно, точно не помнит, но что самого Левшу она после этого не видела – точно. Вызвали полицию, далее по тексту. Сейчас Игнатов с операми барахолку перетряхивают – ищут свидетелей разговора Левши и этой бабы, если найдут, попытаются фоторобот составить.

– Да что ж мы все время опаздываем! – разозлился Гуров.

– Подожди, Лев Иванович. Самое вкусное я на десерт оставил. Утром приходил Ребров. Пальчики с самого «жучка» и внутри лампы, куда его вмонтировали, принадлежат Левше. На самой лампе отпечатки только Зайцева, но!.. На вилке от шнура лампы сохранились потожировые. Женские. И ДНК выделили. А горничные убираются в перчатках, да и зачем им лампу из розетки выключать? А теперь главное. Среди того, что киллер собирался сжечь

в машине, были использованные памперсы. Использованные женщиной, потому что у мужчин критических дней не бывает. Выделили ДНК, она совпала с первой.