Полковник Гуров. Компиляция (сборник)

– Это мой секретарь, – невозмутимо пояснила Авдеева. – Моя тень, если хотите. Он нам пригодится. У него все материалы.

Вероятно, это звучало достаточно убедительно, но отчего-то Светлана почувствовала себя неуютно. Спутница, кажется, уловила ее растерянность и заметила:

– Теперь вы понимаете, почему я не предложила вам подъехать прямо на место? Скорее всего, вы бы заблудились, и мы потеряли бы целый день. Я сама еще не слишком хорошо знаю дорогу. Но мой ангел-хранитель нам, в случае чего, поможет.

На этот раз Светлана предпочла промолчать. Она внезапно почувствовала удивительное равнодушие ко всему. Ей вспомнились волевые глаза Алексея, его жесткие складки у рта, его беспощадные слова, ни в одном из которых он ни на секунду не сомневался. Светлана подумала с горькой иронией: «Вот он ушел, и все потеряло смысл. И работа, и самодостаточность, и люди вокруг кажутся полными идиотами… Должно быть, я действительно никто, порождение его грубой мужской фантазии…»

Поглощенная своими мыслями, она уже не слишком тяготилась обществом странноватой замкнутой заказчицы. Даже толком не заметила, как проскочила Кольцевую автодорогу и выехала на Калужское шоссе. По часам получалось, что едут они уже не менее получаса. Вдоль дороги тянулись тронутые осенним золотом леса. В зеркале заднего вида неотрывно маячило алое пятнышко – ангел-хранитель был на месте.

– Видите впереди поворот направо? – вдруг спросила Авдеева. – Нам туда.

Светлана удивленно посмотрела на нее.

– Я полагала, что ваш поселок находится дальше, – сказала она.

– Разумеется. Но этой дорогой мы доберемся скорее.

– Вы уверены? Если мы будем ехать проселочными дорогами, то скорее заблудимся, – засомневалась Светлана. – Я-то уж точно.

– О боже! – пробормотала Авдеева. – Вы всегда спорите со своими клиентами? Это не слишком-то разумно…

«Не более неразумно, чем ездить по лесам, – мысленно парировала Светлана. – Но в конце концов, это ее дело. Тут она права – если хочешь зарабатывать деньги, приходится смиряться с любым прибабахом заказчика».

Она свернула на боковую дорогу и въехала в лес. Дорога была сухой и хорошо укатанной. По обочинам лежали желтые листья. Их пока было немного.

«Скоро зима, – невольно ежась, подумала Светлана. – Снова снег, ветер и красный нос. Нет, не люблю я зиму!»

Она посмотрела в зеркальце. За листвой не было видно, следует ли за ними красный автомобиль.

– Вы представляете, куда дальше ехать? – спросила она у Авдеевой.

– Как видите, поворотов здесь нет, – парировала та, но вдруг сказала: – А впрочем, остановитесь-ка, я сверюсь с картой.

Светлане не понравилось, каким тоном это было сказано. Она подозрительно посмотрела на свою спутницу, но послушно нажала на тормоз. Машина остановилась. Вокруг было удивительно тихо – Светлана даже различила шорох упавшего на крышу листа.

Авдеева с озабоченным видом раскрыла сумочку и запустила в нее руку.

«Странная она все-таки, – мелькнуло в голове у Светланы. – Я бы сказала – более чем. Ей бы полечиться надо, а не ландшафты на даче устраивать… Боже, что это?!»

В руке Авдеевой был зажат пистолет.

– Выходи! – сказала она.

Светлана взвизгнула и, сама не понимая, что делает, извернулась и ударила Авдееву каблуком в грудь. Автоматически нащупала ручку дверцы, надавила на нее и вывалилась наружу.

– Помогите! На помощь! – закричала она и, спотыкаясь, бросилась бежать в лес.

Авдеева сквозь зубы чертыхнулась, аккуратно подняла с сиденья упавшие после удара черные очки и сунула их в карман. Внимательно посмотрела по сторонам, а потом быстро выбралась из машины и легким бегом пустилась вслед за Светланой. Она не слишком торопилась – та не могла далеко уйти на высоких каблуках.

Между стволов мелькнул черный силуэт. «Так и есть – бедная девушка уже выдохлась! – злорадно подумала Авдеева. – А туфельки сбросить ума не хватило».

Она пошла прямо на Светлану. Та резко обернулась и уставилась на странную женщину полным ужаса взглядом.

– За что?! – в отчаянии выкрикнула она.

– Какая тебе разница – за что? – удивилась Авдеева и нажала на спусковой крючок.

Глава 9

К началу церемонии Гуров немного опоздал, но довольно быстро выяснил, в какой части кладбища происходит захоронение, и через несколько минут присоединился к процессии. Несмотря на то что родственники Гладилина долго не могли решить, кто возьмет на себя инициативу в столь печальном и затратном деле, похороны вышли на славу. Судя по всему, всех удовлетворила перспектива вероятной компенсации расходов – за одиноким Гладилиным оставалось приличное наследство.

Гроб был из хорошего дерева, надгробие из мрамора, и оркестр играл, почти не фальшивя. Речей над могилой было маловато, но женщины, которых собралось немало, плакали. Провожающие держались как бы двумя не смешивающимися между собой группами – одну представляли родственники покойного, в основном пожилые и серьезные люди, а другую – женщины от тридцати до пятидесяти, хорошо одетые, пахнущие духами и безутешные. Вполне возможно, что кто-то из них был свидетелем последних часов жизни Гладилина и даже видел убийцу.

Однако сейчас Гуров не стал этого выяснять. На основании записей в компьютере Гладилина эксперты должны были точно установить фамилии свидетелей, и не стоило сейчас суетиться. Кладбище не место для суеты. Однако кое-что Гуров все-таки решил разузнать. Но для этого он пристроился поближе к группе родственников и, изучив незнакомые ему лица, выбрал маленькую седую старушку, не по годам бойкую и, видимо, по натуре смешливую, потому что даже сейчас она с большим любопытством шныряла по сторонам глазами и время от времени улыбалась, хотя тут же старалась от этой улыбки избавиться и приобрести чинный и строгий вид, более соответствующий обстановке.

Она тоже приметила Гурова и, когда он подошел к ней, кивнула ему как хорошему знакомому.

– Жарища сегодня, не приведи господь! – шепнула она, кивая на небо. – Вставайте сюда, в тенек, а то враз напечет голову…

– Здравствуйте, – негромко сказал ей Гуров. – Меня зовут Лев Иванович. А вы, наверное, родственница Владимира Николаевича?

– А я и сама уже не пойму – родственница я или нет, – сокрушенно сказала старушка. – Мой муж, покойный Иван Трофимович Губанов, доводился ему троюродным дядей по матери – как это правильно сформулировать, я и до сих пор не знаю. Родной крови между нами, выходит, не было, однако и чужими назвать тоже нельзя. Если бы здесь был Иван Трофимович, то уж точно мы были бы родственники. А как я одна в таком качестве… – она пожала сухонькими плечами.

– Ну полагаю, раз вы здесь, то вполне можете считаться родственницей, – сказал Гуров. – Вы же знали покойного? Простите, как ваше имя-отчество?

– Антонина Ивановна, – сказала старушка. – Антонина Ивановна Губанова, обломок, так сказать, сталинской империи. Мой муж на высоком посту в свое время был. Да еще где – в самом НКВД! Сейчас-то это звучит дико, а раньше это была рекомендация – лучше не придумаешь. Самое-то смешное, что отец Ивана Трофимовича в Белой армии служил, в чине полковника. Потом, правда, к большевикам ушел – должно быть, в душе что-то сломалось… Ну а с тех пор вся наша семья верой и правдой служила народному делу… Видите, как все перемешалось? А Володю я, конечно, знала – раньше мы все беднее жили, но дружнее. Его родители по строительной линии работали, часто в командировках бывали, а так сложилось, что в семидесятых мы с ними неподалеку проживали, в Сокольниках. Вот они к нам иногда детишек и приводили – Сергей-то постарше, а Володя еще совсем малыш был. Я его и потом видела, конечно, но запомнила вот четырехлетним пацаном. Чудно, правда? Так он у меня перед глазами и стоит – белобрысый, глазенки наивные… А где он, тот пацан? И Володи-то уж нет, а я все скриплю, старая карга…